– Привет, несостоявшийся Макаренко, – пошутил мой брат, протягивая ухоженную, холёную руку.

Почему-то он всегда называл меня Макаренко. Может быть, потому что величайший педагог был моим героем, и я часто его цитировал. Но теперь это не имело значения.

– Привет, господин мэр, – в ответ усмехнулся я.

– О, да ты похудел, – удивился брат. – Не могу понять, что с тобой произошло, – продолжал мой младший, – но ты как-то сильно изменился. Мне говорили, что ты связался с каким-то безумным стариком, и даже, что тебя втянули в какую-то секту, – произнес мой брат.

Я не стал рассказывать ему о переменах в своей жизни. Во-первых, он всё равно ничего не поймёт, а, во-вторых, чтобы объяснить, чем я сейчас занимаюсь и зачем, у меня ушло бы несколько дней. Так круто изменилась моя жизнь. Ну, и в-третьих, его интерес к моей жизни, моей судьбе, был настолько формальным, настолько ничтожным, что объяснить ему о своём развитии, о своих переменах всё равно бы не получилось. Мы с ним были как два актера на семейной сцене. Каждый из нас заранее знал свою роль, каждый из нас понимал, как закончится разговор, потому что так уже было много раз. Но сегодня привычная пьеса, привычный расклад и привычные роли были нарушены. Нарушены, потому что сегодня на встречу с братом пришёл совершенно другой человек. Не только моё тело изменилось: стало более спортивным, подтянутым. Но изменилась моя энергия. Я стал намного увереннее в себе, оптимистичнее, сильнее духом. А самое главное, я стал осознанным. Впервые за всю жизнь я стал верить в себя. Брат же мой остался таким же, как и был. Может быть, у него стало больше денег, но как личность он деградировал еще больше. Все те же пустые глаза, в которых мелькали цифры: доллары, евро. Все те же глаза бизнес-машины.

Мой брат решительно приступил к обсуждению важного вопроса:

– Павел, сегодня я очень сильно занят. У меня важная встреча в мэрии. Я хочу тебе сказать, что у нас большая беда. Наша мама очень сильно больна, и ей нужна сложная операция, которая стоит пятнадцать тысяч долларов. Наша мама всегда больше любила тебя, – холодным голосом продолжал брат, – а я всю жизнь забочусь о нашей семье. Я всю жизнь обеспечиваю старость нашей мамы, но она почему-то любит больше тебя, – с детской обидой и немного со злостью произнес Александр. – Я знаю, что тебя выгнали с работы, я знаю, что у тебя неприятности, но ты понимаешь, я хотя бы должен спросить у тебя: ты будешь материально помогать провести эту операцию, ты будешь участвовать деньгами в том, чтобы спасти нашу маму? – холодно произнес мой брат.

Я понимал, что его вопрос ко мне, это, скорее всего, не вопрос, а желание показать, кто же хозяин в этом мире. Желание показать самому себе и мне, что именно он идёт правильной дорогой. Именно он добился всего, о чем только можно мечтать, а я, любимчик мамы, маменькин сынок, просто ничтожество, лузер, неудачник. Задавая вопрос, смогу ли я вложить какие-то деньги в мамину операцию, мой брат, конечно, понимал, что никаких денег у меня нет. У меня денег нет даже на то, чтобы прожить. Но ему было важно показать, кто в доме хозяин, кто в семье главный. Унижая меня, он хотел возвыситься сам. Когда, проходя по улице, видишь припаркованный покоцанный, старый российский автомобиль, морально и физический устаревший, глядя на него, у тебя не возникает чувство полной катастрофы, но если рядом с жигуленком припаркован мерседес последнего года выпуска, все сразу становится ясно. Вот и сейчас брат видел во мне старую, ржавую, ничтожную машину. Может быть, он подсознательно мстил мне за то, что меня больше любила мама. Но последние годы каждая встреча с моим братом доставляла мне физическую боль. После каждой такой встречи, я морально страдал еще целый день. Потом, конечно, я забывал о своем успешном брате. Школьные будни, уроки, проверка бесконечных домашних заданий – всё это отвлекало меня от моего бедственного материального положения. Но сколько бы раз мы не встречались, я всегда с неохотой шел на встречу. Встреча с братом всегда была для меня унизительной процедурой. После нее я целый день ощущал себя полным ничтожеством. В таких случаях я обычно что-то бормотал, извинялся, еще ниже опускал голову. Мое лицо краснело, руки потели. Так было всегда, но только не сегодня. Для меня самого это было открытие. Я сам удивлялся своим словам, своему поведению. А брат, слушая меня, просто широко раскрывал глаза и все ниже опускал свою челюсть. Обычно он всегда говорил, поучал меня, воспитывал, давал советы и наслаждался своим превосходством. Сегодня в наших отношениях все поменялось. Я говорил громко, решительно, сильно, а мой брат слушал с ошарашенным, удивленным выражением лица. Первые минут пятнадцать нашего диалога он стоял, потом механически сел и больше не поднимался до самого моего ухода. Встреча начиналась как обычно. Снисходительным тоном, глядя на меня свысока, местный олигарх произнес:

– Ну, когда же ты поумнеешь, когда же ты научишься жить? – с ехидной улыбкой произнес брат-бизнесмен. На что я с улыбкой, решительно ответил:

– Ты знаешь, дорогой брат, я уже поумнел.

– Судя по внешнему виду и по тому, что ты пришел пешком, в старых потертых ботинках, – засмеялся брат, – я не вижу, что ты поумнел.

После этих слов меня прорвало. Внешне оставаясь абсолютно спокойным, с улыбкой на лице, я внутренне взорвался, как вулкан, который спал тысячу лет:

– Я понимаю, дорогой братец, что ты смотришь на меня и на таких как я, как на глупцов, неудачников, лузеров. Вы, современные хозяева жизни, смотрите на нас как на ничтожества, как на дурачков. Но мы не дурачки. Мы честно делаем свое дело. Миллионы учителей, врачей, бухгалтеров, военных каждый день просыпаются в нашей стране и честно выполняют свой долг. Вы думаете, что мы не видим, что происходит в нашей стране. Вы считаете нас за баранов, за идиотов, за быдло. Но это вы – быдло. Вы – негодяи, которые разворовывают нашу страну. Вы считаете нас глупцами, которые не могут жить. Но наша глупость заключается в том, что мы честно выполняем свой долг. Учителя, живущие в нищете, отдают последние силы, отдают все свои сердца и души, воспитывая ваших детей. Врачи, доведённые до отчаяния, проживая за чертой бедности, спасают ваши богатые задницы, спасают жизни ваших детей, родителей. А вы же, негодяи, вместо того, чтобы с уважением, с благодарностью относиться к тем людям, профессионалам, на плечах которых и держится этот мир, вы презираете нас, вы свысока смотрите на то, что мы не умеем, как вы, быть хитрыми и ловкими. Вы презираете нас и считаете лузерами за то, что мы не подлецы, за то, что у нас есть честь, достоинство. И ты понимаешь, дорогой братец, и я понимаю, что я говорю правду. Вас окружают подхалимы, слуги, охранники, которые вынуждены вам улыбаться, которые вынуждены делать вид, что они вас уважают и любят. Но правда жизни, дорогой братец, заключается в том, что вы негодяи, воры и подлецы. Именно из-за таких, как ты, мэров, чиновников, наши пенсионеры живут в нищете. Именно из-за таких, как ты, казнокрадов, в одной из самых богатых нефтяных стран мира, моей маме, которая отработала честно всю жизнь в этой стране, не может быть оплачена простая операция. Вместо того, чтобы богатейшая страна вернула долг и обеспечила элементарный достаток, уважение, которые обеспечивают во всех цивилизованных странах своим пенсионерам, моя разворованная страна не может оплатить операцию. Страна, которая купается в богатстве, из которой каждый день продаётся газ, нефть, лес, рыба, золото, руда, эта богатейшая страна, в твоем лице, дорогой брат, предала своих пенсионеров, презирает интеллигенцию и, вместо того чтобы оплатить все операции, достойную старость, продолжает обдирать наших несчастных пенсионеров. А ты считаешь, дорогой мэр, так потому что я, моя мама, другие учителя, врачи, пожарные, потому что мы не умеем жить. Мы не берём пример с вас. Это происходит потому, что вы поднялись над законом. Не просто растаскиваете страну, но вы еще плюёте своим высокомерием, своими высокомерными взглядами в душу тех людей, которые честно выполняют свой долг, которые любят свою профессию.