Первый человек, с которым я столкнулась в студии был Трояновский³, оператор, заснявший «L’Odyssei du Tcheliouscine»¹², так это кажется называлось в Париже, - и летавший вот теперь со Шмидтом⁴, Папаниным⁵ и остальными - человек, 16 дней проживший на полюсе. Человек — как человек. Прелестный парень, на вид — лет 25, на деле наверное немногим больше, простой, весёлый, до невероятия скромный. Нет, не «герой», не одиночка, не единица. Такой же герой, как и все. И это конечно грандиозно.

Ну вот, теперь о самой работе, о том кусочке, что я увидела за этот короткий срок. Во-первых, что меня радостно поразило: никакого чувства гнетущей иерархии: в студии нет ни одного «полубога» - все -люди. Когда входит директор, то к нему бросаются все, он разговаривает с каждым совершенно так же, как и все — с ним. Нет никакой видимой разницы между директором, режиссёром, technicien du son¹³, монтажёром, диктором, script girl¹⁴, электротехником и уборщицей. И, что всем известно, отсутствует главнейший представитель заграничного кино-Олимпа, корень зла - commanditaire¹⁵.

Chacun est au couraut du boulot de l’autre¹⁶.

Ко всей работе — общей — все и каждый относится с огромным интересом.

«Северный полюс» - немую пленку озвучивали (quell verbe!⁰) при мне. Работали на этот раз ввиду исключительности картины - 10 до 10. Тут и оркестр, и шумы, и три диктора — русский, английский, французский. В этом невообразимом шуме я, приткнувшись то на пьянино, то на grosse caisse⁰⁰, то в кабине звукозаписи, то в буфете, то на балконе — переводила тексты, к<отор>ые потом оглашал Алёшка.

Переводила — а в это время разбегались и глаза, и уши. Вот идёт репетиция куска Бородина⁶ — на экране мы приближаемся к полюсу. Стоп! Свет. «Исключаю тромбоны как класс!» кричит дирижер — хохот, репетиция возобновляется. А тут французский диктор оглашает вместо «altitude⁰⁰⁰» - «altitude-стоп!», а английский никак не может осилить фамилию Мазурука⁷, у него всё получается мазурка. Стоп! сначала! <нрзб.> bonne humeur on recommence⁰⁰⁰⁰.

Люди работают — но как весело! Ни одного окрика, ни одной натяжки. В перерывах бегом покурить, выпить стакан нарзану или проглотить бутерброд. Весело, как в школе на большой перемене.

По пожарной лестнице на балкон взбирается режиссёр, забывший трубку. Конечно, мы с английским диктором встречаем его дружным «Romeo-Romeo...»¹³, т. к. оба мы видели тот film loufoque¹⁴ с Grade...Grade⁸ - как её дальше зовут? Забыла.

Вся аппаратура студии — советская. О качестве я судить не могу, не зная, но знающие люди говорят, что «это - вещь». Вот только плёнка - слишком крупный grain¹⁷. Но - научатся, и скоро. А сам фильм, кажется — тоже «вещь» — пока что видела только отрывки, целиком увижу и прослушаю сегодня. Ты, Лелька, посмотри, и, если нелады с французским текстом — крой меня. Это значит — загляделась на Трояновского. Посылаю тебе несколько кадров: - Северный полюс, сам, та самая точка - Шмидт умывается из чайника, и, второй слева, рядом с Бабушкиным⁹ Трояновский, тот самый, который.

Ну, мой милый, пока все. Скоро пришлю собственные карточки на лоне природы. С 1-го начинаю работать в редакции.

Конечно, сходила с ума по Вовке всё то время, что сидела в Союз-кинохронике. A part с’а¹⁸ всё было бы хорошо!

Пиши, Лелище, почаще. И я тебе тоже. А пока, мой родной, крепко тебя целую как люблю. И всех вас.

Аля

P.S. Через полгода Левка¹⁰ сообразил, что я ему нахамила «не выспавшись», и кроет меня артиллерийским огнем из Испании, обвиняя в «достоевщине». О, моя чистота!!!

