Хотя бек с первых же слов понял, что от него нужно, он терпеливо выслушал горестное повествование чабана. А когда Меред сказал, что прибыл к нему по совету Сазака-сердара и положил перед хозяином дома узелок с серебром и золотом, Довлетяр лишь спросил:
— Сколько?
— Не знаю, вы сами посчитайте, — развёл руками чабан.
Бек удивился такому ответу и негромко кашлянул.
— Мамед! — крикнул он.
В дверях мгновенно появился слуга.
— Слушаю вас, ага!
— Считай! — указал взглядом на узелок Довлетяр.
Когда начали считать деньги, бек оживился.
— Времени прошло немного, девочки, наверно, ещё в крепости. Не беспокойтесь, воля Сазака-сердара будет исполнена, дочки ваши будут выкуплены, — вроде бы доброжелательно заверял он Мереда.
На лице чабана мелькнула радостная улыбка.
— Я никогда не забуду вашей доброты! — повторил он несколько раз.
Казалось, что толстые пальцы горбоносого совершенно непригодны для подсчёта денег, тем не менее слуга очень быстро пересчитал их.
— Сорок один тумен, — сообщил он беку.
Бек пристально посмотрел на горбоносого и еле заметно покачал головой. Слуга вслед за хозяином тоже покачал головой.
Бек перевёл взгляд на Мереда:
— Вы очень мало денег привезли, — сочувственно сказал он чабану, — их не хватит для выкупа…
Мереду стало не по себе. Щёки его побледнели, он с испугом посмотрел на Хаджимурада, чабан даже привстал и дрогнувшим голосом спросил:
— Сколько надо ещё привезти денег?..
— Примерно столько же, — сухо ответил бек и посмотрел на горбоносого.
Слуга безмолвным кивком головы подтвердил слова хозяина.
Хаджимурад подозрительно поглядывал то на бека, то на его слугу: «Не шутят ли они? Ой, кажется, нет, лица у обоих серьёзные. Но, может быть, они сговорились? Только как их намерения разгадать?..»
Меред сидел с низко опущенной головой.
— Тогда, может, пока что хоть одну выкупим, — горестно заговорил он, — верблюдов и овец, вы сами знаете, у нас немало, так за вторую, может быть, скотом расплатимся или продадим его и деньги привезём, только вы бы помогли нам и вторую девочку выкупить, мы до самой смерти не забудем этой вашей доброты…
Бек, кажется, целый час молчал, что-то рассчитывая и прикидывая, затем, подняв голову, сощурил глаза:
— Кем тебе приходится этот юноша?
— Хаджимурад мой дальний родственник, — сказал Меред беку, — если удастся выкупить дочек, то, возможно, с божьей милостью, парень станет мне и более близкой роднёй. Он в поединке самого Хабипа-пальвана победил. — И Меред рассказал беку о поединке, состоявшемся в песках.
Бек с удивлением взглянул на Хаджимурада, вспомнил славного Хабипа и вдруг лицо его просветлилось, тёмные пухлые губы скривились в улыбке.
— Вот какой он этот юноша! Пусть же удачно решится вопрос об укреплении вашего родства! Выходит, Хаджимурада можно назвать батыром? Чей же он сын?
— Хаджимурад — сын Сухана-батыра, вы должны хорошо знать его отца.
— Значит, он является сыном Сухана-батыра… этот юноша, сбросивший с седла самого Хабипа-пальвана… интересно…
Бек опять сощурил глаза и задумался, что-то припоминая:
— Как же, хорошо помню, Сухан-батыр был лучшим моим нукером. Значит, верно говорят, что кувшин для воды в воде и закаляется. А какая семья у батыра?
— У меня есть ещё два младших брата и мать, — вместо чабана ответил сам Хаджимурад.
Бек, не отводя пристального взгляда от юноши, сказал:
— Это хорошо, что ты поверг Хабипа-батыра. Это большая честь для тебя! Не правда ли?
— Конечно, справедливы ваши слова, Довлетяр-бек! Это большая честь — победить самого Хабипа-пальвана, — подтвердил Меред.
— После такой славной победы у тебя было полное право и совсем убить врага, ты что не знал этого? — поинтересовался бек.
— Знал, — кратко ответил Хаджимурад.
Бек снова удивлённо посмотрел на парня.
