Наивная Тая считала, что кошмары — это просто более выносливые лошади, чисто-черные, с огненной гривой, оставляющие огненные следы на земле. О чем она даже не догадывалась, так это о том, что кошмары… они и есть кошмары. На коней они не были абсолютно не похожи. Не было вообще ничего общего.

Скорее кошмары были похожи на птиц. Птичья хищная морда, но без клюва. Мощная грудь и высокая холка. Мощные лапы, заканчивающиеся тремя широко расставленными пальцами с когтями. Зачатки крыльев. И кошмарный, отвратительнейший голос, заслышав который, Тая искренне пожалела, что у нее нет берушей.

Гардар — выглядящий как аллигатор с непропорциональной длинной шеей и удивительно мощными приземистыми лапами, произвел на нее уже более слабое впечатление. Хотя и был под стать Релю, огромным. В пасти этого создания Тая могла бы запросто поместиться целиком.

Сильф Дарэля на фоне двух монстров выглядел прекрасным созданием, целиком сотканным из воздуха. Впрочем, насколько Тае было известно, сильфы обладали отвратнейшим характером, что сделало их еще в самом начале взаимопроникновения рынков рас друг в друга, совершенно неконкурентоспособным товаром.

Еще раз смерив взглядом кошмара, Тая испуганно спросила:

— А может я пешком пройду? Он… страшный!

Подведя своего верхового вплотную к девушке, Кантарр наклонился и резко забросил ее в седло, затем сел сам. Оглянулся на напарников:

— Никто ничего не забыл? Тогда отправляемся!

Спустя пару минут от компании и их заказа не осталось и следа…

Малые Вересковые горы были действительно «малыми», вершина самой высокой горы доходила, хорошо если, до трех тысяч метров. Свое название горы получили за розовый и сиреневый вереск, заполонившие эти места после вторых некромагических войн, когда склоны гор превратились в выжженную землю, не оставив даже надежды на то, что здесь когда-то что-то вырастет.

Дорога к подножию гор от той деревушки, где началось путешествие, осталась позади, а вся компания свернула в бок — на малые рейнджерские тропинки, уже порядком заброшенные. По ним когда-то передвигались дроу, еще когда территория гор принадлежала им. Дроу ушли, на смену им пришли гномы, чьи редкие дозоры ходили под землей, а тропинки пришли в упадок.

Спешить здесь было опасно. Разбросанные в самых необычных местах крупные камни могли переломать ноги не только сильфу, но и кошмару с гардаром вместе. Валуны были огромные, но Тая, как ни оглядывалась по сторонам, не могла найти, откуда они могли свалиться.

В то, что кому-то могло прийти в голову намерено рассыпать по тропинки такие здоровенные булыжники, Тая совершенно не верила. Это было неосмотрительно. Ну, на ее счет, естественно.

Мужчины так не думали.

— Хорошо, что сегодня день, — пробормотал над ухом девушки Кантарр.

— Точно-точно, — поддакнул Дар. — Мне бы не хотелось встретиться с гномами, когда они вышли на охоту за кем-то, ради кого не поленились даже вырастить такие каменюки.

— Гномы? Вырастить? — со слабой надеждой, что она ослышалась, вмешалась Тая в разговор.

— Точно-точно, — усмехнулся Рель, взглянув на ошеломленную девушку с довольно спокойным видом, а не его обычным «убил бы, но нельзя». — Ты с нашими гномами знакома?

Тая медленно покачала головой.

— Не довелось. Те, с кем я обычно была рядом на Кириане, в самом начале сказали мне, что с гномами они знакомить меня не будут.

— И хорошо, что не познакомили. Наши гномы…

— А почему вы называете их «нашими»? — спросила с интересом Тая.

— Потому что раньше они были совершенно другими, — пояснил Дарэль, подхватывая нить рассказа. — Когда Кириан только-только возник, на нем было шестнадцать народов. И многие из них выглядели совершенно не так, как сейчас. Можно сказать, что мы — искаженные. Несмотря на то, что мы носим название той же расы, рождаемся в семьях таких же, как мы, с каждым поколением появляются и все явнее становятся признаки вырождения.

— Как это заметили? — спросила Тая тихо.

