Как будто время и восприятие действительности остановились для оперативника, и он почувствовал, что все его тело и мысли попали в густое ледяное, а затем огненное желе. Он ощущал, как все его органы и лицо начали перетекать и менять свою форму. Казалось, что он уснул, а все происходящее было кошмарным вязким сном, где он не мог проснуться. Вот и раньше с ним так бывало, когда навязчивый и долгий ночной кошмар не покидал его тело и мозг. Семенов не смог бы сказать точно как долго продолжалось это состояние, но он очнулся распластанным на земле на мягкой опавшей листве. Оглядевшись, он понял, что мотоцикла не было рядом с ним, но два револьвера были за его ремнем под кожаной курткой. Утренний рассвет погрузил окружающий лес в молочный туман.

Нетвердо встав на ноги, он отряхнул свою копну рыжих волос от листвы и засохших комков грязи. "Да, его гоночный мотоцикл, видно не прошел временной коридор и остался в болоте в 2004 году", - решил он и разминая тело оглянулся, сделав первые шаги в той или иной эпохе. В одном он был уверен, что группы спецназа "Альфа" он здесь не встретит, так как он не увидел ни проводов, ни столбов. Была ли это правильная временная эпоха, предстояло выяснить в скором будущем. "Лишь, бы не 37-й год!", - с улыбкой подумал молодой лейтенант и быстро пошел вверх по мокрому взгорку оврага.

Поднявшись на пригорок он решил заметить это место, так как ему еще предстояло вернуться сюда назад. Два огромных тополя стояли по бокам этой незримой, и в то же время, ощущаемой в воздухе линии, за которой пространство едва заметно искажалось и имело некоторые искривления и сгустки. Повернувшись спиною к временным воротам, лейтенант отметил, что рельеф едва ли менялся, но по другому выглядела растительность, что делало местность не похожей, на ту откуда пришел лейтенант Семенов.

"Грунтовой дороги, здесь нет, но следы от копыт конных разъездов и повозок, оставили на земле глубокие рытвины и борозды, - отметил про себя Григорий. - Ну, что же, осталось только увидеть людей и станет ясно, куда меня занесло...". Однако, за этим долго не стало, и вскоре он заметил, как по заросшей пролеском равнине, к нему стали приближаться три всадника.

Оперативник с нетерпением всматривался в возрастающие с каждой минутой силуэты на лошадях, которые еще были не очень четки в утренней туманной дымке. Пока, наконец, он не различил шашки, а сзади двух конников были винтовки. В казачьих овечьих бурках и папахах на голове, они походили скорее на белогвардейцев, так уверенно и надежно они сидели в седлах, да и их усатые лица вряд ли походили на красных бойцов.

Григорий уже хорошо различал на них синие кавалерийские рейтузы с желтыми лампасами. Впереди разъезда скакал видно старший по званию есаул с револьвером на боку. Неожиданно метров за 50 он достал шашку из ножен и так ее и держал вверху над плечом, быстро сокращая последние метры, дав лошадям шенкеля. Лейтенант милиции Семенов напрягся, хотя сейчас его вряд ли можно было назвать "лейтенантом", ведь и был то он здесь, как чужой в этой дикой и кровавой эпохе большого русского передела, когда свергались и расстреливались цари, а страна переходила в руки нищих и униженных бедняков...

- Тпр-р-ру, - остановил коня первый наездник и направил шашку острием на незнакомца. - А ну, говори, что тут делаешь?

Григорий не торопился с ответом, стараясь не показать испуга, да и два нагана сзади под ремнем, давали ему некоторую уверенность. В мыслях оперативник, вдруг поймал себя на том, что не был готов к каким-либо объяснениям, а тем более выдать прямо с ходу стоящую легенду для этих жестоких и коротких на расправу казаков.

- А что, господа, нынче документ нужно показывать, или на слово верят? - неспешно ответил молодой высокий и рыжеволосый парень, которого здесь еще не встречали.

- Ваше Вашескобродие, может шашечкой его успокоим, не нравится он мне что-то, - нехотя подал голос усатый и с бородой казак. - Да и в стан нам уже пора, с обеда прошлого дня не жравши...

- Ты кто таков и что тут делаешь? - снова рявкнул на него старший есаул, словно примеряясь с какой стороны лучше "пригреть" шашкой незнакомца. - Красный поди, али большевицкий иуда?

- Нет, ни красный я, и не белый, просто человек! - отозвался Григорий, и приготовился уже выхватить револьверы.

- Интересно, говорит, но видно не врет, не красный он, а то бы побежал, что есть силу. Уж я то знаю, этих большевиков. Врут, врут, народ обманывают, а как нас увидят..., - тут третий казак, до сих пор молчавший, вдруг громко засмеялся и скинул с плеча винтовку.

Выехав из-за спины есаула, он вскинул винтовку, намотав несколько раз ремень на кулак, и взял Григория на мушку.

- Слушай сюда, нам ужас как домой и поспать охота, всю ночь в разъезде... Ты нам просто скажи ты с красными? Одобряешь линию красных и убийство Царя? Поддерживаешь Лениина?

- Нет, - быстро ответил оперативник, вдруг вспомнив, что многое в революции и Гражданской Войне было противоречиво. - Однако, я против любого убийства без суда и следствия.

- Ладно, ты это не нам расскажешь, а нашему атаману. Не думаю, что он тебя долго слушать будет. Раз, два и на осине вздернет, даже патрон на тебя пожалеет. А теперь, выжига, цепляйся за стремена и вперед.

Григорий сначала не понял, но получив пару пинков, быстро схватился за соседние стремена двух лошадей, и стремглав побежал между ними по мокрой земле. Так пробежав с километр, наездники стали спускаться вниз по оврагу, где молодой оперативник просто подняв ноги, летел по воздуху. Вскоре, пробежав и проскакав березовую рощу они оказались около большого лагеря белогвардейцев. В этот утренний час все еще спали, лишь дежурные кухарили около костров готовя для белогвардейцев провиант.

Спешившись, есаул и второй бородатый казак повели Григория Семенова в далекий стан, где росли дубы и где находился дом с амбарами атамана Раковского.

- Эх, паря, скоро ты пожалеешь, что мы тебя там не кончили. С живого тебя кожу здесь снимут. Вот такие тут добрые жандармские обжились, враз умерщвлят тебя, - усмехнулся бородатый казак и подтолкнул Григория к вышедшему из дома жандармскому уряднику Забродову.

- Это кто же такой поотважился к нам сюды забрести? - с усмешкой и без особой злобы, видно со сна, спросил Забродов.

- Так не перевелись еще дурни. Вот, пришел и говорит - Лучше умирать в поле, чем в бабьем подоле, - пошутил есаул и кивнул головой уряднику. - Пойду почивать, вот прежде пущу стопоря, и на отдых.

- Угу, покудова, конница, иди почивай, а мы с ним поразберемся приятельски, как атаман проснется, далеко тягаться не пойдем...

Григория Семенова закрыли в маленький чулан в амбаре, куда не пробивался свет и было тихо как в преисподней. Не долго думая, оперативник свернулся поудобней на колючем жнивье, что осталось от скошенных колосьев, и сразу крепко, по молодецкому быстро уснул.

   9 ноября 1919 года, город Орел.

   Ранний телефонный звонок разбудил комиссара Зурича в служебном общежитии Губсовнаркома.

- Говорите, ВЧК - Зурич на проводе!