2

   Григорий Семенов проснулся от удара хлыстом по двери чулана, где он находился.

- Эй, там, краснопузый выходь сюды с чулана, атаман видеть тебя хочет, - раздался крепкий мужицкий бас с кубанским ударением.

Григорий, расправив плечи и поправив два нагана под курткой сзади за поясом, щурясь на яркий солнечный свет, вышел на волю, тотчас оглядываясь на окружающий его многочисленный белогвардейский люд. Перед собой он увидел, видно, главного командира белых - атамана. Встретившись с ним взглядом, Григорий внимательно рассмотрел, того с кем переплелись судьба его прадеда - красного командира Григория Семенова, а теперь и его - орловского лейтенанта милиции. "Теперь все будет зависеть от его мысленного шторма и того блефа, которым сможет купить оперативник "Убойного отдела" эту белогвардейскую банду, для которой ремесло убивать стало привычным и понятным способом существования.

- Слышь, красноперый, какая сейчас власть в городе? - окликнул его знакомый урядник Забродов. - Ты сам то кто - чекист или просто красный? Если просто, то мы тебя без мук - быстро повесим. Хочешь в березовой роще, а хоть вон там на осине... Ну а коли ты чекист или комиссар, то придется терпеть тебе боль неимоверную, что сам молить нас будешь - отпустить твою душу в ад быстрее...

- Ты бы такой смелый в город ехал, чем на меня прыгать, да настоящих чекистов пугал, - спокойно ответил Григорий и глазом поймал, что на взгорке стоит тачанка с пулеметом, да лента была в нем заправлена. "Однако, не пробиться к тачанке, человек двадцать вокруг него и все при оружии...", - тотчас отбросил мысль о побеге Семенов.

- Всяк ада боится, а дорожка торится, в рай просятся, а заживо в ад лезут, - скороговоркой заговорил один из бандитов, подстриженный под попа и с длинной окладистой бородой. - Ад стонет, рыдает, грешных к себе призывает. Глас божий вызвонит из ада душу грешника, говорят о вкладе на колокол за упокой самоубийцы.

- Правильно говоришь, Андрон! Помереть ему придется, а тебе не венчать, а отпевать его доведется, - вздохнул атаман Раковский и, закинув нога на ногу, прикурил кресалом трубку с каким-то пахучим табаком. - откуда ты, недобрый горемыка, к нам пришел, зачем тебя нелегкая сюда принесла?

- Грешному путь в начале широк, да после тесен, - сплюнул на землю Григорий. - Кто ж знал, что наши пути пересекутся, шел бы шел, да мимо прошел, так вот твои воины меня взяли под караул...

- Покайся грешник, это твое дело, а живого уж тебя не отпущу, - засмеялся атаман. - Из какого сословия будешь? Вижу одет ты по иноземному, да и говоришь как-то странно...

- Так в цирке я работал, по городам ездил, - Григорий почувствовал, что ступил на тонкий лед, который легко может треснуть под ним, но отступать было поздно. - Стрельба, метание ножей и бокс.

- Вот это по нашему, так ты еще потешишь нас прежде чем отречешься от сует. Не грусти, незнакомец, приходящим в небеса нет отказу! - без злобы улыбнулся атаман и щелкнул пальцами. - Есть у нас здесь нераскаянный грешник, урядник Забродов. Давай юноша, проучи его и только, мертвым он нам не нужен.

Кругом радостно заволновались казаки. Они хотели посмотреть на того, кто отважится схлестнутся с огромного роста, и с длинными саженными руками с пудовыми кулаками, жандармом Забродовым. Про урядника ходили рассказы, что он на разгонах митингов и демонстраций в дореволюционные времена, сбивал людей на землю, руками как оглоблями, чем приводил в ужас студентов и революционеров.

- Забродов убей его хвостягой по голове!

- Забродов, пореши красного гада, чай зачтется тебе за многие грехи!

Бывший жандармский урядник снял с себя холщевую белую рубаху и остался лишь с одним нательным крестом на груди. "Не закровить бы...", - проворчал он без особой охоты, и подошел к молодому и высокому парню. Незнакомец явно проигрывал по габаритам перед Забродовым, а тот будучи под два метра и с широкими плечами как-то искоса глянул и низким голосом сказал:

- Ну, что голимый, понеслась душа в рай...

- Весело коням, когда скачут по полям, - без страха сказал оперативник "Убойного отдела" и первым ударил высокого Забродова хлестким апперкотом в подбородок.

Урядник встряхнул головой и живо оглянулся на публику. В его глазах загорелся дикий и злобный огонь, а бандиты и белогвардейцы радостно всполошились предвидя хорошую кровавую драку. Словно бык жандарм рванулся к молодому парню, которому было суждено умереть, если хоть один сокрушительный удар урядника достигнет цели...

Но молодой и опытный в боксе оперативник легко уходил нырками от сокрушительных ударов, при этом несколько раз сильно ударив по корпусу Забродова, но железные мышцы урядника не оставили и следов от ударов. Лейтенант понял, что перед ним редкий по природной силе и низкому болевому порогу соперник. "Значит надо его валить по болевым точкам", - лишь успел подумать Григорий и пропустил один удар, который дошел до его челюсти и словно набат в голове поплыл колокольный шум.

Кругом слышались радостные крики, а оживленный урядник лишь на секунду переглянулся с атаманом, но Семенов поймал его на этом и нанес несколько сильных прямых ударов в подбородок и в висок. Огромный урядник вдруг вздрогнул всем телом и тяжело осел на землю, запрокинув голову.

- Убил все же Забродова, красный сатана! - завопил другой его товарищ по жандармскому прошлому Костылев и схватил топор. Он вбежал в круг и бросился на победителя поединка, на Григория Семенова. Однако, оперативник не заставил себя долго ждать и, перехватив руки бандита на верхнем замахе с топором, ударил взбешенного урядника коленом в пах, а затем довершил дело локтем по спине противника. Так и оставались пока лежать два жандармских костолома на траве голова к голове без сознания.

Опешившие казаки и белогвардейские офицеры, успевшие подтянуться из основного лагеря, кто ругал незнакомца, а кто и хвалил за силу и ловкость. Атаман Раковский о чем-то думал далеком и дымил своей трубкой. "А что? Вот бы мне кто сгодился в том далеком миру, где меня ждут драгоценности. А на что мне эти жандармы и казаки, только хлопот от них не оберешься...", - подумал про себя атаман Раковский и объявил.

- Не троньте больше этого горемыку, он мой гость. Ну, что же, мил человек, пойдем со мной в дом отведаем чайку с каравайцами. Нюрка вон с утра напекла...

Григорий прошел в дом за атаманом и вслед за ним сел за стол. Только сейчас он рассмотрел Раковского получше, думая про себя: "Вот кого бы приволочь генералу Колокольцину. Пусть отвечает за двух убитых гаишников!". Лет сорока на вид, атаман был с худыми нервными чертами лица, короткими усами и глубоко посаженными черными глазами. На его правой щеке шла борозда, видно, от давнишнего ранения.

- Хлеб-соль на столе, дорогие гости, просим угощаться, - пригласила молодая девица одетая в расшитый сарафан и платком на голове.

- Спасибо, Нюра, поди пока на двор, поговорить мне надо с гостем, - пригладил волосы и перекрестился перед образами атаман и сел к столу. - А ты, мил человек, наливай себе чайку вон самовар еще попыхивает.