С самого детства Годфри демонстрировал подобное неуважение к королевству. Он всегда давал понять, что королевство ему безразлично, и он никогда не станет его правителем. К величайшему разочарованию короля, вместо этого Годфри прожигал свои дни в пивных в дурной компании, навлекая все больший позор и бесчестие на свою королевскую семью. Он был бездельником, который спал большую часть своего времени, а в остальное время пил. С одной стороны МакГил почувствовал облегчение, обнаружив его отсутствие, но с другой это было оскорбление, которое он не хотел сносить. На самом деле он ожидал этого, поэтому рано утром отправил своих людей прочесать пивные и привести его во дворец. МакГил сидел и хранил молчание, ожидая появление своего среднего сына.

Наконец, тяжелая дубовая дверь распахнулась и вошла королевская стража, волоча Годфри под руки. Они подтолкнули его, и он споткнулся, когда за ними закрылась дверь.

Его братья и сестра обернулись и посмотрели на него. Годфри был неопрятный, небритый, полураздетый и от него разило элем. Он подарил им наглую улыбку, как, впрочем, и всегда.

«Здравствуй, отец», - произнес Годфри. – «Я пропустил все веселье?»

«Ты встанешь рядом со своими братьями и сестрой и выслушаешь меня. А если нет, то – Господи, помоги мне, - я посажу тебя на цепь в подземелье вместе с обычными преступниками, и ты не увидишь пищу – особенно эль – по крайней мере, три дня».

Годфри вызывающе посмотрел на своего отца. В этом взгляде МакГил обнаружил скрытый источник силы, что-то от него самого, искру чего-то, что однажды могло бы сослужить Годфри добрую службу. Разумеется, при условии, что он сможет побороть свою собственную натуру.

Оставаясь верным самому себе, Годфри подождал добрых десять секунд прежде, чем, наконец, уступил и подошел к остальным.

МакГил рассматривал всех пятерых детей, стоящих перед ним: бастарда, интригана, пьяницу, свою дочь и младшего сына. Это была странная группа, и он с трудом верил, что все они являются его детьми. И сегодня, в день бракосочетания его старшей дочери, он должен выбрать, кто же из них станет его наследником. Как это возможно?

Это было бесполезное занятие. В конце концов, он пребывал в расцвете лет и мог править еще лет тридцать. Тот, кого он сегодня назовет своим наследником, может не получить трон еще по меньшей мене несколько десятилетий.

Вся эта традиция раздражала его. Возможно, она была необходима во времена его отца, но никак не сейчас.

Он прочистил горло.

«Мы собрались здесь сегодня, чтобы отдать дань традиции. Как вы знаете, в этот день, когда моя старшая дочь выходит замуж, я должен назвать своего приемника – наследника, который будет править этим королевством. Если я умру, никто не будет править лучше вашей матери. Но законы нашего королевства предписывают, что только потомок короля может наследовать престол. Поэтому я должен выбрать».

МакГил отдышался, задумавшись. Угнетающая тишина повисла в воздухе. Он ощущал напряжение от ожидания. Он заглянул в их глаза и увидел в них разное выражение. Бастард выглядел смирившимся, поскольку он знал, что ему не стать приемником. Глаза интригана горели от амбиций, словно он ждал, что выбор естественно упадет на него. Пьяница смотрел в окно – ему было безразлично. Дочь МакГила взирала на него с любовью, зная, что она не является частью этого обсуждения. Но она любила своего отца несмотря ни на что. То же самое выражение он увидел и у своего младшего сына.

«Кендрик, я всегда считал тебя своим законным сыном. Но законы королевства не позволяют отдать предпочтение кому-то кроме моих законнорожденных детей».

Кендрик поклонился. «Отец, я и не рассчитывал на то, что ты это сделаешь. Я доволен своим положением. Пожалуйста, не позволяй этому поставить тебя в тупик».

МакГил ощутил острую боль, услышав его ответ, поскольку он увидел, насколько искренним он был. Больше всего королю хотелось сделать его своим наследником.

«Остаетесь вы четверо. Рис, ты прекрасный молодой человек. Лучший из всех, кого я когда-либо видел. Но ты еще слишком молод, чтобы быть частью этого обсуждения».

«Я ожидал этого, отец», - ответил Рис, слегка поклонившись.

