В самом начале боя русские понесли тяжелые потери. Вновь назначенный комендант, подполковник Бутусов, обратился в штаб крепости за резервами, но пока четыре выделенные роты, снятые со спокойных участков, шли на гору, японцы захватили редут на ее вершине. Контратака, предпринятая наличными силами, успеха не имела. Из занятого блиндажа противник повел наступление на седловину горы, но был отбит.

Сражение возобновилось после 2 часов дня. К 4 часам, хотя положение сторон и не изменилось, на Высокой выбыли из строя почти все офицеры, погибло много солдат и стал ощущаться недостаток патронов. Генерал Кондратенко приказал командующему Восточным фронтом Горбатовскому срочно доставить к Высокой 100 тысяч патронов, двух офицеров и выслать две роты солдат. Командующему Северным фронтом Семенову было приказано также выслать две роты и, кроме того, двух офицеров. Одновременно Кондратенко обратился к коменданту крепости Смирнову с просьбой выслать на Высокую две роты моряков.

Между тем японцы продолжали нажимать, их следующая атака была осуществлена силами, превосходившими во много раз оборону, и они окончательно захватили одну из вершин горы и часть седловины.

5 декабря на Высокой сменилось несколько комендантов. С утра комендантом был подполковник Бутусов, после его гибели — капитан Иващенко, за ним — подполковник Покровский. Последним комендантом был инженер-механик флота Лосев, который в 4 часа 30 минут по телефону доложил в штаб полка, что японцы находятся всего в нескольких шагах от последнего блиндажа. К этому времени противник уже почти занял обе вершины. Утомленные, израненные русские солдаты и матросы были не в состоянии более противостоять врагу; их короткие контратаки не имели успеха.

В 5 часов 30 минут вечера Высокая гора пала.

Генерал Кондратенко, считая, что еще есть возможность, пользуясь ночью, сбросить противника с горы, немедленно приступил к организации контратаки. К штабу 5-го стрелкового полка были подтянуты охотничья команда с укрепления № 4, рота моряков с крейсера «Баян» и две с половиной роты солдат. Всего с остатками войск, отступившими с горы, собралось до [194] тысячи человек. Командиром отряда был назначен полковник Ирман. Наступление велось тремя группами на обе вершины горы и на седловину между ними. Правая колонна отряда в темноте подошла к правой вершине и штыками выбила японцев из редута; левая колонна — рота моряков с боем поднялась к другой вершине, но дальше продвинуться не смогла. То же произошло и с другими подразделениями, которые потеряли во время сближения с противником своих командиров. Контратака по существу не удалась.

Чтобы сбросить японцев с горы, нужны были резервы, а у Кондратенко их не было. Около 10 часов вечера он приказал Ирману отступить на линию фортов № IV и № V. Войскам, занимавшим горы Плоскую, Дивизионную, Фальшивую и Панлуншань, также было приказано отойти ночью на главную линию обороны. К утру 6 декабря передовые позиции Западного фронта были оставлены русскими. Японцы не преследовали, их артиллерия молчала.

В боях за Высокую японская армия потеряла до 12 тысяч солдат и офицеров. Только 7-я дивизия не досчиталась 6 тысяч человек; командир ее генерал Осака после боев едва смог сформировать из оставшихся солдат два батальона.

Велики были потери и оборонявшихся; вышли из строя 4500 человек, в том числе 1404 моряка.

На другой день после занятия горы японцы оборудовали на ней наблюдательный пункт для корректировки артиллерийского огня и открыли стрельбу из 11-дюймовых гаубиц по кораблям Порт-артурской эскадры. Таким образом, была окончательно предрешена участь русских броненосцев и крейсеров. Но крепость была еще сильна: ни один форт и ни одно долговременное укрепление не были взяты врагом.

Борьба за Высокую гору была кульминационным пунктом боевого напряжения сил с обеих сторон. Особенно эта борьба была тяжела для русских; малочисленные, измученные осадой, подчас голодные, с незажившими ранами, солдаты все же нашли в себе силы сражаться против озверелого от длительных неудач неприятеля, который от штурма к штурму наращивал мощь своих ударов.

