Во Флориде Мэтью никогда не ощущал прихода Рождества. Мэйн-стрит украшали ветками сосны и дуба, вывешивали большого Санта-Клауса в санях на трехстороннем перекрестке, который назывался «Коровьим перекрестком», потому что здесь на заре основания города бродили коровы. Но без снега все это было каким-то ненастоящим. Он понимал, что самое первое Рождество в истории человечества состоялось в климате, мало отличающемся от флоридского, но, на его взгляд, Иисус должен был родиться на Северном полюсе. Сегодня было четвертое декабря, и дом Вельмы Мейсон уже был украшен к Рождеству. Гирлянды в окнах, выходящих на улицу, цветные лампочки на норфолкской сосне, растущей прямо на клумбе перед входом, маленькая пластиковая фигурка Красноносого оленя Рудольфа под кустом гибискуса. Миссис Мейсон открыла дверь после третьего звонка.

— Миссис Мейсон? — спросил он.

— Да?

Ей далеко за шестьдесят, подумал он. На ней были цветной домашний халат, очки и тапочки. Она не скрывала своего удивления. Глаза за стеклами очков широко раскрыты — это чтобы лучше тебя видеть! Позади нее виднелась сверкающая огнями рождественская елка. Мэтью услышал звук включенного телевизора. Показывали четырехчасовую телевикторину.

— Меня зовут Мэтью Хоуп, — начал он, — я адвокат, защищающий вашего соседа.

— Да?

Все еще насторожена. Дверь на цепочке. Руки сложены на груди. Подальше от этого нехорошего адвоката!

— Я прочитал ваше заявление полиции…

— Послушайте, — перебила она, — у вас есть какой-нибудь документ?

Мэтью вынул бумажник, открыл его и протянул в приоткрытую дверь свою карточку. Миссис Мейсон, открыв дверь, взяла карточку и долго рассматривала ее. В невидимом внутри дома телевизоре кто-то выиграл вроде бы шесть тысяч долларов.

— Можно войти и задать вам несколько вопросов?

— Ну что ж, — ответила она, сняла цепочку и впустила его, но карточку не вернула.

Он прошел за ней в дом. В нем стоял особый дух флоридской плесени и застоявшегося сигаретного дыма. Рождественская елка стояла у окна и казалась чересчур украшенной. Мебель из ратанга, засаленная обивка. За окном вид на строящийся дом, почти скрытый кустами бугенвиллей. Миссис Мейсон посмотрела на экран телевизора, потом выключила его.

Молчание.

— Ладно, садитесь, — сказала она грубовато.

Он сел.

— Я хочу, чтобы вы сразу поняли, — сказала она, — я думаю, что это Карлтон ее убил. Еще я хочу, чтобы вы поняли, что я сказала полиции чистую правду.

Немного помедлив, она продолжила:

— Я очень любила Прю.

Достав пачку сигарет из кармана халата, она вытряхнула одну и закурила, выпустив клубы дыма. Пальцы ее, как заметил Мэтью, были желтыми от никотина.

— Так что же вы хотите узнать? — спросила она. — Я не собираюсь повторять здесь все, что говорила полиции, если вы за этим пришли. Я никогда не понимала, зачем адвокаты берутся защищать убийц.

— Видите ли, — сказал Мэтью, — каждый имеет право на справедливый суд и защиту. Вот почему мы задаем эти вопросы, хотя на большинство из них вы уже ответили.

— Ясно, только давайте побыстрее, — сказала она, — я не хочу из-за вас пропускать свою любимую передачу.

— Хорошо, мадам. Я буду краток, насколько смогу, — ответил Мэтью и, раскрыв свой атташе-кейс, вынул диктофон. — Я думаю, вам известна эта вещь, — он улыбнулся, включая запись. — Миссис Мейсон, в ночь кражи со взломом в доме Маркхэмов вы…

— Никакой кражи не было, — возразила она.

— Но о взломе было заявлено в полицию, — сказал Мэтью, — разве вы…

— Это была не кража, — повторила она, — я уже говорила.

— В тот вечер вы беседовали с кем-нибудь из полиции?

— Нет!

Это сказано было с вызовом. Слова нацелены прямо в диктофон, подбородок выставлен вперед.

— Разве детектив по имени Морис Блум в тот вечер не беседовал с вами?

