— Господи! А это кто? — сказала Бэт и нажала кнопку.

Из колбы вышла третья Лодж.

— О! Я не первая! Ребята, ерунда какая-то получается. У нас произошло смещение пиктайма. Через несколько часов, с момента вашего отправления, у нас исчезли порталы в таймстори. И пассажирский и грузовой. Хорошо, что мы, на всякий случай сидели в кармане. Даже в нашем доме уже другие хозяева. Ерунда получилась, господа. Либо откажитесь от поездки, либо… Не знаю.

Сообща решили попробовать последний раз. Дубликаты Лодж отправились по домам, а перемещенцы пошли в портал.

И снова — Усадьба и отъезд. Юрома и гроб с Ливановым. Лешуконское и пометка первой стоянки. Волки и признание Вари. Пометка второй стоянки и возвращение домой на ночёвку.

На следующий день, с утра, попрощавшись с маменькой, отправились на отмеченную полянку в прошлом.

Сначала «прыгнул» Соколов. Огляделся, прислушался — всё спокойно, всё тихо. Нажал на маяк. На полянке у сосны с хлопком появилась Варенька. Снова в белоснежном платье и с зонтиком. Следом, в два хлопка, прибыла Жасмин и двуколка.

Забрали маяк, и попылили не спеша.

На перекрёстке повернули на Карпогоры.

Заехали на постоялый двор. Поинтересовались торговлей транспортом. Попоили и покормили Жасмин, попили сами и покатили было дальше. Но за воротами постоялого двора Денис остановился.

— Подожди, Варенька. А где бутылка с водой и стакан?

— Не знаю. Я разве тебе её не вернула?

Соколов выпрыгнул из коляски и вернулся к лавочке у крыльца. Там уже стоял тот самый половой и вертел в руках бутылку. Увидел подходящего к нему Дениса, поставил бутыль на место, но при этом удивился:

— Это твоя бутылка? Мягкое стекло? Ну, прямо таки — чудеса.

— Это англицкая бутылка. Она хозяйкина.

Забрал бутылку и стакан.

А парень не унимался.

— А стакан, он тоже англицкий? А из чего его сготовили?

— Да я-то откуда знаю. Это у барыни надо спрашивать. Да и то…

И вернулся к двуколке.

— Вот кишками чувствую, что эта петля времени — из-за этой бутылки и стакана. Ну, ладно, поехали. Если что — откажемся от поездки.

Но ничего такого не произошло.

Доехали до Ясного, переправились через Пинегу, и понеслись дальше.

К вечеру, примерно в восьмом часу, снова остановились в лесу на переброску. В километрах десяти за селом Светлым.

Вернулись все в тревоге. В напряжении пришли домой и всей компанией сели пить чай.

— Ну, что? Как тут? — спросил Денис.

Рыжов и Лодж успокаивали.

— Всё нормально. Ничего не изменилось. Непонятно — что вообще произошло.

Варенька повинилась.

— Это из-за меня. Я на постоялом дворе бутылку со стаканом оставила. Забыла, ворона.

Соколов приобнял женщину.

— Не казнись. Мы же всё исправили. Просто надо быть внимательными и осторожными.

И потом удивился:

— Вот интересно… Знаете, я там, «в прошлом», помещика устранил, и ничего. А тут — какая-то бутылка, и сразу мировой катаклизм.

Рыжов посмеивался.

— Тут работают две тенденции таймстори. С одной стороны, время сглаживает незначительные искажения событий, и общая канва истории практически не изменяется. А с другой стороны, ключевой эпизод иногда вызывает цепь серьёзных изменений, от которых история меняется коренным образом… Видимо тот, «помещик в прошлом», имел ничтожную значимость для вселенской истории.

На следующий день, до часу дня, добрались до места назначения. За оставшийся день купили прямо на постоялом дворе две пароконные длинные дроги с высокими бортами. Хозяин не хотел отдавать, но покупатели переплатили по три рубля за штуку и тот размяк.

Долгуши добрые, Соколов сам всё проверил. Но решил — при первой возможности, поставить стальные оси и подшипники. Эти сухопутные баржи должны были стать их основным грузовым транспортом. Оставили их на время в ограде у конюшни. Попросили дворового конюха приглядеть, за десять копеек.

