Стоя на снегу в незашнурованых теннисных тапочках, с голыми, окоченевшими руками, Бека во все глаза смотрела на происходящее.

Там была Хани с Бекиной стрижкой. Присмотревшись, Бека увидела на ней свой лучший зеленый свитер и эмалевую брошь‑попугая на шее. Хани улыбалась. А рядом сидел и приветливо улыбался Хани Билл.

Держались ли они за руки?

Этого Бека видеть не могла.

В голове у Беки что‑то замкнулось. Все вдруг стало белым и твердым, как снег под ее ногами. Холодным, как ветер, который старался унести ее прочь от этой проклятой двери.

Но Беке совсем не хотелось уходить.

— Она не получит Билла! — закричала Бека ветру. Крик прозвучал как злобный, срывающийся вой.

«Она все отняла у меня! — в бешенстве подумала Бека. — Все, но она не может отобрать Билла! Не может!»

Глаза Беки наполнились слезами. Она схватила круглую ручку двери, повернула ее и толкнула дверь внутрь.

Тяжело дыша, Бека ворвалась в ярко освещенную кухню. Задыхаясь, как раненый зверь, она свирепо смотрела на парочку.

Сидят здесь вместе. Оба улыбаются. Вместе в теплой, ярко освещенной кухне,

— Нет! — завопила Бека.

Ее глаза безумно рыскали в поисках чего‑нибудь. Она еще не знала, чего именно.

Нужно что‑то найти!

Вот то, что нужно, — деревянная подставка для ножей на кухонном столе. В ней стояло множество ножей с черными ручками.

— Бека, а вот и сюрприз! — радостно воскликнула Хани, показывая на Билла.

Она хотела встать из‑за стола, но остановилась, увидев, как Бека вынимает нож из подставки.

Лезвие блеснуло в ярком свете кухонной лампы.

Билл сразу перестал улыбаться. Его глаза широко раскрылись от удивления.

Хани застыла на месте.

— Бека, что… — Хани не успела закончить фразу. Она сделала судорожный глоток, затем испустила жуткий крик, когда Бека высоко занесла нож: — Нет, Бека, остановись!

Но сама Бека кричала слишком громко, чтобы услышать ее крики.

Она кричала, когда неслась вперед по комнате, кричала от ярости, нацелив нож прямо в сердце Хани.

«Убью! — думала Бека. — Сейчас я убью Хани.

Мне нужно убить ее. Убить ее. Убить ее.

Тогда я снова смогу быть счастливой. Такой счастливой!»

Но на пути к своей цели Бека внезапно остановилась.

Комната закружилась, закачалась, начала постепенно погружаться в черный туман.

Бека громко застонала.

«Я слабею. Чувствую слабость. У меня абсолютно нет сил».

Глаза закатились, и Бека упала на пол. Ее тело тяжело ударилось об пол и больше не двигалось.

Бека не видела, как нож выпал из ее руки и отлетел в сторону. Она не видела, как Билл вскочил из‑за стола.

— Ты сказала мне, что Бека знала, что я здесь! — гневно закричал он на Хани. — Ты сказала, что она меня ждет!

Он хотел подойти к Беке, посмотреть, чем он может ей помочь, но Хани опередила его.

— Не подходи к ней! — закричала она, дико сверкая глазами. — Она моя подруга!

— Ты что, сумасшедшая? — спросил Билл. — Она потеряла сознание. Она могла пораниться. Нам нужно что‑то сделать!

— Не подходи! — повторила Хани, в ее голосе послышалась угроза. — Она моя подруга! Моя лучшая подруга!

Бека застонала, но не пришла в сознание.

Своей непропорционально большой рукой Хани подобрала с пола кухонный нож, который выпал из рук Беки. Он лежал около разделочного столика.

Стоя у неподвижно лежащей Беки, Хани угрожала Биллу ножом.

— Ты сумасшедшая! — закричал он. В его голосе слышался страх и гнев. — Опусти нож! Что ты делаешь?

— Не подходи к моей лучшей подруге! — приказала Хани. Черты ее лица исказились от бешенства.

Быстрым движением руки Билл перехватил нож.

— Пусти! — завопила Хани.

— Брось нож, Хани!

Они боролись в течение одной минуты. Хани все‑таки удалось оттолкнуть его плечом.

Падая, Билл сделал попытку ухватиться за нож. Безуспешно.

Нож остался в руках Хани.

