— Нет, не надо.

— Не надо? Но я думала… Я имела в виду, что теперь, когда ты махнул рукой на Риа…

— Почему мы должны возвращаться в холодную, серую зиму, когда можем остаться здесь, под теплым солнышком?

— Мы? — машинально переспросила Оливия.

— Да. Я думаю, мы можем перевезти сюда твои вещи. Как тебе нравится моя идея?

— Ты имеешь в виду, остаться здесь? Вместе?

Эдвард улыбнулся.

— Да, и, конечно, в компании этой ящерки. — Он нежно поцеловал Оливию. — О’кей?

Оливия с изумлением взирала на него. Он хотел перевезти ее сюда, остаться с ней? Одно дело — провести вместе ночь, и совсем другое — вместе жить.

— Ты думаешь о том, чтобы снова открыть «Мечту Оливии»?

Она не думала об этом. Она вообще не думала о «Мечте Оливии» с тех пор, как Эдвард взял ее на руки в прошлый вечер.

— Скоро тебе нужно будет подумать об этом, — спокойно продолжал Эдвард. — Люди позабудут, пройдет время, но пока…

— …Пока еще рано, — кивнула Оливия, — я знаю. Но переезд сюда, к тебе…

— И к ящерице. Не забудь про ящерицу.

Она не ответила, и его улыбка немного потускнела.

— Хм… Слишком много моря, песка и уединения? Что ж, мы можем подыскать отель. Я знаю один в Элеутере, который…

— Нет, нет, — быстро сказала она. Ее щеки порозовели. — Жить здесь с тобой в уединении — это… это… — Мужество оставило ее. — Это очень мило, — закончила она неуверенно.

— Очень мило? — Эдвард засмеялся. Потом повернулся к ящерице. — Ты слышал, приятель? Я здесь готовлю великолепный завтрак для этой женщины…

— Эдвард!

— Я провожу всю ночь, занимаясь с ней бешеной, страстной любовью…

— Эдвард, — повторила она, стараясь удержаться от смеха, — послушай…

— Что скажешь на это, приятель? — Он нахмурился. — Ящерица говорит, что у тебя не может быть никаких претензий к тому, как я занимался с тобой любовью…

Оливия засмеялась.

— Это правда.

— …Что тебя беспокоит лишь одно: как ты будешь жить на подгоревшем беконе и переваренных яйцах.

— Эдвард, честное слово…

— К тому же ящерица хочет сказать, что тут есть прислуга, которая приходит каждый день, делает уборку и готовит пищу. — Он привлек ее ближе к себе, его голос снизился до шепота. — Так ты хочешь остаться здесь со мной, дорогая?

Конечно же, она хотела. Но что-то пуританское, впитанное с молоком матери шептало ей, что в том, чтобы так жить с мужчиной, есть что-то неприличное.

Оливия опустила голову на плечо Эдварда.

— Оливия?

Она подняла голову. Эдвард наблюдал за ней с забавной улыбкой на губах, и в глазах его было выражение, какого она ни разу не видела. Почему он боится, что я откажу ему? — изумленно подумала Оливия, и сердце ее затрепетало от радости.

— А ты уверен, что я не удеру от твоей стряпни? — спросила она, притворно хмурясь.

Его глаза прояснились, и он ухмыльнулся:

— Даю руку на отсечение!

Оливия вздохнула.

— Разве можно было сомневаться в том, что ты добьешься своего?

— Никогда, — ответил Эдвард, потом притянул ее к себе и целовал так долго, пока солнце над ними не остановилось на месте…

К вечеру вещи Оливии были размещены в гардеробе дома Эдварда на берегу. Их вид пробудил в Оливии странное чувство, что-то среднее между радостью и болью. Ей очень хотелось быть с ним. Да и как могло быть иначе? Но переехать в его дом таким образом… Она и представить не могла, что когда-нибудь позволит себе совершить нечто подобное.

Пожалуй, ничего аморального в этом не было. В современном мире то и дело встречаются мужчины и женщины, живущие совместно вне брака. Но Эдвард не просил ее жить с ним, он просил ее лишь остаться на какое-то время. В этом-то и была разница. А что будет, когда они вернутся в Нью-Йорк и снова окунутся в будничную жизнь?

