После этого разговора долго ехали молча. В голову Мамеда забредали различные мысли. Одна из них показалась путнику очень уж заманчивой. «…А что? Оружие у меня в порядке. Деньги за Хаджимурада — в кармане. Есть два быстроногих коня и прекрасная девушка. Удеру от бека в какие-нибудь дальние места!..»

Мамед не успел в своих мыслях дорисовать эту сказочную картину, как впереди заметил всадников.

— Джерен, закрой лицо платком, чтобы никто тебя не мог узнать. Я тебя избавил от одной беды, не хочу, чтобы другая нагрянула.

Слуга бека от нежданной встречи даже приостановил коней. Из полутьмы послышался повелительный голос хозяина:

— Смелее, смелее подъезжай.

Мамед оторопел:

— Бек-ага, я выполнил ваше поручение, всё сделал так, как вы велели, — слуга передал Довлетяру поводья серого скакуна и мешочек с деньгами…

— Дурдули! — подозвал бек одного из всадников с продолговатым лицом, — скачи как можно быстрее и Салиху-ишану, немедленно разбуди его в привези в крепость. А потом сразу же начинай резать овец и готовиться к свадебному пиру.

И главный нукер Довлетяра поскакал вперёд во весь опор. Сам же бек, держа за поводок серую лошадь с желанной для него «поклажей», поехал не торопясь к своей крепости.

Стало светать. Девушка разглядела, что едет на сером коне Хаджимурада. Это её немного успокоило, «Наверно, сам Хаджимурад ожидает её в крепости», Джерен даже повеселела, из-за паранджи осторожно поглядывала по сторонам и на дорогу. Подумала, что хорошо одетый человек, отдающий распоряжения, кажется, и есть сам бек Довлетяр. И вдруг тревожный холодок закрался в грудь: «Почему среди встречающих нет отца?»

Бек вместе со своими людьми вернулся в крепость уже засветло. Спрыгнув с седла, он помог Джерен и повёл её в свою белую кибитку.

Меред и Дженнет, находившиеся в крепости, пытались из тусклого окна рассмотреть кто приехал. Дженнет разглядела, что Довлетяр вёл за собой в кибитку какую-то женщину.

— Папа, мне, кажется, они Джерен увели с собою, — испуганно прошептала она.

— Ба, да среди них нет Хаджимурада!.. — встревожился чабан, не обратив внимания на слова дочери.

И тут же выскочил из комнатушки и бросился к Мамеду. А тот, увидев чабана, заорал во всё горло:

— Ой, несчастье нас постигло! Напали курды и схватили Хаджимурада-джана!

— Где моя дочь, где Хаджимурад? Как это тебе одному удалось вырваться из рук разбойников?.. — перебил его Меред.

— Постой, — успокоил его Мамед, — я тебе расскажу всё по порядку. Мы с ним доехали до крепости, вблизи скалы привязали лошадей. Стали с Хаджимурадом обсуждать план действия. Потом я вскарабкался на скалу, где располагалась крепость. Стараясь не задеть ни камешка, тихо добрался до крепости. Калитку её охраняли двое сторожей. А поблизости расхаживали а кинжалами ещё двое. Я подумал, что охрана усилена из-за того, что завтра они собираются ехать на рынок. Значит, выкрасть девушку никак не удастся. Нас двое, а их четверо… Силы явно неравные. Что делать? Как быть? У меня было сорок туменов своих денег, да двадцать пять я на всякий случай взял у бека-ага. И тут я решаю, что нет другого выхода, как выкупить девушку. Отправляюсь в покои Абдуллы-серкерде, говорю!

— Бек-ага, у меня есть сорок туменов, отдайте мне за них девушку Джерен. Но Абдулла даже разозлился:

— Хватит, — говорит, — и того, что я одну девушку отдал Довлетяру так дёшево. Эту девушку я не повезу на рынок, а для себя оставлю. Я отдал ему все деньги, которые были при мне — шестьдесять пять туменов — и с трудом уговорил Абдуллу вернуть её домой за эту плату.

Мы с Джерен спустились со скалы и, когда подходили к лошадям, услышали невдалеке хриплый крик. Я усадил Джерен на лошадь, а сам с обнажённой саблей бросился туда, где раздавался приглушённый голос Хаджимурада:

— Мамед! Помоги! Они окружили меня!

