Английский фельдмаршал Монтгомери предложил верховному главнокомандующему союзными экспедиционными силами в Северо-Западной Европе генералу Дуайту Эйзенхауэру нанести мощный удар в направлении Берлина через Рурскую область. Однако Эйзенхауэр находился в тот момент на западном побережье полуострова Котантен, то есть почти в семистах километрах от бельгийской границы и, следовательно, довольно далеко от района военных действий. Кроме всего прочего Эйзенхауэр был противником организации такого наступления, которое соответствовало намерениям Черчилля, именно поэтому он настаивал на своей точке зрения, сводившейся к овладению Руром и Сааром путём наступления на широком фронте.

Несколько недель Гитлер не расставался с мыслью о нанесении ответного удара противнику на Западном фронте. Начальник штаба оперативного руководства ОКБ генерал-полковник Йодль прекрасно знал об этом и шестого сентября посоветовал фюреру назначить это контрнаступление не ранее чем на первое ноября.

Гитлер приказал сформировать 6-ю танковую армию СС. В душе он всё ещё лелеял мечту разъединить англичан и американцев и, используя политические разногласия между союзниками и русскими, подорвать антигитлеровскую коалицию.

Однако Эйзенхауэр и Монтгомери смешали фюреру все его карты. В воскресенье семнадцатого сентября в полдень, воспользовавшись установившейся хорошей погодой, в небо поднялись тысячи транспортных самолётов и пятьсот планеров, которые взяли курс на Голландию. Эту операцию с воздуха прикрывали тысяча триста сорок истребителей. Впервые за весь период второй мировой войны удалось провести такую крупную десантную операцию, высадив одну английскую и две американские дивизии, в задачу которых входил захват территории и мостов через Маас, Ваал, Нижний Рейн, с тем чтобы обеспечить проход танковых колонн в северном направлении.

Немцам удалось сбить один планер. В этом месте по чистой случайности как раз находились фельдмаршал Модель и генерал-полковник Штудент, которым и были доставлены все сведения о десантной операции.

Спустя неделю основная масса десантированных частей была разрознена танковым корпусом СС. 6450 человек попали в плен.

2-я английская армия с боями пробила коридор на Неймеген и, заменив остатки разбитых десантников, перешла к обороне, похоронив на время все надежды на проведение стратегической наступательной операции на территории Нижнего Рейна и Рурской области.

Успех укрепил Гитлера в решении провести контрнаступление по плану, разработанному ОКВ.

Одиннадцатого октября Йодель доложил фюреру проект плана операции, закодированного под названием «Вахта на Рейне», а спустя трое суток план уже был утверждён.

В это же время в Думбартон-Оксе встретились представители СССР, Китая, США и Великобритании и договорились о создании Организации Объединённых Наций с целью сплочения в ближайшем будущем народов мира.

В Москве Сталин, Черчилль и посол США в СССР Гарриман, представленный в качестве наблюдателя, совещались об устройстве мира в Европе, который наступит после разгрома гитлеровской Германии…

Эльвира Май, полуодетая, видела перед зеркалом. Стена, отделявшая комнату от соседних помещений, была тонка, и каждое слово, сказанное майором, было ей настолько хорошо слышно, что его высказывания можно было без труда застенографировать. У неё создалось впечатление, что судьба улыбнулась ей, шепнув волшебное слово, которое устраняло с пути все препятствия. Выходит, этот майор, по фамилии Брам, покинул свой пост на фронте, чтобы заняться любовью с хорошенькой женщиной. Используя своё служебное положение, он вынудил своего начальника штаба наврать командиру дивизии в чине генерала, сказав, что он находится в тылах. И теперь от неё, Эльвиры, зависит, узнает генерал правду или нет. Ей ещё никогда не приходилось заставать кавалера Рыцарского креста с дамой в недвусмысленной ситуации.

