– Хорошо, а сейчас уже иди. Мне сказали, сегодня я должна уснуть пораньше.

– Раньше, чем в половине восьмого?

– Раньше, – подтвердила Джен.

– Пора идти, дорогой, – сказала Дайана Паркер, заглядывая в палату. – Тебе завтра в школу.

– Хорошо, – ответил Роби, но не сдвинулся с места.

– Иди с Дайаной, любимый. Завтра все будет закончено, и скоро я вернусь домой.

Том взглянул на Джен. Он подумал, что значит для нее слово «дом». Просто ли образное понятие, или она начала думать о Виллоу Крик как о своем доме? Но Джени наклонилась, чтобы поцеловать сына, и он не видел выражения ее глаз. Когда она взглянула на него снова, у нее было обычное лицо и только в глазах стояли слезы.

– До свидания, дорогой. Будь умницей. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, мама. Обещаю, я буду хорошо себя вести.

– Ты идешь, Том? – спросил Роби.

– Мне лучше остаться с твоей мамой, пока она не уснет.

– Хорошо, – согласился малыш. – Завтра ты здесь тоже будешь?

– Да, я переночую в отеле и рано утром буду здесь.

Роби взял Дайану за руку, и они вышли из комнаты. На пороге Роби остановился и помахал маме рукой.

– Мы будем молиться за тебя, – тихо сказала Дайана.

Что-то случилось неладное. Джени поняла это сразу, как только очнулась после наркоза. Рядом с ней всегда была медсестра или доктор, ей делали уколы, говорили ласковые слова, и она тут же засыпала, не успев даже задать им вопроса.

– Что случилось? – Очнувшись в очередной раз, она увидела Тома. Даже в бреду Джен чувствовала, что он рядом с ней и ждет, когда она проснется. Он встал и наклонился над ней. Наконец-то, она смогла произнести слова, которые все это время не отпускали ее сознание. – Что случилось?

– Все в порядке, Джени. – Он взял ее правую руку и крепко сжал.

– Пожалуйста. – Ей с большим трудом далось это слово. Куда-то подевалась левая сторона лица – она ее не чувствовала. Джен закрыла глаза, и ее охватила паника. Что же случилось?

– Операция прошла успешно, – послышался голос хирурга.

Доктор Гарри Снайдерс стоял у ее кровати. Был он крупный мужчина чуть старше шестидесяти лет, с большим носом и глубоко посаженными глазами. Джен уставилась в эти глаза, пытаясь понять смысл сказанного.

– Операция прошла успешно, – повторил хирург. – Но возникло осложнение. У вас аллергическая реакция на наркоз – один случай из миллиона. Мы никак не могли это предвидеть.

Джен закрыла глаза. Теперь она начала понимать, что происходит. Она кивнула, чувствуя, что у нее совсем нет сил, и прошептала.

– Да.

Том почувствовал, как она волнуется, и взял ее за руку.

– Уже после операции в реанимации с вами случился легкий паралич.

Эти слова эхом отдались в ее сознании, и она закричала.

– Нет! Нет!

– К сожалению, это так, дорогая, но вы скоро совсем поправитесь. Поверьте мне! У вас парализована левая сторона, но это скоро пройдет, и вы будете как новенькая.

Джени почувствовала, как слезы текут по ее щекам и она не в силах остановить их.

– Сколько? – только и смогла она произнести, обращаясь к доктору.

– Ну, по крайней мере, шесть месяцев. Не волнуйтесь, дорогая, ваш муж уже сделал все необходимые распоряжения, чтобы забрать вас домой.

– Нет, – сказала Джени. Очень бледная и худая, она сидела в инвалидной коляске около окна в палате. – Опять ты об этом. Я не поеду с тобой домой.

– Хорошо, – согласился Том. – Тогда я поеду домой с тобой.

Он уже не боялся противоречить ей. Непреклонность Джени только придавала ему силы в споре с ней.

– Нет! – вскрикнула она в очередной раз, и ее карие глаза сверкнули. – Я нашла сиделку.

Через три недели после операции к ней почти полностью вернулась речь. И только в момент огорчения или усталости она не могла сразу начать говорить. Рука тоже постепенно обретала силу, и теперь она сама могла расчесывать волосы, держать ручку. Но мышцы левой ноги с трудом поддавались лечению, поэтому много времени она проводила в инвалидной коляске, которую уже ненавидела. Также она ненавидела, когда Том видел ее в ней.