Ещё купили четыре спокойных мерина, ядрёных, широкогрудых и круглозадых, на крепких, мохнатых ногах. Не тяжеловозы, но близко к этому.

Поначалу, на Сенной площади, там, где торговали лошадьми, они походили по рядам, подходили к коням, Варя заглядывала им в зубы и щупала бабки. Поднимала по очереди ноги. Давила на спину и зачем-то тянула за хвост. И оставалась недовольна.

Через некоторое время к ней подошел хорошо одетый мужик. Снял шапку, поклонился.

— Позвольте, ваша светлось, слово молвить.

Варя повернулась, посмотрела спокойно.

— Говори.

— Доброго вам здоровья, ваша светлость. Дозвольте показать вам моих коней. Я вижу, что вы имеете понятие. Если соизволите, ваша светлось, пройдите за мной, не пожалеете. — Мужик снова низко поклонился.

Варя выдержала многозначительную паузу, потом царственно кивнула.

— Хорошо. Веди… Иван — за мной.

Отошли недалеко. Привязанными к коновязи, стояли шесть караковых меринков. Мужик кланялся.

— Вот, смотрите, ваша светлость. Красавцы. Истинно — красавцы. И возьму недорого.

Варвара долго осматривала этот табун. Выбрала четверых, прищурилась.

— Я куплю вот этих. Только чем докажешь, что лошади не краденые?

— Ваша светлость! — возмутился мужичок. — Да как же можно-то краденые! Я не барышник какой. Я честной купец Шалаев.

Варя поманила Ивана.

— Подгони возок, отъедем на секундочку.

Мужик осторожно поинтересовался.

— Так лошадей-то изволите брать?

— Изволю, честной купец Шалаев, изволю. Повремени.

Уселись в двуколку и поехали ближе к центру. По дороге нагнали мужика в военной форме. Варенька остановилась рядом, спросила:

— Любезный «жёндарме», не подскажете ли вы даме, где в вашем городе стоит приказ?

Полицейский засуетился.

— Желаю здравия, барышня. Езжайте прямо по улице. Первый поворот направо, там увидите каменный дом. Он вам и надобен.

Зашли в какую-то канцелярию. Варя остановила в коридоре первого попавшегося служивого человека.

— Мсьё, не подскажете ли — где я могу узнать о человеке?

Мужчина, невысокий, плотный и улыбчивый, остановился и расшаркался.

— Доброго здоровья медам. Позвольте спросить — о каком таком человеке у вас интерес?

— Знаете, любезный… Простите, не знаю вашего пгено-ном…

Тот мгновенно представился:

— Волостной писарь Сердюк, ваша милость. Со куи во антерес?

И они затрещали на французском языке, перемежая его редкими русскими словами. Проскакивало «Шалаев».

Наконец Гагарина была полностью удовлетворена. Она открыла кошелёк и вынула рубль. Сердюк замахал руками:

— Си боку, медам, си боку.

Варенька достала полтину. Писарь склонился.

— Этого будет достаточно. Благодарю вас. Если появятся вопросы, ваша светлость, я всегда к вашим услугам.

Низко поклонился и как-то странно, боком, прошел несколько шагов и только потом почесал по своим делам.

— Всё нормально, Варвара Ильинична? — поинтересовался Иван.

— Поехали, — скомандовала Варя и сбежала с крыльца.

Продавец терпеливо ждал.

Начался торг. Варя указывала на свою Жасмин, иронизировала и возмущалась:

— Любезный! Ты видишь эту кобылку? Вот за неё я отдала тридцать серебряных. Ты хочешь сказать, что этот одр стоит столько же, сколько моя Жасмин?!.. По пятнадцати, не больше!

— Смилуйтесь, барыня! Не губите! Я их купил по двадцати!

— Ты крепко переплатил, — отвечала Варя. — Эти кони не в такой цене.

— Ваша светлость! Да вы же сами смотрели лошадок! Самому старому и четырёх годов нет. Какие же оне одры! Помилуйте… По двадцати пяти отдам… Себе в убыток!

Господи! Как они торговались. Минут двадцать. Мужик орал, стучал себя в грудь и тут же кланялся. Божился, и даже всплакнул.

Сошлись на двадцати одном рубле серебром за голову. И это с уздой.