Снова заговорил фон Краус, и в его голосе слышался теперь неподдельный ужас:

— Я не знаком с этими планами, нет, я ничего не знаю… «Бездна»! Я знаю лишь то, что касается непосредственно моей работы, а это только один небольшой участок того дела, которым занят ваш отец. Гарольд Прайс, во имя моей преданности вам, заклинаю вас оставить попытки проникнуть в тайну…

— Стального зала?

— Вы погубите себя, — продолжал почти кричать Краус. — Если Прайс-старший увидит в вас помеху к осуществлению своих замыслов, он не остановится ни перед чем. Он беспощаден.

Гарольд Прайс ответил почти равнодушным тоном:

— Спасибо за предупреждение, Краус. Я тоже не из сентиментальных, вы это знаете. Сейчас я очень обеспокоен, только и всего. Я вооружаю против Советского Союза всех, кого еще можно вооружить, а моего отца, смертельно ненавидящего русских, все это как будто ничуть не интересует. Чем же он занят? Это я должен узнать во что бы то ни стало. Почему он скрывает свои замыслы от меня?

— А вы бы прямо спросили об этом его самого, — посоветовал Краус.

Гарольд Прайс иронически возразил:

— Вы же сами предупреждали меня… К тому же отца сейчас нет здесь, он у себя в правлении «Интэрнейшнл Уран» на Уолл-стрите. Итак, Краус, прежде чем вы покинете виллу, вы должны получить мои указания в отношении дел, которыми волею судеб вам приходится заниматься.

— Слушаюсь, — покорно ответил Краус.

В микрофоне что-то щелкнуло, по-видимому его переключили, и невидимый голос спросил:

— Запись беседы представить вам, сэр?

Агент Уильяма Прайса, снова по ошибке, обратился к летчикам. Гейм и Финчли обменялись взглядами. Надо было что-то ответить, немедленно ответить, чтобы не возбудить подозрений.

— Нет, — пробурчал Финчли.

— Запись беседы хранить или прикажете уничтожить, сэр? — продолжал допытываться агент.

— Уничтожить, — снова пробормотал Финчли, намеренно глухим, искаженным голосом.

— Слушаюсь, сэр.

Снова послышался легкий щелчок. Друзья вскочили на ноги и бросились вон из комнаты. Никем не замеченные, они прошли между цветущих клумб и по дорожке направились в глубь парка. Здесь было сыро и совершенно темно. Молча удаляясь от дома, летчики оставили затем дорожку, поднялись на невысокий холм и уселись прямо на траву.

Говорить не хотелось — не было никакой уверенности в том, что аппараты подслушивания и звукозаписи не расставлены и здесь, где-нибудь совсем рядом. Наоборот, можно было быть уверенными, что дело обстоит именно так.

Пребывание на вилле «короля урана» началось для летчиков не весьма благоприятно. Прежде всего, что хотел сказать им молодой негр, о какой страшной опасности хотел их предупредить? Впрочем, это-то можно будет выяснить в самое ближайшее время, например, утром, когда Джо принесет им завтрак. Что это за немец, с которым беседовал Гарольд Прайс? Какое он имеет отношение к делам Уильяма Прайса? Почему в самом деле старый Прайс не посвящает в свои дела сына? Нортон был прав — знаменитый профессор Старк находится в заточении, сегодня Краус подтвердил это. Но где? Может быть, где-нибудь поблизости отсюда? Что это за Стальной зал и почему он доступен астроному — Джонстону? Наконец, что значат планы Прайса под шифром «Бездна» и «Космос»?

В глубокой задумчивости долго сидели друзья среди деревьев. Метрах в ста от них парк пересекала высокая стена, из-за которой виднелось озеро. Огромное, бесформенное, похожее на башню строение поднималось будто из самой воды и высоко уходило в ночное небо. Гейму показалось, что одно из окошек башни неярко светилось. Очевидно, это и есть обсерватория Джонстона.

Свежело. Как-то незаметно появилась на вечернем небе луна. Зеленые призрачные лучи упали на вершины деревьев. Гейм встал и сделал знак своему помощнику. Они дошли до высокого забора и повернули в южном направлении: Гейму казалось, что, идя таким путем, они рано или поздно выйдут на какую-нибудь тропу, ведущую к главному зданию. Но никакой тропы не попадалось. Летчики сделали огромный круг и примерно через час вышли на площадку перед воротами. Электрические огни между клумбами погасли, машины с гостями одна за другой покидали виллу, разворачиваясь на берегу Гудзона, и с ревом уходили в ночную темь.