Эльвира усмехнулась, глядя на своё отражение в зеркале. Она решила сегодня вечером перехватить майора Брама. И вот что она ему скажет: «Надеюсь, господин майор найдёт для меня несколько минут свободного времени. Я хотела бы завтра утром побывать в передовых подразделениях вашего полка. Пришлите за мной в семь тридцать свою машину!» Если же он заупрямится, она нанесёт по нему оглушающий удар, заявив, что является обладательницей магнитофонного ролика, на котором записан разговор майора с любовницей. Короче говоря, или он сразу же согласится оказать ей маленькую любезность, или же…

Эльвира не сразу поняла, что за музыка вдруг зазвучала в её радиоприёмнике. Неужели это солдатская радиостанция Кале? Вслед за музыкой было передано сообщение о Белграде: двадцатого октября югославская столица была взята совместными усилиями югославских партизан и частей Советской Армии. Правда, диктор неизвестной радиостанции сказал не «взята», а «освобождена». Затем снова зазвучала музыка.

В редакцию «Вестдойче беобахтер» Эльвира написала письмо и вложила в большой конверт маленький конвертик с плоской коробочкой. На нём было написано: «Строго секретно. Хранить в сейфе в запечатанном виде. Вскрыть в том случае, если со мной что-нибудь произойдёт. Эльвира Май».

Шнелингер лежал на походной раскладной кровати. Перед ним стояли военный судебный советник и офицер по разложению войск противника. Капитан доктор Цибарт стоял у двери с двумя жандармами.

Раненый был очень бледен и утомлён беспрестанными допросами. Глаза его лихорадочно блестели. Он собрал все оставшиеся у него силы. «Ничего, скоро всем вам придёт конец», — думал он, глядя на гитлеровцев.

Судебный советник угрожающе потряс кулаком и прошипел:

Мы тебя заставим говорить, мерзавец!

Офицер из отдела по разложению войск противника думал о том, что ему важно выяснить обстановку в поисках противника. В круг его обязанностей входил сбор информации о частях противника, находящихся на их участке, с тем чтобы командир дивизии мог принять необходимое решение. Добиться от раненого признания побоями вряд ли возможно.

— Скажите, кто вас посылал на задание? — начал он тихо, но веско. — Так называемый Национальный комитет? Коммунисты? Русские?

Шнелингер никак не отреагировал на поставленный ему вопрос.

— Кто посылал вас на задание? Говорите же! Всё будет хорошо, если вы признаетесь чистосердечно. Говорите же! В противном случае…

Раненого лихорадило. Губы его беззвучно шевелились. От нервного напряжения он вспотел и, больше не владея собой, тихо прошептал:

— Тарасенко.

— Кто такой Тарасенко? Из какой он части? Какую должность занимает?

Шнелингер повернулся. На лбу его выступили крупные капли пота. Силы иссякли. Сказывалась большая потеря крови.

— Майор Тарасенко… начальник разведки… профессионалы разведчики… — еле слышно выдавил раненый.

Оба офицера недоумённо переглянулись. Немец служит в Советской Армии? Он участник вооружённой шпионско-диверсионной группы? Довольно редкий случай. Располагая даже этими столь скудными сведениями, которые сообщил им этот одетый в форму обершарфюрера немец, можно было удивить начальство.

— Какое задание вы получили? Ведь у вас было задание?

«Задание… задание…» — вертелось в голове раненого.

— Разведать…

— Что именно разведать?

— Разведать… штаб корпуса… — Раненый провёл рукой по краю кровати. У него не осталось ни капли энергии. Полное равнодушие ко всему окружающему охватило его.

— Ну вот видишь! — довольный, произнёс следователь. — В каких частях вермахта ты служил раньше? В какой дивизии? В каком полку? Кто был твоим начальником?

«Начальником… начальником…» — до боли в голове думал Шнелингер, а затем тихо произнёс:

— Круземарк… генерал Круземарк… чёрно-бело-красный Круземарк…

Карандаш следователя заскользил по бумаге.

Шнелингер замолчал. Дыхание его стало прерывистым.

Доктор Цибарт подошёл к раненому и, взяв его руку, попробовал найти пульс. Приподняв веки раненого, он покачал головой: