Я заметил, что советское правительство не создавало правительства в Австрии, а лишь не препятствовало австрийцам создать правительство, которое могло бы оказать помощь в борьбе против немцев.

Черчилль заявил, что он не критикует австрийское правительство. Может быть, оно и не плохое, но создано оно сепаратно от союзников.

4) Берлин. Вы не пускаете нас в Берлин. Вы хотите сделать Берлин своей исключительной зоной.

Я заявил, что утверждения Черчилля не имеют основания, так как мы имеем соглашение о зонах оккупации и управлении "Большим Берлином"… Мы не претендуем на то, чтобы посылать кого-либо в те районы, которые предназначены для оккупации советскими войсками, а сейчас там находятся союзные войска. Черчилль вновь повторил, что он готов разрешить какому угодно количеству советских представителей посещение любых мест.

Черчилль перешел к вопросу о Польше и говорил с еще большим раздражением…

5) Польша. Черчилль заявил, что польские дела все ухудшаются и сейчас он не видит пути к удовлетворительному решению. Мы назвали польских кандидатов для переговоров, а вы посадили их в тюрьму. Парламент и общественность проявляют большую тревогу. Парламент настойчиво требует новых прений по польскому вопросу, и, по-видимому, после 10-дневного перерыва в заседаниях правительство должно будет предоставить отчет о состоянии польских дел.

Черчилль предполагает, что этими прениями будет выражено сильное негодование британской нации и он будет находиться в затруднении, как ему успокоить общественное мнение. Он намерен успокоить парламентское общественное мнение обещанием предстоящей встречи трех, если к этому времени удастся получить согласие маршала Сталина. Говоря об этом еще год тому назад, он согласился на линию Керзона, он полагал, что это будет являться большим вкладом в дело соглашения по польскому вопросу, но на деле оказалось не так. Далее Черчилль глухо упомянул о том, что, решая удовлетворительным образом польский вопрос, можно было бы одновременно решить и прибалтийские дела.

Не желая выслушать моих замечаний, Черчилль вновь перешел к характеристике серьезности общего положения.

Ваш фронт проходит от Любека до Триеста, вы держите в своих руках столицы и никого туда не пускаете, положение в Триесте угрожающее, польские дела загнаны в тупик, общая атмосфера накалена все это не может не вызвать у нас тревогу.

Я заявил Черчиллю, что ему хорошо известна позиция советского правительства, которое не предъявляет каких либо территориальных претензий и не претендует на европейские столицы. Наш фронт не проходит до Триеста. Там войска маршала Тито. Мы не отвечаем за действия Тито. Он и югославский народ своей борьбой заслужили почетное место среди Объединенных Наций.

Я знаю, сказал Черчилль, вы являетесь великой нацией и своей борьбой заслужили равное место среди великих держав, но и мы британцы — являемся достойной нацией, и мы не позволим, чтобы с нами обращались грубо и ущемляли наши интересы. Я хочу, сказал Черчилль, чтобы вы поняли, что мы весьма обеспокоены существующим положением и я приказал задержать демобилизацию воздушного флота.

Черчилль быстро закончил беседу, извинился за свою откровенность и отправился вести переговоры с Эттли о предстоящих выборах в парламент".

Эта речь Черчилля дает попять, насколько накалились отношения между союзниками уже через несколько дней после победы над Германией. Практически эта речь стала своеобразной репетицией для знаменитой Фультонской речи.

А еще был план операции "Немыслимое" (Unthinkable), разработанный по приказу Черчилля в мае 45-го на случай, если Красная армия не остановится на согласованных границах зон оккупации, а продолжит победоносный марш на Запад вплоть до Атлантического океана. Данный план представлял собой доклад Штаба объединенного планирования британского Военного кабинета, датированный 22 мая 1945 года. Одно из приложений к плану было посвящено анализу только что закончившейся кампании в Европе. А в публикации плана и британской "Дейли телеграф" прямо говорится, что "Черчилль опасался, что после дня победы в Европе 8 мая советские войска могут продолжить движение на Запад и угрожать Англии. Черчилль полагал, что наступление против Советского Союза было бы тогда единственным решением и его надо будет предпринять до того, как американцы перебросят свои силы на Тихоокеанский театр. И он приказал своему штабу "думать о немыслимом" и разработать проект плана". Да и в самом плане содержались пункты, явно указывавшие на советскую агрессивность. Так, в качестве одной из предпосылок "Немыслимого" указывалось, что СССР вступает в союз с Японией. Насчет же союзных армий в связи с предполагаемой датой начала военных действий 1 июля 1945 года говорилось: "До 1 июля продолжается осуществление планов передислокации и демобилизации войск, затем оно прекращается". Никакой агрессор не стал бы проводить демобилизацию до самого дня агрессии. Также и предположение о том, что "акция получает полную поддержку общественного мнения как Британской империи, так и Соединенных Штатов, соответственно, высоким остается моральный настрой британских и американских войск", могло относиться только к тому случаю, когда "Немыслимое" стало бы ответом на советскую агрессию. Ибо британское и американское общественное мнение никогда бы не поддержало неспровоцированное нападение на вчерашнего союзника.

В плане отмечалось: "Это решать русским. Если они хотят тотальной войны, то они в состоянии вести ее…" План "Немыслимое" призван был по замыслу Черчилля продемонстрировать невозможность для союзников осуществить наступательную операцию против Красной армии в Европе. Ведь Красная армия имела подавляющее численное превосходство, 264 дивизии против 103 дивизий у союзников, и ни о каком быстром успехе наступления против нее не могло быть и речи, а тем более о нападении первыми уже 1 июля 1945 года, как утверждают российские историки. Эта дата была лишь чисто условным временем начала боевых действий для расчетов.

Цель операции заключалась в том, чтобы "принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи". Конкретно имелось в виду "вытеснить Красную армию за пределы Польши".

Как отмечалось в докладе, в Европе силы Красной армии сосредоточены преимущественно в центральной ее части. В ходе контрдействий вероятна оккупация ею Хорватии, Греции, Турции, блокада черноморских проливов, что исключит действия военно-морских сил союзников в Черном море.

"На Среднем Востоке, — как говорилось в докладе. — возникнет крайне опасная ситуация в Персии и Ираке. Почти наверняка Россия предпримет наступление в этом регионе с учетом возможности получения ценных нефтяных ресурсов и исключительного значения для нас этих районов. Примерно одиннадцати советским дивизиям здесь противостоят три бригады наших войск. Практически этот район окажется беззащитным, а утрата его нефтяных источников будет крайне серьезной потерей. Сложности тылового обеспечения и обстановка и Центральной Европе не позволят русским в начальных стадиях конфликта развернуть наступление на Египет. Вместе с тем они будут стремиться организовать беспорядки во всех странах Среднего Востока.

В Индии со стороны России также будут предприняты попытки организации беспорядков, но ее военные действия в этом регионе маловероятны.

На Дальнем Востоке любое русско-японское соглашение высвободит японские силы для укрепления обороны метронолии или возобновления наступления в Китае. Война союзников против Японии, скорее всего, зайдет в тупик".

Отсюда следовал вывод, что главным театром военных действий будут Центральная Европа и важный для союзников район Персии и Ирака. В Европе наиболее предпочтительным является наступление в северо-восточной ее части, что даст возможность использовать морское преимущество союзников на Балтике, обеспечить левый фланг их армий и оказывать давление на правый фланг противника. Расчеты на успех связывались также с бомбардировками центров коммуникаций на территории СССР и тактическим использованием авиации.