Друзья прошли в отведенную им комнату и устало опустились у окна. Почти тотчас вошел Джо, неся ужин.

— Джентльмены гуляли… — заметил негр каким-то странным голосом, в котором слышались и удивление, и тревога, и желание о чем-то предупредить. Именно так и понял его Гейм. Он решил не терять времени.

— Почему гости так поздно покидают виллу? — спросил он.

— О, они просто отправились ночевать в другое помещение, километрах в десяти отсюда, — ответил слуга. — У нас такой порядок — гости никогда на вилле не ночуют. Для ночлега имеется «Приют Бэтси» — так зовут дочь хозяина, джентльмены.

Финчли уже раскрыл рот для того, чтобы спросить Джо о причине этого, не совсем обычного гостеприимства, но в комнате появился управляющий со своей обязательной улыбкой и настороженным взглядом, и негр выскользнул в коридор.

— Гуляли? — проговорил Вуд не столько вопросительно, сколько утвердительно.

Гейм кивнул.

— Я боялся, что вы можете заблудиться, ведь территория виллы весьма обширна, — продолжал Вуд, и в его голосе послышались плохо скрытая тревога и любопытство.

Гейм и Финчли незаметно переглянулись: что значит тревога управляющего? Разве они не могли никуда выходить без того, чтобы заранее не предупредить его? Ведь они здесь не пленники! Но кто же они тут в самом деле?

Чтобы успокоить Вуда, Гейм произнес безразличным тоном:

— Хотели прогуляться, да забрели на какой-то холм, а дальше уж и идти не захотелось. — Гейм понимал, что в этом доме, где за ними, по-видимому, тщательно следят, нужно держать ухо востро. Его ответ, казалось, успокоил управляющего, и он собрался уходить.

— Когда же я увижу мистера Уильяма Прайса? — спросил его Гейм.

— Не спешите, капитан, не спешите, — заулыбался Вуд, — сейчас хозяин в Нью-Йорке. Когда будет надо, он пригласит вас. Спокойной ночи, — и он удалился.

— Теперь спать! — скомандовал Гейм и решительно подошел к одной из двух находившихся в комнате кроватей.

Все выше поднималась луна на темном ночном небе. Погасли огни во дворе, в саду. Огромная уродливая тень от башни-обсерватории лежала на тихих водах озера.

Сколько так прошло времени — сказать трудно. Гейм проснулся внезапно, как если бы его толкнули. Но нет, все было спокойно, он по-прежнему лежал в своей кровати. Летчик повернулся на другой бок и бросил взгляд в сторону окна. Но что за чертовщина? Никакого окна он не увидел. В комнате стояла абсолютная темнота. Гейм прислушался: дыхание спящего помощника не доходило до него. Летчик почувствовал, как у него напряглись все мускулы. Он осторожно слез с кровати и сделал шаг вперед: его руки уперлись в стену. Держась за нее, он обошел вокруг своей кровати: сомнений не было — он находился не в той комнате, в которой лег спать, а совсем в другом помещении, похожем на карцер. Снова и снова исследовал он стены, но двери обнаружить ему не удалось. Что же делать дальше? Оставалось одно — ждать. Гейм пытался понять, что же с ним произошло? Кому и зачем нужно было похищать его? Неожиданно его обожгла мысль: а что, если Вуд установил, что он с Бобом слышал беседу Прайса-младшего с фон Краусом? Может быть, кому-то все-таки стало известно о том, что им тогда в Гренландии сообщил Нортон? Но что стало с сержантом Финчли, где он? А главное, каким образом он, капитан Гейм, очутился в этой странной западне? Нужно было во всем этом разобраться. Как бы то ни было, летчик решил мужественно встретить любое новое испытание. Пока же ему не оставалось ничего иного, как терпеливо ждать.

Неожиданно где-то под потолком загорелась лампочка-ночничок и тотчас послышался несколько насмешливый голос Вуда:

— Вы уже проснулись, капитан?

— Да, — сердито ответил Гейм, еще не зная, как надо вести себя.