Чтобы сохранить равновесие, Билл ринулся вперед, еще, еще и… напоролся на нож. Лезвие вошло в его грудь.

Испуганная Хани издала пронзительный крик.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вынуть нож.

Яркое пятно крови расплывалось впереди на спортивной рубашке Билла.

— Эй, — шепотом прохрипел он. Из его раскрытых губ раздался громкий булькающий звук. — Я порезался! — Он поднял свои глаза на Хани, в них было недоумение и ужас.

Билл застонал и повалился на линолеум рядом с Бекой. Лужица крови начала медленно растекаться на полу вокруг его тела.

Хани поняла, что он мертв.

Его кровь такая яркая.

Бека пошевелилась. Громко застонала. Содрогнулась всем телом.

Хани старалась не смотреть на лужу крови, растекавшуюся вокруг тела Билла.

«Что теперь?» — думала Хани с бешено колотящимся сердцем.

Что теперь? Что теперь? Что теперь?

Ее взгляд безумно перемещался от Беки к Биллу и от Билла к Беке.

Она должна что‑то придумать! Она придумает, обязательно придумает!

Хани склонилась над Бекой. Вложила нож в ее руку. Стояла и смотрела на испачканный кровью нож, который теперь сжимала рука Беки.

Несколько секунд спустя Бека открыла глаза. Хани присела рядом с ней и помогла ей сесть.

— Не беспокойся! — прошептала Хани ей на ухо. — Не беспокойся, Бека.

Она обняла Беку.

Бека сощурила глаза, пытаясь сосредоточиться. Но она могла видеть только огни, яркие огни. Всюду был плотный мерцающий туман.

Что случилось? Почему она не может сосредоточиться?

— Не беспокойся, — мягко повторила Хани. — Я позабочусь о тебе, Бека. Сейчас я твоя единственная подруга. Я позабочусь о тебе.

Она открыла рот от изумления, когда увидела нож в своей руке. Постепенно все вокруг становилось на свои места.

Бека увидела испачканное кровью лезвие. Серебряное и красное. Яркое, как рождественское украшение.

Все блестело и сверкало в ярком электрическом свете: красно‑серебряный нож в ее руке, кухонный стол, парень, лицом вниз лежащий рядом с ней.

— Я позабочусь о тебе, Бека, — шептала Хани, поддерживая девушку двумя руками. — Я не скажу полиции, что ты сделала. Мы придумаем какую‑нибудь историю, не так ли, Бека? Мы не позволим им узнать, что ты убила Билла.

— Что? — Бека попыталась встать, но Хани крепко держала ее за плечи, нашептывая ей в ухо.

— Что я сделала? — прошептала Бека. — Что?

Она уставилась на красно‑серебряный нож в руке. Затем она посмотрела на Билла, тихо лежавшего в темной луже крови.

— Что я сделала?

— Я скажу им, что это была самозащита, Бека, — мягко сказала Хани. — Они никогда не узнают правду. Они никогда не узнают, что ты убила Билла ножом. Потому что я буду защищать тебя ото всех на свете. Потому что я — твоя лучшая подруга. Твоя единственная подруга, разве не так? Правда, Бека? Разве не так? Разве я не твоя лучшая подруга? Разве нет? Конечно да!

Я — твоя самая лучшая подруга, и я никогда не позволю им узнать, что ты сделала с Биллом. Никогда, никогда, никогда!

— Спасибо тебе, Хани! — с благодарностью прошептала Бека. 

Сандалии Джессики цокали по деревянной мостовой. Она остановилась перед «Бич Эмпориум», самым большим магазином в городке Сэнди Холлоу, и стала разглядывать витрину.

Написанное от руки объявление гласило: «ПОЛУСНЯТЫЕ БИКИНИ».

Джессика пожала плечами. Это что — шутка?

Пожалуй, нет. Миссис Хоппинг, женщина преклонного возраста, чья семья владела магазином около сотни лет, не обладала чувством юмора. Она была строгой, неприветливой старухой и улыбалась только тогда, когда выбивала на своем старомодном кассовом аппарате крупную сумму.

«Скоро миссис Хоппинг станет улыбаться чаще», — подумала Джессика. Улицу Райского Берега уже заполонили машины отпускников, спешивших открыть купальный сезон. Целыми днями бледнолицые туристы станут валяться на песке, подставляя себя солнечным лучам, а ночью, порозовевшие и довольные, разбудят весь городок. Они станут устраивать вечеринки и осаждать магазины, магазины, магазины.