Та помолчала некоторое время, решая странную задачку.

— Только учти: куратор группы тоже будет знать. Итак, вот что мы сделаем. Я запишу тебя на алхимию. Вместе со всеми из тех, кто выбрал её. Моих списков всё равно никто не увидит, — раздумчиво сказала Лиза. — Но одновременно посмотрю, кто из университетских некромантов захочет преподавать тебе зомбирование. И попробую сделать так, чтобы занятия алхимии и зомбирования совпадали. До завтра, Синд!

— До завтра, Лиза!

Когда староста ушла, Синд потопталась на месте, размышляя, сразу ли идти в библиотеку — выполнять задание по истории Архипелага, или сначала заскочить к сёстрам… Вздохнула: если они сегодня с утра были дома, то в комнатах опять бардак. Пока их нет, надо бы убраться, а уж потом бежать в библиотеку. Так легче.

… Норман следил за еле видной в темноте фигуркой девушки из окна кафедры. Та стояла на дворе корпуса странно потерянная, как будто заблудилась. Заглянув через его плечо, друзья отошли вглубь помещения и тихо заговорили. Принц не отошёл от окна, пока девушка не побрела куда-то… Лишь тогда он вернулся к друзьям.

— Собрать на неё досье? — деловито спросил Эймери.

— Нет, не надо, — отстранённо сказал Норман. — Я не собираюсь знакомиться с нею.

— Странная она какая-то, — сказал Фернан, выглядевший так, словно пытался что-то вспомнить. И постукивание пальцами по подлокотнику кресла подтвердило, что он углубленно о чём-то размышляет. — Сверху — прямо цветочек, а в основном одета как… Ну простенько как-то.

— Не понял, чего в ней странного? — переспросил Эймери.

— Понимаешь, она как будто в последний момент спохватилась, что хочет кому-то понравиться: накрасилась, эта яркая накидка на плечах, а на деле…

— А может, она из бедной семьи, и, кроме накидки, ей надеть нечего? — усмехнулся Эймери. Напрямую он Фернана не высмеивал: все знали, что первый друг принца слегка флегматичен и свои мысли старается выражать вслух. Как объяснил однажды Фернан, рассуждая — ему удобней самому что-то понять.

— Наверное, — безучастно ответил Фернан. И вдруг удивлённо улыбнулся чему-то, всё ещё явно витая в мыслях.

— Хватит, — недовольно сказал Норман, заметивший его озарённость какой-то догадкой. — Я же сказал, что не собираюсь с этой девчонкой знакомиться! Давайте займёмся чем-то более интересным. И так жалею, что связался с этими лекциями из-за пустого интереса.

— Почему? — немедленно спросил Эймери. — Девчонка внешне не красавица — признаю, но некий шарм в ней чувствуется.

— Она не из тех, с кем гуляют, — буркнул Норман и отвернулся, морщась: друзья сейчас наверняка пройдутся по девушке, да и по нему самому, высмеивая.

Поэтому он не видел, как Фернан показал кулак очень удивлённому этим Эймери, зато услышал его спокойный голос:

— Норман, мы поняли.

… Принц был сопровождён друзьями в одну из лабораторий — по личному расписанию, а его друзья вышли на двор лабораторного корпуса. Сидеть рядом с лабораторией не хотелось: весь этаж пропитался алхимическими миазмами.

— А теперь объясни, в чём разница! — надвинулся на Фернана Эймери, закрыв за собой дверь. — Впервые, что ли? Мы всегда могли разобрать его любую красотку по частям, хоть следуя анатомическому атласу. А сейчас ты мне не дал даже рта открыть, а ведь я ничего такого не сказал!

— Ты сказал, — ответил Фернан, медленно шагая по каменным плитам двора к ближайшему бассейну с фонтаном. — И сказал лишнее. Потому что такое не обсуждается.

— Что именно не обсуждается?! — рассердился Эймери. — Не изображай из себя таинственного и всепонимающего! Объясни! Или объяснить — для тебя проблема?!

— Не ори. Если бы ты пригляделся к Норману, ты бы всё понял. Да и сказал он довольно прозрачно… Понимаешь, Эймери, когда человек начинает испытывать настоящее чувство, ему как-то… — Фернан улыбнулся и сел на бортик бассейна. — Как-то неприятно, когда обсуждают предмет его чувства.

Эймери захлопал глазами.

