Германн нашел в компьютере документ Word. Там были записаны слова, которые проговаривала Жасмин, — свою надгробную речь. Получился телесуфлер, как у ведущего новостей. Телесуфлер смерти.

«Меня зовут Жасмин. Я уже мертва, но хаос продолжается. Я не первая, и я не последняя».

Криминалисты нашли следы крови на ковре под секретером. Вторая группа, резус положительный. ДНК и кровь соответствуют образцам с трупа. Именно там и произошло убийство. Никаких сомнений.

«Что было потом?»

Убийца выпустил кровь, разрезал и выпотрошил тело. Возможно, кровь забрал с собой в канистрах, внутренности — в каких-то емкостях, а потом, вероятно, сжег.

В голову пришло:

«Или он их съел?»

Клара отогнала пугающие мысли, которые заставили ее содрогнуться. Есть дела поважнее.

«Как убийца попал в квартиру Жасмин? Позвонил в дверь?»

Большой квадрат: «До убийства». В нем поменьше: «Нападение».

Ему как-то удалось проникнуть в квартиру. Вероятнее всего, убийца застал Жасмин врасплох или она ему доверяла.

«Может, это свидание, о котором они договорились заранее? Он оглушил ее ударом, а потом она очнулась на стуле связанной? “Послушай, мы снимем небольшой ролик. Если ты закричишь, я тебя убью. Если сделаешь, как я скажу, останешься жива”».

Криминалисты обнаружили следы хлороформа, ничтожные частички на высохших останках, в образцах, взятых со слизистой носа девушки.

Кларе в голову пришла новая мысль.

Документ Word с текстом для казни датировался 10 марта, сохранен в 17.15.

Жасмин приехала в Берлин только в 18.15.

«Неужели убийца все спокойно подготовил? Прямо в ее квартире?»

Жасмин рассказала всему миру, что едет в Ганновер: «Жасмин Петерс садится в поезд, чтобы отдохнуть на выходных в Ганновере».

Тяжело ли получить ключ от квартиры, которая тебе не принадлежит?

Если постараться, не так уж и сложно.

Если убийца читал сообщения Жасмин, он знал, что она вернется лишь в воскресенье вечером.

«Он не пришел к ней. Он ждал ее!»

Разве человек не ищет с помощью «Гугла» людей, которые ему интересны? Потом он начинает следить за сообщениями на странице в «Фейсбуке» и, возможно, раздражается, что люди пишут и общаются с другими, а для него не остается времени. Эротомания, симпатия, на которую не отвечают взаимностью, приобретает навязчивые, иногда патологические черты.

Человек знает адрес, находит в «Гугл Мапс» на карте дом, может быть, даже дом родителей, которые живут где-то далеко, заходит в «Гугл Стрит Вью», чтобы еще раз посмотреть детали, и надеется, что разрешение позволит это сделать.

«Сталкеры» идут еще дальше. Они проникают в квартиру вожделенного объекта, осматриваются, прячутся на балконе и наблюдают, как предмет их любви входит в комнату. Некоторые пробираются в квартиру своего идола, когда того нет дома, ложатся в его постель и мастурбируют, а потом уходят как ни в чем не бывало.

«Делал ли он точно так же — сначала «Фейсбук», потом «Гугл Мапс», потом электронная почта Жасмин, — пока все не узнал, пока не встретил ее вживую? Это последняя ступень, которая еще оставалась?»

Наверное, он пришел в квартиру Жасмин после обеда. Осмотрелся: фотографии из отпуска в гостиной, винные бутылки в кухне, плакат и спасательный жилет «Бритиш Эйруэйз»… Может, он даже заглядывал в шкаф, осматривал ее платья и наряды для вечеринок, вертел в руках обувь и нижнее белье.

Потом он сидел и прислушивался, не раздадутся ли на лестнице шаги. Емкости для воды, ведра, коробки с жуками уже стояли в углу. А хозяйка, взбегавшая вверх по лестнице, и не подозревала, какие странные предметы ожидают ее в спальне. Она не догадывалась, что кто-то сидит на стуле перед секретером или притаился за дверью — хищник, голодный, осторожный, терпеливый.

Под квадратом «Нападение» еще один — «Ожидание».

Убийца услышал ключ в замке, уловил, как он звякнул в коридоре на полочке. «Куда она пойдет в первую очередь?» Она заходит в гостиную, включает музыку. Теперь, из-за музыки, убийца слышит ее шаги не так ясно. «Когда же она зайдет в спальню?»

