Гвен кивнула в ответ.

«Я рассказываю Вам это не из-за страха, что Вы бросите меня в темницу за убийство моего хозяина. Но я хочу, чтобы Вы поняли – это была самозащита», - добавил Штеффен. – «И однажды Вы пообещали мне, что если я Вам все расскажу, то я не отправлюсь за решетку».

«Мое обещание еще в силе», - искренне сказала Гвен. – «Ты не отправишься в темницу. Но ты должен помочь мне найти владельца того кинжала. Мне нужно наказать убийцу моего отца».

Штеффен потянулся к поясу и вытащил предмет, завернутый в тряпку, после чего протянул его Гвен, вложив предмет ей в ладонь.

Она медленно поднесла его ближе, открывая обнаруженное Штеффеном оружие. В то время как Гвен ощущала его вес на своей ладони, ее сердце неистово колотилось. Девушка почувствовала холодок.  Она держала в руках орудие убийства ее отца. Ей хотелось выбросить его как можно дальше.

Но в то же время она была парализована. Гвен видела пятна на клинке, увидела его рукоять. Девушка осторожно повертела кинжал в разные стороны.

«Я не вижу на нем меток, миледи», - сказал Штеффен. – «Ничего, что могло бы указать на владельца».

Но Гвен, в отличие от Штеффена, всю свою жизнь росла среди королевского оружия. Она знала, куда нужно смотреть и что искать. Девушка перевернула кинжал вверх дном и посмотрела на нижнюю часть его рукояти. На всякий случай, если этот кинжал принадлежит члену королевской семьи.

И в следующую секунду ее сердце остановилось. На рукояти были инициалы – ГЭМ.

Гарет Эндрю МакГил.

Это был нож ее брата.

 Когда Гвен шла рядом с Годфри, ее мысли метались после встречи с псом Гарета и Штеффеном. Она до сих пор ощущала царапины на коленях и локтях, не оправившись после того, когда находилась на волосок от смерти. Мысль о том, что она только что убили человека, тоже ранила ее. Ее руки все еще тряслись, пока Гвен снова и снова вспоминала момент, когда она замахнулась той железной палкой.

Тем не менее, в то же самое время Гвен также испытывала глубокую благодарность по отношению к Штеффену за то, что осталась жива, за то, что он спас ей жизнь. Она сильно недооценивала его - то, каким хорошим человеком он был, несмотря на его внешность, роль в убийстве его хозяина, которое тот, несомненно, заслужил, и которое было самообороной.  Гвен было стыдно из-за того, что она судила о Штеффене по его внешности. В ее лице он приобрел друга на всю жизнь. Когда все это будет позади, девушка была полна решимости больше не позволять ему прозябать в подвальном этаже. Гвен решила отблагодарить Штеффена, облегчив его жизнь. У этого человека была трагическая судьба, и она найдет способ помочь ему.

Годфри выглядел взволнованным как никогда, когда они с сестрой шли по коридорам замка. Он был в ужасе после того, как Гвен рассказала ему историю о своем несостоявшемся убийстве, о спасении Штеффена и об обнаружении им кинжала. Гвен принесла кинжал с собой и Годфри, изучив его, тоже подтвердил, что оружие принадлежит Гарету.

Теперь, когда у них было орудие убийства, брат и сестра знали наверняка, что им нужно предпринять. Прежде чем идти  с этим кинжалом к совету, они должны получить необходимое им свидетельство. Годфри вспомнил об участии Фирта во всем этом деле, когда тот шел вместе с Гаретом по той лесной тропе, и подумал, что сначала им нужно загнать в угол именно его и получить признание. После этого с оружием и со свидетелем, они смогут явиться с этим в совет и обличить своего брата. Гвен была с ним согласна, поэтому они оправились вместе в конюшни на поиски Фирта.

Гвен все еще держала в руках кинжал – оружие, убившее ее отца, на котором до сих пор был пятна его крови. Ей хотелось разрыдаться. Девушке ужасно не хватало отца. Боль, которую она испытывала из-за того, что отец умер таким образом,  что в него вонзили это оружие, она не могла описать словами.