— Ты же не хочешь сказать…

Пронзительный девичий крик прервал его речь.

Оба взглянули на аллею справа. Та самая рыжеволосая воительница стояла с двумя мечами перед какой-то толстой светловолосой девицей и не пускала её, когда та металась то в одну, то в другую сторону, пытаясь её обойти. Вот эта толстушка и визжала.

Парни переглянулись.

— Кхм, кажется, волей-неволей, но придётся познакомиться с этой компанией поближе, — пожал плечами вскочивший на ноги Фернан.

Они подоспели вовремя. Ещё пару секунд — и толстушка разрыдалась бы: таким угрожающе медленным шагом рыженькая уже пошла на неё.

— Что происходит? — ледяным тоном спросил Эймери.

Ему понравилось, как рыженькая держит мечи: хорошая позиция для бойца, который одним-единственным жестом предостерегает противника, что на его любое движение будет выпад.

Рыженькая опустила мечи и с нескрываемым неудовольствием покосилась на парней. А толстушка воспользовалась моментом и, испуганно привизгивая на ходу, кинулась с места происшествия… Фернан мягко переспросил:

— Так что произошло? Почему вы подняли боевое оружие на студентку?

— Личные счёты, — буркнула рыженькая, разворачиваясь лицом к ним и вкладывая мечи в набедренные и наспинные ножны. Наспинные она слегка приподняла снизу, причём Эймери понравилось, как небрежно и привычно она это сделала. Рыженькая ему вообще нравилась. Сам из боевого рода, он любовался её отточенными движениями… И неожиданно подумал, что тоже не хотел бы обсуждать — даже с друзьями! — стать и внешность этой девушки.

— Это не ответ, — невозмутимо сказал Фернан.

— Я нарушила правила? — хмуро спросила рыженькая. — Ответ на ваш вопрос — нет. Не поднимала я против неё оружия. Только попугать хотела. Пошутила, — сквозь зубы процедила она. — Так что не приставайте!

Рыженькая чётко развернулась и жёстким шагом направилась в сторону, противоположную сбежавшей толстушке. Парни переглянулись и без лишних слов поспешили в деканат. Любопытство заело. Через полчаса они знали, что рыженькая угрожала сводной сестре той самой хорошенькой травницы, на которую запал Норман. Любопытство Эймери разгорелось больше. Есть ли связь между травницей и рыженькой? Может, они подруги? Или эта ссора не имела отношения к травнице? Фернан отмалчивался и то и дело морщился, словно о чём-то усиленно размышлял. Парни вернулись к бассейну и принялись нетерпеливо ожидать принца с занятий…

… Синд открыла дверь апартаментов, грустно думая о том, что сейчас придётся вымывать свою комнатушку от присутствия ночных гостей. Но перед тем придётся снова осмотреть апартаменты и проверить, не грозит ли новая уборка.

Только ступила пару шагов, как услышала твёрдый стук каблуков. Сёстры дома? Опять прогуляли свои занятия?

— Явилась? — презрительно сказала Ивет, со злобой глядя на неё.

Синд удивилась: странно, вроде она ещё ни в чём не провинилась. Или сёстры что-то задумали, а она помешала? Или… Что она сделала не так? В уме закрутилось: уборка, стирка, глаженье, мытьё полов и посуды… Что она сделала не то?.. Сердце застучало тревожно и быстро-быстро… Не успела додумать, как сестра подошла очень близко.

От хлёсткой пощёчины Синд чуть не упала. Не оттого что больно и сильно — от неожиданности. Руки к лицу взметнуть не успела — голова мотнулась от другой пощёчины, а щёку обожгло остро заточенными ногтями. Второй удар оказался очень сильным. Внутри носа что-то больно хлюпнуло… Но сестру не остановило даже, что теперь лицо сводной сестры защищено ладонями.

— Это тебе за меня, гадина! — приговаривала Ивет с каждым ударом. Синд вынужденно пятилась, уже не в силах закрыться полностью: приходилось оттирать кровь, бежавшую из носа и разбитой губы. — Это тебе за Лунет! Это тебе за то, что баронета увела, гадина! За то, что он сегодня пришёл и расспрашивал, как написать нашей матери официальное предложение, ты — гадина! Змею пригрели — мама правильно говорила! Кормим, одеваем, сдохнуть с голоду не даём! И чем ты нам отвечаешь на это?! Гадина!