– С любой женщиной?

Она не могла не спросить это.

– Когда был подростком, это была любая женщина. Позже я стал более разборчивым. А в последнее время мечтаю только о тебе.

Он распахнул ее куртку и взялся за пуговицы ночной рубашки. Когда холодный воздух коснулся ее груди, здравый смысл вернулся к ней.

– Я не мечта, Том, я – Джени, я – реальность.

Но прежде чем она продолжила свой монолог, он коснулся губами ее груди. И Джени, логически мыслящая женщина, какой она себя считала, перестала существовать. На ее месте возникла другая Джени – женщина, полная желаний, существо, которое жаждало обладать и быть обладаемой мужчиной, лежащим рядом с ней.

– Я не уверен, что ты не сон, – прошептал он. – И если это сон, я не хотел бы проснуться.

– Мы должны будем проснуться, – сказала Джени, в душе желая, чтобы этого не произошло. – Мы проснемся очень скоро.

– Молчи, дорогая. Ты слишком много говоришь. – Том прильнул к ее губам.

С этого момента он бы уже не мог упрекнуть ее в этом. Единственные звуки, которые она издавала, были стонами страсти. И тот факт, что родители Тома, ее сын и Шерон с Брюсом спят наверху, не имел для нее ни малейшего значения. Ничего не имело для нее значения, кроме объятий этого мужчины.

…За окном уже занимался рассвет. Том смотрел на спящую Джени. Нельзя, чтобы родители застали их на диване в гостиной. Ему пора было уходить. Пусть свыкнется с тем, что произошло этой ночью. Но, Господи, как не хотелось ему уходить!

Он встал и собрал свою одежду. Сейчас им требовалось только время, чтобы побыть вместе, поговорить о будущем. Так хотелось разбудить ее и спросить, любит ли она его. Если вдруг она скажет «нет», что лишь благодарна ему за заботу и доброту, что видит в нем только друга и хочет вернуться в Нью-Йорк к своей прежней жизни – это разобьет его сердце на тысячи кусочков.

Глава 9

– Джени!

– Я здесь, Том.

Она повернулась от буфета, куда убирала посуду после ужина. Весь день, пока она строила планы своего отъезда из Виллоу Крик, ей приходилось избегать его.

– Я слышал от Шерон, что ты с Роби собираешься в Нью-Йорк завтра утром.

У Джени екнуло сердце. Она должна была предвидеть, что Шерон и Брюс, наверняка, проболтаются. Но их нельзя винить. Ведь ее поступки были для них сплошной загадкой, впрочем, как и для всех в доме.

– Ты что-нибудь слышала об этом, мама? – прорычал он, вбегая в кухню.

Старая деревянная дверь за спиной у него хлопнула, как бы вторя его словам.

– Твоя мать ничего об этом не знает, – ответила Джени, и это была правда. Ей не хватило мужества объявить Дайане о предстоящем отъезде. Сказать об этом ей и Чаку было так же трудно, как сказать это Тому.

– Я знаю, – недовольно, произнесла Дайана, ставя горку чистой посуды на стол, – Шерон сказала мне. Она очень расстроена. Ведь ты ничего не объяснила ни ей, ни Брюсу. Просто сказала, что должна вернуться в Нью-Йорк. Я не понимаю, к чему так торопиться, и я хочу с тобой об этом поговорить, Джени. Может, сейчас самое время?

– Сейчас не самое подходящее время, мама. Пожалуйста, выйди, я хочу поговорить со своей женой наедине.

– Дайана, останься, прошу тебя, – взмолилась Джени.

Это было трусостью, но она не могла остаться наедине с Томом. Свою краткую, отрепетированную, речь она могла произнести только в ее присутствии. Дайана бросила на Джени извиняющийся взгляд.

– Кажется, Чак зовет меня. Решите все без меня.

– Какого черта ты удираешь? – спросил Том, как только мать вышла из комнаты.

– Я не удираю, – огрызнулась Джени. – А кто и удрал, так это ты. Даже не дождался, пока я проснусь.

Она чувствовала себя такой несчастной и потерянной, проснувшись утром и не найдя его возле себя. И тогда поняла, что если сейчас же не уедет с фермы Виллоу Крик, то навсегда потеряет себя. Останется со своим мужем на любых условиях, какие бы он ей ни предложил.

– А ты хотела, чтобы мои родители и Роби нашли нас вместе? И что мы им объясняли бы тогда?