На смену грусти пришла ярость, когда Гвен осознала роль Гарета во всем этом. Это подтвердило самые ужасные ее подозрения. Часть ее цеплялась за мысль о том, что, может быть, Гарет, в конце концов, был не так уж плох, что, возможно, он не безнадежен. Но эта последняя попытка покушения на ее жизнь, обнаруженное орудие убийства подсказало ей то, что она знала и так – Гарет безнадежен. Чистое зло. А ведь он же ее брат. Как это отражается на ней? В конце концов, в их жилах течет одна кровь. Означает ли это то, что где-то глубоко внутри нее притаилось зло? Могут ли брат и сестра быть такими разными?

«Я до сих пор не могу представить, что Гарет сделал все это», - сказала Гвен Годфри, когда они быстро шли, бок о бок, по коридорам замка, направляясь в отдаленные конюшни.

«Неужели?» - спросил Годфри. – «Ты знаешь Гарета. Он всю свою жизнь мечтал только о троне».

«Но убить нашего отца только из-за власти? Из-за титула?»

Годфри обернулся и посмотрел на сестру.

«Ты так наивна. Из-за чего же еще? Что еще нужно человеку, который желает стать королем, если не получить такую власть?»

Гвен взглянула на него, покраснев.

«Я думаю, это ты наивен», - сказала она. – «Существует больший вклад в жизнь, чем во власть. По сути, власть является наименее привлекательной вещью. Ты думаешь, наш отец был счастлив? Управляя этим королевством, он чувствовал себя нечастным. Он жалел о том, что не мог проводить больше времени с нами».

Годфри пожал плечами.

«Ты слишком оптимистично настроена на его счет. Я и отец совсем не ладили друг с другом. В моих глазах он всегда представал как властолюбивый человек, как и все остальные. Если бы отец хотел проводить с нами время, он бы так и делал. Но он сделал выбор не в нашу пользу. Кроме того, я испытывал облегчение из-за того, что он не проводил время со мной. Отец меня ненавидел».

Пока они шли, Гвен внимательно рассматривала брата, впервые в жизни осознавая, каким разным было их детство. Словно он вырос с совершенно другим отцом – не с тем, с кем росла она. Она спрашивала себя, была ли причина в том, что Годфри был мальчиком, а она – девочкой, или же она крылась в столкновении личностей. Задумавшись об этом, Гвен поняла, что Годфри прав – их отец не был добр к нему. Она не знала, почему не замечала этого раньше в полной мере, и внезапно ей стало жаль брата. Теперь девушка поняла, по какой причине он все свое время проводил в таверне. Гвен всегда считала, что ее отец не одобрял Годфри из-за того, что тот прожигал свои дни в пивной. Но, возможно, все было сложнее, чем на первый взгляд. Может быть, Годфри проводил свою жизнь в пивной, потому что он был жертвой неодобрения их отца.

«Ты никогда не мог добиться ободрения отца, не так ли?» - сочувственно спросила Гвен, начиная понимать. – «Но ты ведь даже не пробовал».

Годфри пожал плечами, пытаясь казаться безразличным, но девушка читала грусть на его лице.

«Мы с ним были разными людьми», - сказал он. – «А он никогда не мог этого принять».

Пристально рассматривая брата, Гвен увидела Годфри в ином свете. Впервые в жизни девушка не смотрела на него, как на неряшливого пьяницу, она видела в нем ребенка с огромным потенциалом, воспитанию которого практически не уделяли никакого внимания. Гвен разозлилась на отца из-за этого.  В действительности же, в Годфри она видела черты своего отца.

«Бьюсь об заклад, что если бы он лучше к тебе относился, ты стал бы другим человеком», - сказала Гвен. – «Думаю, твое поведение было всего лишь попыткой обратить на себя его внимание. Если бы отец просто принял тебя на твоих условиях, думаю, что из всех нас ты больше всех был бы похожим на него».

Годфри удивленно посмотрел на сестру, после чего отвел взгляд. На его лбу появилась складка, когда он опустил глаза, задумавшись над ее словами.

Они продолжили свой путь в тишине, открывая одну дверь за другой, сворачивая в очередной коридор. Наконец, они вышли из замка на холодный осенний воздух. Гвен прищурилась из-за света.

Внутренний двор был полон кипучей энергией, взбудораженный толпой, которая сновала взад и вперед. Начав ранние празднования, люди пили на улицах.