Annotation

«Вокруг света», 1988, №№ 8-12.

Пер. Е. Факторович.

Жизнь и судьба писателя Б. Травена в течение почти полувека были одной из загадочнейших литературных тайн нашего столетия. Он как бы нарочно бежит от любопытствующих читателей и журналистов, скрываясь под множеством псевдонимов, и ни один из издателей не мог похвастать тем, что лично беседовал с писателем. И потому подозревали даже, что под этим именем выступает не кто иной… как Джек Лондон, по неизвестным причинам избравший судьбу отшельника.

А Травен все продолжал работать, и работать много. Рукописи его произведений, приходившие в Германию и Швейцарию, переводились на многие языки, но сама личность автора полутора десятков романов, лучшие из которых «Сборщики хлопка», «Корабль смерти», «Мексиканская арба», «Проклятье золота», «Сокровища Сьерра-Мадре» и другие, оставалась по-прежнему тайной. Сам он впоследствии скажет своему близкому другу: «У писателя и не должно быть иной биографии, кроме его произведений».

В Советский Союз книги Б. Травена пришли в конце тридцатых годов. Предлагаемый читателю «Вокруг света» роман «Сокровища Сьерра-Мадре», который публикуется в журнальном варианте, был написан в 1927 году.

А что же легенда о Б. Травене? Благодаря усилиям многих людей, и главным образом самоотверженному поиску литературоведа из ГДР Рольфа Рекнагеля, удалось установить, что настоящее имя писателя — Травен-Торсван-Кровс, родился он в 1890 году в Чикаго, в семье выходцев из Скандинавии, жил в Германии, где начал писать на немецком языке под псевдонимом Рет Мерут. За участие в революционных событиях 1919 года в Германии был приговорен к расстрелу, однако ему удалось бежать. Он попал в Мексику, жил среди индейцев, был сборщиком хлопка, искал золото, нефть, плавал матросом на кораблях. И писал об этом занимательнейшие книги, которые и стали его настоящей судьбой. Б. Травен умер в 1966 году.

Б. Травен

Б. Травен

Сокровища Сьерра-Мадре

— Почему вы живете в «Кливленде», дружище? — спросил Доббс Куртина. — Ведь там вы платите не меньше трех песо за ночь.

— Четыре, — ответил Куртин.

— Так перебирайтесь ко мне, в «Осо негро», больше пятидесяти сентаво с вас не возьмут.

— Чересчур там грязно, полно разных прохиндеев и бич-комберов,

— Ваше дело. Когда деньги кончатся, очутитесь в «Осо негро», как мы все. Думаете, мне там сладко? Но я хочу попридержать кой-какую мелочь. Кто знает, когда удастся опять подработать. Я и есть хожу, как прежде, к Чинку — за полета сентаво…

Они подошли к самому углу площади, к большому ювелирному магазину «Ла перла». Остановились, залюбовавшись выставленными в витрине драгоценностями. Золото и бриллианты так и сверкали на солнце. Возможно, именно эти драгоценности и отвлекли их от привычных мыслей о нефти. Ибо все, кто здесь жил, думали только о нефти, все мерили нефтью и мечтали о тех удобствах в жизни, которые каким-то образом связаны с нефтью. Работал ли кто или занимался биржевыми спекуляциями — все было завязано на нефти.

— Что вы вообще-то собираетесь делать, Куртин? — спросил Доббс по некотором размышлении. — Стоять тут да ждать, не перепадет ли тебе случайно что-нибудь, — тоска смертная. Ждать, ждать, и конца этому нет. А денежки-то уплывают и в один прекрасный день кончатся вовсе. Тогда начинай снова дуть в старую дуду, знай выклянчивай деньги у тех, кто на день или на ночь вернется сюда с нефтяных полей. Нет, серьезно, я подумываю, как бы на сей раз не опростоволоситься. Сейчас, когда есть еще деньжата, самое время взяться за ум. Когда их не будет, станешь как пришибленный — и ни с места.

— Этот же вопрос мучает и меня, — ответил Куртин. — Я знаю, что здесь к чему и как оно бывает. Но никакой идеи у меня нет. Разве что отправиться копать золотишко, другого выхода я не вижу.

