Игнат — так его зовут, действительно весьма симпатичный и обаятельный. Всякий раз, когда он дарит свою улыбку очередной модели, кокетливо хлопающей ресничками, у него на щеках вырисовываются милые ямочки. Но я, если честно, таких красавчиков про себя называю рафинированными. Не мой тип. Мне нужен изъян, к которому хочется без конца прикасаться, за который хочется любить и кусать в порыве страсти. А поцелуи этого сладкого мальчика, наверняка, такие же приторные, как и он сам.

Я спокойно вышла и стала позировать перед камерой. А он, казалось, решил меня помучать дольше всех, вертел меня в процессе съёмки и так и эдак, а в конце, так и вовсе откровенно пялился, уже без объектива. На это внимание, я смогла лишь ответить равнодушным взглядом и по окончании съёмочного процесса тут же поспешила по своим делам. Меня же Лилька ждёт, я обещала ей этот визит к Бабе-Яге.

— Привет! — Вечно счастливая и беззаботная Лилька приземлилась рядом на пассажирское сидение.

— Привет! Ну рассказывай, показывай — куда путь держим!

Лиля начала объяснять дорогу, попутно восхищаясь моей тачкой. Конечно, посмотреть было на что: белоснежный Порш Кайен последнего года выпуска, 440 лошадок под капотом и полный фарш в салоне.

— Катюха, счастливая ты однако, предки такую тачилу подогнали!

— Да уж, счастья полные штаны, — кисло брякнула я.

— А мои не спешат мне машинку покупать, хотя я второй год уже прошу. Папа отнекивается, говорит я вожу, как слепая черепаха. Медленно и не вижу дорожные знаки в упор. Говорит — в первые же пять минут самостоятельной езды, либо я кого-нибудь в зад поцелую, либо меня догонят.

Я хмыкнула.

— Это ничего, всё приходит с опытом.

— Вот и я им о том же талдычу, а они всё нет и нет! Ой, кажется нам сюда, — Лилька тыкала в переулок, на котором посреди дороги маячила огромная яма с лужей, чёрной — как дно Марианской впадины.

— Может, объедем? — Жалобно пискнула Лилёк.

— Танки грязи не боятся, — кинула я победный клич, и понеслась прямо на яму с лужей.

Нуууу… Досталось Кайенчику конечно, я думала он не выгребет, так и сядет там на пузе, которым я нещадно шкребла по дну "Марианской впадины". И судя по характерному реву из его зада, мы потеряли глушитель, теперь он навсегда будет покоится в темноте этих вод. Ну я то уж точно за ним не побегу.

Пятиминутная поездка по местным чигирям, наконец, привела нас к цели.

Первой из машины вылезла Лилька. Посмотрела Кайену в зад, сложила губы буквой "О" и закрыла рот обеими руками, глядя уже на меня перепуганными, круглыми глазами.

— Кошка, ты только не нервничай и не плачь! И от предков наверняка достанется, — забеспокоилась Лилёк, состроив откровенно грустную мину.

Я подошла поближе, оглядела боевые потери: белоснежные бока в грязи по самые стекла, глушитель оторвало. Пожала плечами и смогла сказать лишь следующее:

— Да пофигу! Пошли уже.

Мы развернулись по направлению к двухэтажному дому из серого кирпича. Зелёный забор с металлическими воротами, на клумбе высохшие цветы и ощипанная низкорослая ёлочка — всё как у всех. А где же избушка на курьих ножках?

Ошарашенная Лилька тихо шла за мной следом.

Позвонили в звонок. Через минуту железная зелёная дверь со скрипом отворилась. Баба-Яга на деле оказалась обычной цыганкой неопределенного возраста.

— Здравствуйте, матушка Зора, — дрожащим от волнения голосом пропищала Лилька, — Я вам звонила…

— Знаю, проходи, — не дала цыганка ей договорить и начала изучать нас по очереди цепким взглядом своих чернющих глаз. Даже мне стало немного не по себе. Казалось, она смотрит прямо в душу, знает все мысли в моей голове, и разбирает на атомы и молекулы мой мозг.

И, неужели мне не послышалось. Матушка? Серьёзно? Интересно, Лилёк знает, что наша вера отрицает всю эту чушь, связанную с колдунами, ведунами и прочей ересью. И как матушка может гадать на Таро — мне не понять. Теперь, в который раз убедилась, что всё это развод полнейший.