«Годфри, ты один из троих моих законных сыновей, хотя ты предпочитаешь проводить свои дни в пивных, в грязи. Тебе были предоставлены все привилегии жизни, но ты отверг каждую из них. В моей жизни нет большего разочарования, чем ты».

Годфри скривился и передвинулся, испытывая неудобство.

«Ну, тогда полагаю, мне здесь нечего делать и я могу вернуться в пивную, не так ли, отец?»

Быстро и насмешливо поклонившись, Годфри развернулся и направился к двери.

«Вернись на место!» - закричал МакГил. – «СЕЙЧАС же!»

Но Годфри продолжал идти, игнорируя его. Он пересек комнату и открыл дверь – на пороге стояли два стражника.

МакГил кипел от ярости, когда оба вопросительно посмотрели на него.

Но Годфри не стал ждать – он оттолкнул их со своего пути и вышел в коридор.

«Задержите его!» - крикнул МакГил. – «И держите его подальше от глаз Королевы. Я не хочу, чтобы его мать видела его на свадьбе своей дочери».

«Да, мой сир», - сказали они и, закрыв дверь, поспешили за Годфри.

МакГил сидел, тяжело дыша, с красным лицом, пытаясь успокоиться. В тысячный раз он задавался вопросом, что же он натворил, если заслужил такого сына.

Он посмотрел на остальных детей. Четверо смотрели на него, ожидая в полной тишине. МакГил сделал глубокий вдох, пытаясь сконцентрироваться.

«Остаетесь вы двое», - продолжил он. – «И из вас двоих я выбрал своего приемника».

МакГил повернулся к своей дочери.

«Гвендолин, это будешь ты».

В зале стало трудно дышать. Все его дети казались шокированными и Гвендолин больше всех.

«Вы сказали точно, отец?» - спросил Гарет. – «Вы сказали Гвендолин?»

«Отец, это большая честь для меня», - произнесла Гвендолин. – «Но я не могу этого принять. Я женщина».

«Это правда, женщина никогда не сидела на троне МакГилов. Но я решил, что настало время изменить традицию. Гвендолин, ты самая умная и энергичная молодая девушка из всех, кого я встречал. Ты молода, но с Божьей помощью я еще поживу. И когда придет время, ты будешь готова править королевством. Оно будет твоим».

«Но отец!» - закричал Гарет с пепельным лицом. – «Я старший из твоих законных сыновей! Всегда, на протяжении всей истории МакГилов, королевство переходило старшему сыну!»

«Я – Король», - мрачно ответил МакГил. – «И я определяю традиции».

«Но это несправедливо!» - умолял Гарет, едва ли не плача. – «Я должен стать королем, а не моя сестра. Не женщина!»

«Попридержи язык, мальчик!» - закричал МакГил. Его трясло от ярости. «Ты смеешь оспаривать мое решение?»

«И мне предпочли женщину? Такого ты обо мне мнения?»

«Я принял свое решение», - сказал МакГил. – «Ты будешь уважать и подчиняться ему, как и каждый подданный этого королевства. А теперь вы можете оставить меня».

Его дети быстро склонили головы и поспешили выйти из комнаты.

Но Гарет задержался в дверях, не в силах заставить себя удалиться.

Он обернулся и встретился взглядом с отцом.

МакГил увидел разочарование на его лице. Конечно, он рассчитывал услышать свое имя сегодня. Более того, он хотел этого. Отчаянно. Это нисколько не удивило МакГила – и именно поэтому он не сделал его своим приемником.

«Почему ты ненавидишь меня, отец?» - спросил Гарет.

«Я не испытываю ненависти по отношению к тебе. Я просто не считаю, что ты можешь управлять моим королевством».

«Это почему же?» - настаивал Гарет.

«Потому что это именно то, чего ты жаждешь».

Лицо Гарета стало темно-красным. Разумеется, МакГил высказался о его истинной натуре. Король наблюдал за его глазами, он видел, что они горят ненавистью к нему, о которой он и не подозревал.

Не сказав больше ни слова, Гарет поспешил выйти из зала, захлопнув за собой дверь.

МакГил содрогнулся от последовавшего за этим эха. Он вспомнил взгляд своего сына и ощутил, насколько глубока его ненависть – она куда глубже ненависти его врагов. В этот момент он подумал об Аргоне, о его заявлении, о том, что опасность близко.