– Я не знаю, но ты должен был сказать мне хоть что-нибудь.

– И поэтому ты уезжаешь? Потому что я не остался? Потому что решил, что для выяснения наших отношений требуется время?

– Нет, – солгала она. – Я собираюсь в Нью-Йорк к моей прежней жизни и работе.

Она быстро произнесла это, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.

– Прошлой ночью…

– Что прошлой ночью? – спросил Том, приближаясь к ней.

– Прошлая ночь не должна была случиться!

– Слишком поздно так говорить. Она, все-таки, случилась.

Он стоял так близко от нее, что Джени чувствовала запах его тела и запах опилок на его рубашке. Она оперлась о раковину, ноги ее подкосились от этой волнующей близости.

– Прошлая ночь ничего не меняет. – Она старалась, чтобы ее голос звучал, как можно спокойнее.

Она любила Тома, любила больше, чем жизнь. Быть вдали от него было для нее тяжелее всего.

– Какого черта это не имеет значения!

Впервые, Джени увидела, что Том настоящий Паркер. С их характером и темпераментом. Он обнял ее. Его прикосновения были нежные, но и требовательные.

– Прошлая ночь сделала тебя моей женой.

Неожиданно Джени поняла, что он не угрожал – он сам боялся. Неужели боялся потерять ее?

– Я никогда не думала, что останусь здесь, и никогда не думала, что мы так долго будем мужем и женой. Все, что я имею и хочу иметь, – все это в Нью-Йорке. – Больше всего боролась она с искушением прижаться щекой к его ладони.

– Ты хочешь, чтобы я уехал из Виллоу Крик в город?

Она покачала головой.

– Я знаю, что ты не поедешь. – Джени никогда бы не просила его об этом. Она слишком любила его, чтобы заставить принять чужой образ жизни. – Ты достаточно хорошо себя знаешь. Знаешь, кто ты есть и чему принадлежишь.

Он отнял руки от ее лица, но не двинулся с места. Так они и стояли, почти касаясь друг друга. Джени притихла.

– Все, что мне нужно в жизни, находится здесь. Все, кроме тебя.

– Ты хочешь сказать, что оставишь свой дом, семью, работу ради того, чтобы уехать со мной в Нью-Йорк?

Его взгляд, словно, проходил через нее. Джени чувствовала, сердце, и душа Тома сейчас открыты для нее.

– Если ты хочешь, чтобы я поехал с тобой в чем стою, я это сделаю.

– Что ты говоришь, Том?

– Я люблю тебя, твое мужество и стойкость. Я люблю твои глаза, когда ты смотришь на сына. И как ты, смешно, морщишь нос, когда смеешься. Оказывается, я люблю тебя больше, чем один человек может любить другого. Нужно было сказать тебе это раньше. Я хочу, чтобы мы были вместе, и поеду с тобой в Нью-Йорк, на Луну, куда угодно, чтобы ты поверила, я тебя люблю.

– На Луну?

Она закрыла глаза – только бы он не увидел ее слез.

– Я согласен покинуть место, самое дорогое на свете, чтобы быть вместе с тобой и Роби. – Он слегка дотронулся до нее. – Я люблю тебя, черт подери! После развода, я поклялся, что никакой женщине больше не скажу таких слов, и десять лет был верен своей клятве. Мне было страшно, еще раз подвергать душу и сердце таким страданиям. Но когда Брюс сказал, что готовится к отъезду с тобой и Роби, я наплевал на свои страхи. Все эти месяцы я повторял себе, еще много времени для того, чтобы и ты полюбила меня, я смогу убедить тебя остаться здесь, найду для этого нужные слова. Но сейчас времени совсем не осталось. Я понял, что могу потерять тебя. Я люблю тебя, Джанет Филд-Паркер, не разбивай моего сердца снова. Скажи, что любишь меня тоже.

– И я люблю тебя. Любила все эти месяцы, но только не могла этого сказать. Она обняла его и положила голову ему на грудь.

– Как можно быть такой глупой, – произнес он, целуя ее в нос.

– Наверное, во мне слишком много противоречий, – призналась Джени. – Я так боялась, что ты разобьешь мне сердце, поэтому твердила, что мы из разных миров. Это действительно так. Но почему нельзя эти два мира соединить в один? Том, а вдруг я не подойду для жизни в Виллоу Крик?