Оливия присела на край кровати. Что будет, если он предложит ей переехать в его апартаменты? Сможет ли она сделать это? Если бы только она знала, что он на самом деле испытывает к ней… Он занимался с ней любовью, но ни разу не произнес слов, которые она надеялась от него услышать.

— …На обед?

Оливия обернулась.

Эдвард высунул голову из дверей ванной, на его щеках еще оставалась мыльная пена.

— Извини, — быстро ответила она, — я не расслышала.

— Я спросил: мы отправимся обедать в город или пообедаем здесь?

— Здесь, — ответила Оливия, — на террасе. Тогда мы увидим закат. — Она взглянула на него и рассмеялась. — Если, конечно, у тебя нет других планов.

— Нет, нет, все в порядке. — Улыбаясь, он подошел к ней, вытирая лицо концами полотенца, висящего на шее. — Так тебе нравится мой домик?

— Очень, — ответила Оливия. — Он принадлежит тебе?

Эдвард кивнул.

— Целиком и полностью, включая белый песок, который мы таскаем внутрь на подошвах. К сожалению, я не могу бывать здесь так часто, как хотелось бы. Родная, что с тобой?

— Мне просто трудно привыкнуть ко всему этому, только и всего. К тому, что это место принадлежит тебе, так же, как апартаменты на Манхэттене и тот дом в Ист-Хэмптоне.

— И еще есть квартира в Лондоне, если тебя интересует, — добавил Эдвард с озорной улыбкой. — Я совершаю в год несколько деловых поездок, понимаешь, и… — Он посмотрел на нее и покачал головой. — Оливия, может, я чего-то не понял, у тебя возникли какие-то вопросы по поводу моих мест обитания?

— Нет, конечно, нет. — Она встала. — Просто я думаю, какие мы разные, ты и я.

Разные как день и ночь, — шепнул ей внутренний голос, но рука Эдварда, скользнувшая под ее майку, тут же заглушила его.

— Да, — произнес он хриплым шепотом. — Она обмерла, почувствовав его пальцы на своей коже. — О, да, конечно, мы очень разные, дорогая. И, черт побери, это здорово. — Он взглянул на распахнутые дверцы гардероба и улыбнулся. — Я вижу, ты использовала все свободные вешалки?

Оливия улыбнулась.

— Это было твое предложение, Эдвард, или ты забыл? Это глупо, конечно, — сказала она, запнувшись на мгновенье, — но я… я чувствую себя немного странно. Я имею в виду, что нахожусь здесь, с тобой.

Он улыбнулся:

— Находиться со мной — это ужасно, да?

Ее сердце вздрогнуло. Она представила, что они могут расстаться, и это ее тревожило. Но Эдвард не предлагал расстаться… Но он может, о, да! Он может… Такие мужчины, как он, так и поступают с такими девушками, как ты, — шепнул ей трезвый внутренний голос.

Эдвард обнял ее:

— У тебя такое невеселое лицо, — произнес он нежно.

Оливия покачала головой.

— Извини, Эдвард, я только…

— Если ты думаешь, что я позволю тебе скрыться, после всего, что мне пришлось преодолеть, чтобы найти тебя…

Она не могла удержаться от улыбки, когда он с шутливым рычанием нежно пощекотал ее шею.

— Ты попалась, — сказал Эдвард, — и я не собираюсь выпускать тебя на волю.

От его дразнящих слов она вдруг почувствовала себя дурочкой. Почему она отравляет свое счастье, радость обретения друг друга мрачными мыслями? Она вздохнула и опустила голову на его плечо.

— Да, попалась, — сказала она, — ты заманил меня в свою берлогу и…

— И теперь намерен удержать тебя.

Она прижалась губами к его щеке.

— Как? — прошептала она.

После небольшой паузы Эдвард улыбнулся.

— Всеми способами, какие мне только доступны, дорогая.

В его голосе прозвучала жесткость, и Оливия быстро взглянула на него, немного напуганная, не превратился ли он снова в того мрачного и сурового незнакомца, каким ворвался в ее жизнь всего несколько недель назад.

— Что это значит, Эдвард?

Он взглянул на нее, и ее сердце дрогнуло, потому что глаза его показались ей пустыми и темными, потом он снова заулыбался и откинул пряди волос с ее висков.

— Так, что-то взбрело в голову, дорогая. Честно говоря, я не имею понятия, есть ли в доме что-нибудь съестное.

Оливия засмеялась:

— Мужчины всегда в первую очередь заботятся о своем желудке.