С огромнейшей порцией скептицизма и скучающим видом, я сидела и слушала, как цыганка, якобы читает, Лилькину судьбу. Лиля ещё со школы встречается с Пашей и теперь мечтает о том, чтобы их отношения перешли в более серьёзный статус. А Паша другого мнения. По классике жанра — он ненагулявшийся, избалованный родительским вниманием и деньгами мажор. Треплет ей нервы и гуляет по-немногу на стороне. Я ей давно говорила, чтобы слала своего Пашку лесом, но она пытается усердно разглядеть в нем свою судьбу и свести на нём клином белый свет.

В пол уха услышала, что Баба-Яг… тьфу, матушка Зора со мною в этом оказалась солидарна. После того, как вся колода карт легла на стол, она принялась рассказывать о том, что светловолосый, ясноглазый король вовсе не подходящая партия для Лильки. И вообще, он скорее тянет на кусок говна, нежели на долгожданного принца. Говорила, что Лиля слишком молода и наивна для того, чтобы вступать в серьёзные отношения и она обязательно ещё встретит свою судьбу, немного погодя. Тут я немного зауважала матушку. Но, может всё, что она тут сейчас нагородила простое совпадение. Зато ей Лилька должна поверить, и возможно, наконец, она пошлёт куда подальше своего мажора, который не вызывает абсолютно никаких чувств кроме изжоги, своим присутствием.

Бедная Лилёк… Даже пару блестящих слезинок пустила, после того, как узнала, что её розовая мечта разбилась сейчас вдребезги о скалы суровой правды. Надо будет ей срочно поднять настроение после. Думаю, ароматный моккачино со взбитыми сливками и шоколадной крошкой в нашей любимой кофейне должен с этим справиться.

— Теперь ты! — Ткнула в меня цыганка кривым пальцем и стала сканировать страшными глазищами.

— О, нет! — Я вскинула руки в сдающемся жесте и растянула губы в подобии улыбки, — Мне это всё не нужно, я так: за компанию пришла.

Цыганка секунд десять выворачивала мою душу наизнанку своим взглядом.

— А мне кажется очень даже нужно, больше чем ей, — теперь кривой указатель смотрел в сторону Лильки и та послала мне умоляющий взгляд.

А матушка продолжила:

— В твоём возрасте девки уже замуж идут да детишек рожают, а ты всё хвостом крутишь.

Вот тут, я кажется начинаю злиться. Да кто она вообще такая, прохиндейка и лохотронщица в седьмом поколении? Учить меня вздумала?! Ничего она не знает про мою жизнь и лучше туда не влезать, обляпаться можно. Я сидела, гневно раздувая ноздри, и собиралась вывалить на неё всё, что думаю.

— Ладно, ты не пыхти тут, как чайник на огне, который выключить забыли. Помочь тебе хочу дурехе, по доброте душевной.

Тут она вскочила и стала рыться в старом, деревянном комоде. Достала оттуда бумагу, чернила и перо? Я последний раз эти инструменты на репродукции с портретом Пушкина видела. И начала что-то шкрябать чернилами на бумаге. Потом протянула листок мне, даже я филолог-языковед не смогла разобрать, что за хрень там написана. То ли латынь, то ли никому непонятные иероглифы. Затем она дала мне ещё одну бумагу, слава Богу с родным, разборчивым и понятным языком. А дальше настал черед полного сюра.

— Завтра утром, на рассвете вот эту бумагу сожги, — ткнула пальцем на пергамент с иероглифами, — А это молитва, её прочтёшь после.

— Чегоооо? А голой попой на муравейник сесть не надо, случайно?

— Ты не ерничай, судьба твоя решается. Висит над тобой одна нехорошая вещь, но ты в этом не виновата. Мать твоя, в юности забрала себе чужого мужчину, от этого всё и пошло. Ни у тебя, ни у неё счастья в личной жизни нет.

— Что висит? — Всё ещё недоумевая, что происходит, промямлила я.

— Венец безбрачия, порча на замужество, как хочешь так и называй.

Обалдеть… И зачем я сюда припёрлась, вот правильно говорят: в глаза им не смотри, стороной обходи. Вскочила и развернула свои стопы на выход.

— Лиля, нам пора! — Крикнула я, уже слетая по крутой деревянной лестнице. Главное подальше отсюда.

— Не благодари, дуреха! — Крикнула цыганка мне в спину почему-то довольным голосом.