Я из темноты разглядел, как двенадцать разбойников окружили Хаджимурада и заковали его в кандалы. Они, видно, почувствовали моё приближение и, оставив его, кинулись мне навстречу с кинжалами я пиками. Я один, понятно, не мог устоять перед двенадцатью хорошо вооружёнными джигитами. Пришлось мне вернуться, сесть на коня и поскорее удрать от злодеев вместе с Джерен.

Меред был человеком доверчивым в принял за правду весь рассказ горбоносого. Старик лишь качал головой и тяжело вздыхал, вспоминая отважного юношу. У чабана не повернулся даже язык спросить: «Не убили ли они Хаджимурада?»

Горбоносый словно угадал его мысли и стал успокаивать старика:

— Думаю, что сербазы не посмеют уничтожить такого храбреца. Наоборот, они будут на все лады расхваливать его как победителя Хабипа-батыра, чтобы затем подороже продать парня на невольничьем рынке.

В это время из белой кибитки со своими нукерами и Салихом-ишаном вышел бек. Он остановился возле слуги и сердито спросил:

— Где твоя смелость? Как ты мог оставить своего товарища в стане врага и проявить заботу только о своей шкуре, собачий сын!

— Бек-ага, вы хорошо знаете, что я не трус, могу пойти на двоих, а то и на троих, но когда на тебя кидаются десять с лишним вооружённых врагов, приходится удирать от них, — ответил Мамед, ни сколько не обижаясь на хозяина.

— Ты опорочил своё имя! Ещё не было случая, чтобы мои славные нукеры оказывались такими трусами! Ай-яй-яй! — орал бек.

— Бек-ага, не во всём же мы потерпели неудачу, — я же сумел выполнить ваше поручение и вернуть из крепости Джерен. Правда, выкрасть её не удалось, драться с врагами за неё не довелось, хотя я к этому в готов был, но всё вышло так, что пришлось расплачиваться за неё серебром. А Хаджимурада враги, видно, выследили и схватили. Что ж тут можно было делать. Возможно, это несчастье и самой его судьбой предначертано. А вот серого коня джигита и сумел привести.

Меред не выдержал:

— Довлетяр-бек, если Мамед привёз пленницу, то где же она, где моя дочь Джерен? — не сводил он тревожного взгляда с Довлетяра.

Но у бека, видимо, на все возможные вопросы ответы были уже продуманы:

— Чабан Меред, Джерен у меня, будь спокоен, отныне она никогда не будет знать горя и ни в чём не будет испытывать нужды, — бек посмотрел на Салиха-ишана, а тот перевёл свой взгляд на чабана:

— Да, да, счастливый ты отец, Меред, дочь твоя в хорошие руки попала, очень хорошие, — с нарочитой приподнятостью твердил ишан.

— Как это в хорошие руки попала! В чьи? — изумлённо воскликнул Меред, но бек его перебил:

— Ты же сам при Хаджимураде и при нас говорил, что, если джигит освободит пленницу, то она станет его. Юноше не удалось спасти девушку. Выполнил это я. Значит, согласно твоему же условию, и дочь твоя должна принадлежать мне. А ещё помнишь, Хаджимурад сказал, что спасителю Джерен он отдаст своего коня. Так что теперь на вполне законном основании и конь его становится моим…

Меред совсем растерялся.

— Хаджимурад хороший, отважный парень и я ведь с ним уславливался, — твердил Меред.

— Оставим этот разговор, Хаджимурада нет, — отмахнулся бек.

А ишан, желая угодить, добавил:

— Да и дело уже сделано, брак совершён, я лично только что его произвёл.

— Не спрашивая моего согласия? — удивился чабан, — да разве так можно!

— Для этого вовсе не обязательно твоё согласие, главное, чтобы не противилась девушка, — возразил ишан.

— И моя дочь согласилась? — недоумённо спросил старик.

— Конечно, согласилась, — заверил ишан, — даже об радовалась, узнав, что становится женою самого бека.

Меред до того был ошеломлён этим известием, что снова заговорил о славном джигите:

— Да, Хаджимурад был хорошим, отважным парнем, его любили все, и не верится, что не стало вдруг такого славного и храброго джигита…

У бека же эти слова вызвали лишь ярость:

— Это хорошо, что жители села любили парня, но, к сожалению, теперь он к ним вряд ли вернётся. Придётся ему бедняге всю жизнь на кого-то гнуть спину в чужих краях…

— Я готов остаться нищим, только бы освободить Хаджимурада, — тихо сказал чабан.