* * *

Во время сражения на Высокой днем 5 декабря, когда противнику удалось временно занять обе вершины горы, он сразу же организовал корректировку огня 11-дюймовых гаубиц по русским кораблям, стоявшим в гавани под Перепелиной горой. В флагманский броненосец «Ретвизан» попало восемь снарядов крупного калибра. Корабль получил повреждения, но остался на плаву. В «Полтаву» попал один снаряд, который проник в артиллерийский погреб и вызвал взрыв боевых запасов. После безуспешной борьбы с пожаром и поступавшей через пробоины водой «Полтава» затонула. [195]

В создавшейся обстановке адмиралу Вирену следовало немедленно принять меры к спасению от артиллерийского огня с суши оставшихся на плаву кораблей. Для этого оставалось два выхода: прорывать блокаду и интернироваться в китайских портах, или выйти на внешний рейд и укрыться в одной из ближайших бухт, чтобы затем вступить в бой с флотом противника.

Но Вирен бездействовал. Бездействие адмирала было преступлением и слишком дорого обошлось флоту.

Утром 6 декабря неприятель окончательно утвердился на Высокой, оборудовал там постоянные наблюдательные посты и открыл методический прицельный огонь главным образом по «Ретвизану», в который попало четырнадцать 11-дюймовых и шесть [196] 6-дюймовых снарядов. Через пробоины ниже ватерлинии броненосец принял много воды и около 4 часов дня погрузился на дно. В броненосцы «Пересвет» и «Победа» за день попало по пяти 11-дюймовых снарядов, однако, повреждены они были не сильно и могли своим ходом выйти в море. Хотя было ясно, что дальше оставаться в гавани нельзя, приказа на выход кораблей в море или ближайшие бухты Вирен не дал.

7 декабря броненосцы «Пересвет» и «Победа» разделили участь «Ретвизана». При этом первый затонул после 20 попаданий 11-дюймовых снарядов, а второй — после 23.

В этот же день погиб крейсер «Паллада» и был сильно поврежден крейсер «Баян», вблизи которых разорвалось свыше 300 снарядов; непосредственно в корабли попало десять.

8 декабря из броненосцев на ходу остался только один «Севастополь». Его командир капитан 1 ранга Эссен еще 6 декабря просил у адмирала Вирена разрешения выйти на внешний рейд, но получил отказ. 8 декабря Эссен вновь обратился к Вирену с той же просьбой, на этот раз Вирен ответил: «Делайте, как знаете» {156}. На броненосце были немедленно подняты пары, и в ночь на 9 декабря он вышел из внутренней гавани. Эссен рассчитывал, что ему удастся уйти в открытое море и прорвать блокаду.

На следующий день противник, несмотря на пасмурную погоду, вел по месту прежней стоянки броненосца усиленный огонь, выпустив свыше 300 снарядов. «Севастополь» в это время уже стоял в бухте Белый Волк.

Вечером 9 декабря Вирен созвал совещание адмиралов и командиров и после обсуждения создавшегося положения отдал следующий приказ:

«1) Судам вверенного мне отряда, за исключением броненосца «Севастополь» и крейсера «Баян», окончить кампанию и спустить флаги.

2) Всех офицеров и нижних чинов свезти на берег и оставить больных с «Ретвизана», «Пересвета», «Паллады», «Полтавы» на Тигровом полуострове, а с «Севастополя», «Баяна» — на дачных местах, из остальных, за исключением комендоров, минеров и машинистов, работающих в минном городке, сформировать новый резерв при двух офицерах от каждого корабля в помощь сухопутным войскам, который перевести в Квантунский экипаж в Старом городе, снабдив его шинелями, сколько есть, — прочие получат в экипаже, — винтовки с патронами» {157}.

Так царский сатрап Вирен стал виновником гибели героических кораблей 1-й русской Тихоокеанской эскадры. [197]

Днем 9 декабря последний из крейсеров «Баян» был поражен десятью 11-дюймовыми снарядами и погиб.