Получила ли книжку про зверей? Ты знаешь, её мне вернули с почты, т. к. она была подписана et c’est defendu¹⁹. Пришлось вырвать листе dedicace****.

¹ Союзхроника (или Всесоюзная фабрика кинохроники) в 1936 г. переименована в Московскую студию кинохроники.

² Алексей Васильевич Сеземан( 1916-1989) - переводчик, педагог. Старший сын от первого брака Антонины Николаевны Клепининой, семья которой делила с семьей М.И. Цветаевой дом № 4/33 в поселке Новый быт в подмосковном Болшеве. Приехал в Москву из Парижа в 1936 г., был арестован в Москве 7/XI 1939 г., и отбывал наказание в Коми АССР.

³ Марк Антонович Трояновский (1907-1967) - оператор, режиссер, сценарист. Участвовал в крупнейших полярных экспедициях, снимал в Арктике поход ледокола «Сибиряков» («Два океана», 1932), челюскинскую эпопею совместно с А. Шафраном (картина «Герои Арктики» удостоена премии на 2-м Международном кинофестивале в Венеции, 1934), высадку на Северный полюс группы зимовщиков во главе с И.Д. Папаниным («На Северном полюсе», 1937; «Папа-нинцы», 1938).

⁴ Отто Юльевич Шмидт (1891-1956) - математик, астроном, геофизик, один из организаторов освоения Северного морского пути, академик (1935), Герой Советского Союза (1937), руководитель экспедиций на ледоколе «Седов» (19291930), ледокольных пароходах «Сибиряков» (1932) и «Челюскин» (1933-1934), а также воздушной экспедиции по организации дрейфующей станции «Северный полюс» (1937).

⁵ Иван Дмитриевич Папанин (1894-1986) - исследователь Арктики, дважды Герой Советского Союза (1937, 1940). В 1932-1933 гг. возглавлял полярную станцию в бухте Тихой на Земле Франца- Иосифа, в 1934-1935 - на мысе Челюскина, в 1937-1938 - первую дрейфующую станцию «Северный полюс».

⁶ Лицо, комментатору неизвестное.

⁷ Илья Павлович Мазурук (1906-1989) - советский полярный летчик, Герой Советского Союза (1937). Участник первой (1937) экспедиции на Северный полюс и полетов в Антарктиде.

⁹ Сведениями о киноактрисе Grade комментатор не располагает.

⁹ Михаил Сергеевич Бабушкин (1893-1938) - советский полярный летчик, Герой Советского Союза (1937). С 1923 г. работал в Арктике: участвовал в спасении экспедиции Нобиле (1928), в экспедиции на пароходе «Челюскин» (1933) и на ледокольном пароходе «Садко» (1935), в высадке дрейфующей станции «Северный полюс-1». Погиб в авиационной катастрофе.

¹⁰ Вероятно, Лев Борисович Савинков (1912-1987) - поэт, журналист, сын эсера, организатора многих террористических актов Бориса Викторовича Савинкова (1879-1925). Л.Б. во Франции работал шофером грузовика. Выпустил единственный сборник стихов «Аванпост» (1936). В 1937-1938 гг. воевал в Испании в составе Энтербригады. В это время переписывался с А.С.

Я. Б. Соллогуб

Москва, 11 января 1938 Мерзляковский 16, кв. 27

А.С. Эфрон на даче в Николо-Урюпине под Москвой Лето 1937

Дорогая моя Наташенька, вернувшись в Москву, нашла твоё милое письмо и отвечаю сейчас же. Во-первых, как и следовало ожидать, здесь у нас самая настоящая, скрипучая, трескучая и солнечная зима. Это совсем не холодно, очень весело, и очень красиво! Сейчас же по приезде бросилась на Красную площадь — самое моё любимое место в Москве. Никогда не забуду, как в первый раз прошла по Красной площади, увидела кремлёвские башни с красными флагами, Василия Блаженного, Минина и Пожарского, и по правую руку — мавзолей Ленина. А как это теперь всё красиво: под снегом! По вечерам на кремлёвских башнях горят звёзды и всё так же, как в нашем детстве, бьют часы.