— Вы всерьез так считаете? — перебил его Доббс. — А ведь вы вроде мои мысли отгадали! Риска в этом не больше, чем ждать удачу на нефтяных полях. Вряд ли есть другая страна, где столько золота и столько серебра лежат себе и ждут, что их откопают!

— Давайте-ка пройдемте вон туда, посидим на скамейке, — предложил Куртин. — Я вам вот что хотел сказать: я сюда подался не из-за нефти, а из-за золота, — начал он, когда они сели. — Решил поработать немного на нефтяных полях, поднакопить деньгу, чтобы отправиться на охоту за золотом. Станет это не в ломаный грош. И на проезд надо, и за лопаты выложи, и за кирки, и за сковороду, и за другой инструмент. И потом на жизнь надо, от четырех до восьми месяцев пройдет, пока что-нибудь заработаешь. А может быть и так, что подсчитаешь — прослезишься. Все в минусе: и деньги, и труд, потому что ничего не нашел.

Доббс ждал, что Куртин скажет еще, но тот умолк, будто говорить было больше не о чем.

— Риск не так и велик, — начал, в свою очередь, Доббс. — Шляться здесь и ждать работу — риск не меньший. Кому повезет, заработает в месяц долларов триста, а то еще больше, и так шесть, десять, восемнадцать месяцев подряд. А нет счастья, не подвернется работа, останешься без гроша. Золото, оно тоже кучами не валяется и здоровенными кусками тоже, так что только давай поддевай лопатой и вали в мешок. Это и мне известно. Но если не золото подвернется, может быть, серебро, а не серебро, так, может, медь, или свинец, или камни какие хорошие.

Ни у кого из нас мысли не рождаются только для того, чтобы в одной голове и остаться, ни одна оригинальная идея не рождалась для того, чтобы остаться невысказанной. Любая новая идея — продукт кристаллизации тысячи разных идей, появившихся у людей. Вдруг один из них находит нужное слово или подходящее выражение для новой идеи. И как только слово отыскивается, сотни людей припоминают, что подобная мысль им уже давно приходила в голову.

Когда Доббс вернулся в «Осо негро», то застал в ночлежке троих американцев. Остальные постели были в эту ночь не заняты. Один из вновь прибывших был человеком пожилым, с начавшими седеть волосами.

Когда Доббс появился в комнате, все трое умолкли. Но некоторое время спустя разговорились вновь. Сначала Доббс не понимал, о чем они ведут речь. Потом вдруг сообразил: старик рассказывает о том, как в молодости искал золото. А оба парня приехали сюда, чтобы найти золото; в Штатах они наслышались разных небылиц о том, что в Мексике золото валяется под ногами.

— Золото — вещь проклятая, — говорил старик Говард. — Оно корежит характер. Сколько бы у тебя его ни было, сколько бы ты его ни нашел, пусть даже столько, что и унести не в силах, всегда думаешь, как бы собрать еще больше. И ради того, чтобы прибавить, перестаешь различать, где ты прав, а где нет. Собираешься в путь и говоришь себе, что тридцати тысяч долларов с тебя хватит. Если ничего подходящего не находишь, скостишь потолок до двадцати, потом до десяти, заявляешь даже, что тебя и пять тысяч вполне устроили бы, лишь бы заполучить их, хоть и тяжелым трудом. Зато если найдешь, то никакие тридцать тысяч, которые ты себе за предел положил, тебя не устроят, и ты все завышаешь и завышаешь ставку: сперва до пятидесяти, потом до ста и двухсот тысяч. А там и начинаются неприятности, там тебя так и начинает мотать туда-сюда, пока всю душу не вытрясет.

— Со мной такого не случится, — сказал один из парней. — Со мной — нет, готов поклясться. Десять тысяч — и точка. И точка, даже если этого добра там останется на полмиллиона.

— Кто сам не бывал в деле, — рассудительно продолжал Говард, — тот не поверит. От игорного стола отойти легко, а вот поди отойди от кучи золота, которую только возьми — и она твоя. Никто не отойдет! Я копал на Аляске и находил его, я копал в Британской Колумбии, в Австралии, в Монтане, в Колорадо. И, бывало, сколачивал деньжищу. Ну а теперь сижу с вами в «Осо негро» на нуле. Последние пятьдесят тысяч просадил на нефти.