— Да, сочуствие — похвальное дело, — проворчал он вроде бы себе самому. И тут же, как показалось парню, о чём-то напряжённо задумался, словно забыв о сидящих рядом людях. Но вот морщины на лбу его расправились, видно, что он что-то важное для себя всё-таки решил.
— Мамед, поезжай с ними и помоги им выкупить девушку, пока хоть одну…
— Хорошо, ага, — кивнул головой слуга.
Все трое направились к выходу, но сзади раздался голос хозяина:
— Мамед, задержись, я забыл тебе один напутственный совет дать.
После ухода гостей бек усадил слугу против себя в сверкнул хищными глазами:
— Ты обязательно встреться с Абдуллой-серкерде, передай ему от меня привет и скажи, что в моих руках находится юноша, победивший Хабипа-пальвана, и если он хорошо заплатит, я ему продам парня.
— Этого храброго Хаджимурада?! — удивился горбоносый.
— Да, именно его, — холодно подтвердил бек, — и сообщи, что я могу привезти парня в любое время. Только твёрдо договоритесь о цене! На малую плату не соглашайся! Понятно?
— Да, ага, понятно, — поднялся слуга.
После обеда три всадника отправились в путь. Горбоносый слуга бека гнал свою лошадь в сторону Йыландага, не разбирая дороги. Вскоре они очутились в просторном тенистом ущелье. Воздух здесь прохладный, трава зелёная. Стада здесь, как видно, не бывают, — ни одного сильно вытоптанного места. Кажется, и сам человек не частый гость этих мест, потому что всё время попадаются то дикая коза с козлятами, то зайчиха с зайчатами. Из-за тёмных крон деревьев доносятся разноголосые голоса птиц. Удивительно, даже соловей в полуденную пору не прекращал здесь свои трели… Под деревьями струилась горная чистая речушка.
— До чего же благодатное место, — изумился чабан, — да здесь можно и сеять, и сколько угодно скота держать, в общем жить, как в раю!
— Время сейчас не то, — обернулся к нему горбоносый, — кругом вражда, текинцы боятся курдов, а курды текинцев, вот никто из них и не живёт здесь.
Дальше на их пути стали нависать горные скалы, затем пришлось ехать через разлившиеся по камням роднички. Лошади наклонили головы и стали жадно пить чистую воду… Хаджимурад спрыгнул с коня и сам напился из ручья. Оба его спутника сделали то же.
— Это вам не горькая жижа, которую иногда приходится пить из сельских колодцев.
— Верно! Я впервые пью такую вкусную воду! — воскликнул Меред.
— Не вода, а бальзам, — не унимался горбоносый.
Всадники снова сели на коней и отправились дальше.
К вечеру они добрались до небольшого леска у склона горы. Слуга бека остановил коня и сообщил:
— Прибыли, Кызкала находится вон на том отроге, отсюда она плохо видна. Вы подождите здесь, — заявил Мамед спутникам, — а я схожу и заплачу за одну из девушек.
Горбоносый скрылся за деревьями. Спешился и Хаджимурад.
— Куда ты? — насторожился чабан.
— Не беспокойся, Меред-ага, я осторожно пройдусь и хоть издали взгляну, что это за дьявольская крепость и каковы там сторожа, не известно, может, ещё придётся нам действовать и по-другому…
Чабан испуганно замахал руками:
— Стон, Хаджимурад! Ты можешь испортить всё дело. Сербазы хана увидят тебя и поймут твои замыслы. Тогда нам обоим непоздоровится. А мои дочери навеки останутся рабынями. Не Делай, парень, глупостей!
И Хаджимурад уступил разволновавшемуся старику. Теперь они оба молчали, тревожно поглядывая по сторонам я с нетерпением ожидая слугу.
А он вынырнул из-за деревьев лишь с наступлением темноты.
— Меред-ага, одну девушку выкупили, — сообщил он, — пойдём чабан со мной, — и слуга пошёл по тропинке, ведущей к скале.
Меред вслед за слугой бека вскарабкался на отрог скалы. А на нём — небольшая площадка, с одной я другой стороны упирающаяся в высокие отвесные плиты. С двух открытых боков площадка была огорожена искусственными каменными стенами невероятной высоты. Никакой надежды проникнуть в крепость постороннему человеку. Сюда можно войти лишь через незаметную для глаза калитку. Изнутри площадка выстелена горными травами. Здесь Абдулла в летнее время и содержал девушек.