– Да! – сказал он, наклоняясь над ней. – Ты нужна сыну. И можешь переехать ко мне в мастерскую.

– Она слишком маленькая. – Джени не смотрела на Тома. Ее взгляд был прикован к серому мокрому окну. Был март, и зима не собиралась сдаваться.

–

– Хорошо, пусть это будет твой дом, мы придумаем какую-нибудь систему связи, чтобы ты могла позвать меня, когда я буду работать в мастерской.

– Нет, Том, не думаю, что это хорошая идея. Нам не следует жить под одной крышей.

– Но мы женаты. – Мысль о том, что он сможет видеть Джени каждый день, была такой привлекательной.

– Нет, пожалуйста. – Ее глаза казались огромными на похудевшем лице.

– Хорошо, пойдем на компромисс. Ты можешь переехать в большой дом – мама настаивает на этом.

– Я не хочу быть обузой… – Она внезапно замолчала.

– Привет, Джен!

На пороге стояла немолодая пара. Мужчина среднего роста, немного полноватый, в черном костюме и пальто. Женщина была чуть выше его, в дорогом манто из меха обезьяны.

– Шерон, Брюс! – воскликнула Джени, прикрывая правой рукой левую, которая сразу вдруг онемела. – Что вы здесь делаете?

– Вчера я была на коктейле у сестры Рэчел Бергман. Она спросила у меня, как твои дела, и сказала, что надеется на быструю поправку и на то, что ты не останешься парализованной на всю жизнь. А я совершенно не представляла, о чем она говорит, поэтому позвонила своему знакомому доктору, который знает доктора Снайдерса. По моей просьбе он рассказал все, что с тобой случилось. Странно, почему ты нам ничего не сообщила.

– Мы переживали за тебя, – добавил Брюс. – И за нашего внука.

– О нем очень хорошо заботятся. – Том поднялся навстречу пожилым людям, вошедшим в комнату. – Я – Томас Паркер, – сказал он, протягивая им руку.

– Брюс Фишер. А это моя жена Шерон.

– Это – дедушка и бабушка Роби, – произнесла Дженни, неестественно, спокойным голосом.

Том знал, как ей сейчас трудно, видел, чего стоит это спокойствие. Он присел на край ее кровати, готовый прийти на помощь в любую секунду.

– Мы приехали, чтобы забрать Роберта, – сказала Шерон командирским тоном.

– Нет, – возразила Джени дрожащим голосом.

– Разве ты не понимаешь, что это лучше для него? – продолжала Шерон еще более возбужденным голосом.

– И ты тоже должна поехать, Джени, – добавил Брюс.

– Да, – согласилась Шерон после минутного колебания. – Мы сделаем для тебя вес, что нужно, наймем няньку, физиотерапевта.

– Нет, спасибо, – отрезала Джен, пытаясь встать. – У меня есть терапевт, и я не хочу, чтобы вы…

– Джени, – Том взял ее за левый локоть, помогая встать. Она бросила на него быстрый взгляд, в котором отразилась и благодарность и страдание, затем повернулась к Шерон и Брюсу. – Мы не поедем к вам на Лонг-Айленд.

– Но это для твоей же пользы, – настаивала миссис Фишер.

Она буквально излучала благородство, но за всем этим, Том знал, стояло что-то совсем другое.

– Нет! – Джени дрожала всем телом.

Она только что вернулась от физиотерапевта, после этих процедур ей бывало плохо, но сейчас ее трясло больше от страха, чем от усталости. Она понимала, насколько влиятельны эти люди, приехавшие забрать ее сына. Она должна сделать все, чтобы не допустить этого. Том прижал ее к себе, удерживая беспомощное тело.

– Спасибо за предложение, но Роби останется со своей матерью и оба они будут здесь со мной, – спокойно сказал Том.

Пожалуй, до сих пор он не понимал, как важно для Джени и ее сына остаться в его доме.

– Но почему? – вскинулась Шерон.

– Я очень рад, что у Джени появились здесь друзья. – Брюс, достаточно дипломатично, прервал жену. – Но мы – единственная семья, которая есть у Роберта, и он наш внук.

Томас почувствовал, как задрожала Джени, остро осознав свою беззащитность.