Возможно, она пойдет еще в кухню, чтобы заварить чаю, или в ванную.

Он притаился за дверью спальни с пропитанной хлороформом губкой в руке и ждет, едва дыша, так тихо, словно он умер.

Но вот приближаются шаги.

Она заходит с сумкой, проходит мимо двери, бросает сумку на кровать.

Она вздрагивает, когда видит, что на секретере включен компьютер: «Разве я его не выключала? Даже если нет, то он давно должен был перейти в спящий режим…»

Больше времени у нее не остается.

Она вздрагивает, когда чужие руки прикасаются к ней. Он прижимает губку с хлороформом к ее лицу. Она оседает на пол.

Теперь она такая, какая нужна.

Он берет скотч.

Наручники.

Поправляет компьютер. Настраивает камеру…

Клара чувствовала, как бьется сердце. Капли пота блестели на лбу. Она словно увидела все собственными глазами. В ее голове все выглядело очень реалистично.

«Он ждал ее, — подумала она. — По-другому и быть не могло. Он был в ее квартире, когда она пришла. Два человека в то воскресенье вошли в квартиру, но вышел только один…»

Дверь в кабинет Клары открылась. Она вздрогнула, настолько сильно погружена была в свои мысли.

Заглянул Винтерфельд.

— Пойдемте в мой кабинет, синьора. Доктор Вайнштейн уже там, — сказал он, держа в руке пачку сигарилл, одну из которых, очевидно, снова «выкурил на улице». — Он привез с собой отчет энтомолога и новую информацию о жуках. IT-специалисты тоже кое-что нашли. — Он прищурился. — Супчик постепенно закипает!

Вечерело. Первые сумерки уже протянули пальцы по и без того мрачному, грязно-серому осеннему небу.

Они собрались в кабинете Винтерфельда за большим столом для совещаний.

Германн, Фридрих и фон Вайнштейн уже сидели, когда пришли Винтерфельд и Клара.

Начальник уголовной полиции присел на стул в торце стола, перед ним лежало следственное дело, которое фон Вайнштейн привез от судмедэкспертов.

Доктор был в пиджаке и рубашке — без белого халата, марлевой повязки и целлофанового фартука его с трудом можно было узнать. Он рассказывал о результатах вскрытия, все благоговейно слушали. Клара открыла записную книжку.

— Мы связались с двумя дантистами, которые лечили Жасмин Петерс в Берлине и Шпринге. Оба подтвердили информацию о состоянии зубов: две пломбы в коренных «пятерках» сверху справа и слева. Удаление всех зубов мудрости производилось в две тысячи четвертом году, «четверки» удалялись в ходе челюстно-ортопедического лечения в девяностых годах. — Фон Вайнштейн для убедительности кивнул. — Благодаря этому труп был идентифицирован. Сравнение ДНК мумии с образцами, взятыми с одежды, продолжается, но это только для протокола.

Германн что-то записал.

— Сто процентов?

Фон Вайнштейн кивнул.

— Сто процентов.

— Я дам знать коллегам в Ганновере, чтобы сообщили родственникам, — обратился к Винтерфельду Германн. Тот кивнул.

Клара облегченно вздохнула, узнав, что об этом позаботятся полицейские из Ганновера. Сообщать такие новости иногда тяжелее, чем гоняться за самым свирепым убийцей. Приходится выглядеть твердым и решительным, не показывать сострадания. Одни воспринимают подобное известие молча. Другие вежливо благодарят за информацию и плачут, только оставшись одни. Третьи выходят из себя, начинают крушить все вокруг и не останавливаются, пока им не сделают успокоительное. Пятиминутный разговор, который навсегда меняет жизнь.

Главное — не демонстрировать эмоций, не подавать надежды. Люди останавливаются на короткое время и идут дальше. Остальное — дело психологов.

— Время смерти мы точнее установить не можем, — продолжал фон Вайнштейн, — но по состоянию мумификации трупа март этого года, вполне вероятно, может быть месяцем убийства.

Клара взглянула на распечатки, которые раскладывал и проверял Винтерфельд, слушая фон Вайнштейна. На одном из фото — верхняя и нижняя извлеченные челюсти, на другом — мумифицированное лицо без челюстей, на месте подбородка и губ зияет дыра. Это выглядело так, словно иссохшее, безглазое лицо зашлось непрекращающимся криком.