— Как заметили, говоришь, — Дар помолчал, темнея лицом. — Да никак, Тая. Очень долго этого не видели, не замечали и не желали замечать, пока признаки нашего падения не стали налицо. Голубая кожа светлых эльфов. Трехметровый рост дроу. Искаженные гномы. Изменения русалок… Когда-то поэты воспевали наш прекрасный мир. Когда-то в него заглядывали барды и сказители из других миров. И все они сходились на том, что наш мир — прекрасен. А теперь от этой красоты остались разве что нетронутые пейзажи. Да люди, что как тараканы… заполнили все вокруг. Прости, не в укор тебе было сказано.

Тая ничего не сказала, только наклонила голову.

— И? — спросила она, словно не услышала ничего оскорбительного в адрес людей. — На что похожи гномы? Точнее, что с ними случилось?

— Гномы практически потеряли разум, — сказал Кантарр негромко. — Рост под метр, не больше. Раньше они были широкоплечими, с массивными телами, сильными руками и ногами. Только так они могли удержать кузнечные меха и устоять на ногах, когда начиналось землетрясение в горах. Сейчас гномы похожи на спички. Тонкие ручки, тонкие ножки. Когда из Кириана начала уходить магия, первыми пострадали гномы.

— Почему?

— Магофизические законы. Когда магии было много, она стелилась по земле, щедро насыщая подземелья, а соответственно — владения дроу и гномов. Гномы настолько привыкли жить под землей, что когда магии стало меньше, они закупорились на своих землях, пытаясь справиться со своей бедой, вместо того, чтобы вслед за магией подниматься выше — в горы. Все это привело к тому, что гномы больше не могут показаться на поверхности земли днем. Солнце обжигает их. Они ничего не видят. И у них сразу же начинается солнечная лихорадка.

— Жестоко…

— Очень, — кивнул Дар. — Но… Это днем. Ночью они превращаются в каннибалов, которым все равно, чье мясо есть.

Тая содрогнулась.

— Гномы? — переспросила она.

Кантарр кивнул.

— Точно. Гномы.

— Какая жестокая история, — пробормотала девушка. — И что? Все… расы так пострадали?

— Да, — пробасил Рель, глядя в сторону. — Все. Кому-то досталось на «орехи» чуть больше. Кому-то чуть меньше. Некоторые расы, как драконы, эшшеды и тролли — вымерли. Некоторые находятся на грани вымирания. Русалок, орков, кикимор, водяных, леших — этих народцев практически не осталось. Подходят к этому порогу очень близко и остальные расы. Эльфы очень скоро исчезнут с Кириана. У нас давно уже перестали рождаться дети, а мы хоть и живем очень долго, но все же — не вечно. Да еще и постоянные стычки… Казалось бы, ну, погибнет один эльф в пограничной стычке, что тут такого? А на самом деле, еще один эльф исчез с лица Кириана. И его некем заменить. Разве что только людьми… Впрочем, к этому все и идет.

«Рель, да ты философ!» — Тая не сводила с темного эльфа потрясенного взгляда. — «Я никогда не слышала, чтобы ты говорил что-то подобное. Обычно все твои слова сводились к „жрать хочу“, „брысь отсюда“, „понял“. А тут…»

Впрочем, удивлена была не только Таисия. И Кантарр, и Дарэль смотрели на члена своей команды с изумлением. И если Кантарр думал: «Он еще и так умеет?», то в мыслях Дарэля было: «Почему он так открылся?»

Дальнейшие пару часов, даже перекусив в седлах, компания проделала в молчании. Таисия любовалась вереском, погрузившись в свои мысли. Эльфы оглядывались по сторонам. Кантарр, как обычно с каменным лицом, смотрел только вперед.

— Кантарр, — негромкий голос Дарэля скользнул к воину, минуя Таю. Девушка не слышала слов, зато Рель навострил уши.

— Да?

— За нами следят. Недружелюбный взгляд преследует нас уже минут сорок. И боюсь, очень скоро нам придется сражаться.

— С кем?

— С волками.

— Волки? — нахмурился Кантарр. — Тебя напугали обычные серые волчики, которых можно испугать, просто махнув в их сторону твоим фирменным огненным шаром?

— Если бы это было так, я бы уже давно махнул и спугнул их. Эти волки под три метра в холке, с двумя рядами острых зубов, зелено-коричневой шкурой и алыми глазами. Фамильяры светлых эльфов. И они идут по нашим следам.