— Нет, не беседовал.

— Значит, у вас не было возможности обсудить то, что вы видели, еще длительное время, правильно?

— Вплоть до ночи, когда произошло убийство.

Утвердительный кивок и еще одна затяжка.

— Вы давали показания здесь, в доме?

— Да, в первый раз. Затем я поехала с детективом Блумом в город, и он записал на пленку все, что я ему рассказала здесь.

— Вы сами вызвались дать информацию о том, что видели в ночь ограбления?

— Нет, меня спросил об этом детектив Блум. И это было не ограбление.

— Он знал, что ограбление — или как вам будет угодно это называть — имело место?

— Да.

— И он спросил вас, видели вы что-нибудь или слышали в тот вечер?

— Да.

— До того как мистер Блум спросил вас, вы уже говорили об этом кому-нибудь?

— Нет, я слышала, что потом у соседей был какой-то шум, но решила, что Карлтон уже сам все уладил с полицией, которая к нему приезжала. Я имею в виду, что он им объяснил, как взламывал дверь собственного дома.

— Вы уверены, что это был мистер Маркхэм?

— Абсолютно.

— Вы его хорошо видели?

— Как вас сейчас.

— Он стоял у боковой двери?

— Да.

— С молотком в руке?

— Да.

— Он только что разбил стекло, я правильно вас понял?

— Ну, если вы слышите звук разбитого стекла, а потом выглядываете в окно и видите человека, стоящего у двери с молотком в руке, то вы, естественно, решите, что он разбил стекло, не так ли?

— И именно так вы решили?

— Именно так я и решила.

Еще один кивок. Очень довольна собой: как она ловко управляется с этим адвокатишкой!

— Вы его не окликнули? — спросил Мэтью.

— Что вы имеете в виду?

— Вы не открыли окно и не окликнули его?

— Нет, а зачем? Это был человек, проникающий в свой собственный дом. Я знала, кто это, меня это не касалось.

— Вы не открывали окно?

— Нет.

— Окно было закрыто, правильно?

— Да, вечер был очень холодный. В октябре, ближе к концу месяца, начало холодать. У меня все окна были закрыты.

— Но вы смогли расслышать звон бьющегося стекла? Несмотря на закрытые окна?

— У меня очень хороший слух.

— Значит, когда вы выглянули в окно, то увидели человека, стоящего возле двери спиной к вам?

— Да, я увидела Карлтона, стоящего лицом к двери.

— С молотком в руке?

— Да.

— И на нем были серые брюки, синий пиджак и синяя соломенная шляпа?

— Да.

— Вы видели его в этой одежде раньше?

— Кроме шляпы.

— Вы видели его в серых брюках и синем пиджаке?

— Да, много раз.

— Вы когда-нибудь видели его в синей шляпе?

— Нет.

— Или в любой другой шляпе?

— Не помню. Я не следила за Карлтоном дни и ночи напролет, во что он там одевался.

— Вы заметили цвет его волос?

— Нет, на нем была шляпа. Я же сказала вам.

— Вам известно, что мистер Маркхэм — блондин?

— Конечно. Я живу с ним рядом уже семь лет.

— А тот человек был блондином?

— Я же сказала: он был в шляпе! Но это был Карлтон, без сомнения. Уж я-то знаю Карлтона.

— Почему вы уверены, что это был он?

— Его телосложение, рост, фигура, как он стоял, как он двигался. Это был Карлтон, точно он.

— Вы видели его лицо?

Миссис Мейсон заколебалась. Погасив сигарету, она закурила новую.

— Миссис Мейсон! Вы видели его лицо?

— Да, — ответила она.

— Когда?

— Что значит «когда»? Я видела его стоящим там…

— Да, но вы сказали, что он стоял лицом к двери, разве не так? Он только что разбил стекло и стоял спиной к вам. Я полагаю, что когда он полез открывать дверь, то все еще был…

— Я уверена, что видела его лицо.

— Когда?

— Это был Карлтон.

— Миссис Мейсон, он хоть раз поворачивался в вашу сторону? Он смотрел на вас? Когда вы стояли у окна?

— Я знаю, что это был Карлтон.

— Миссис Мейсон, хотя бы раз вы видели его лицо?

— Я все время отчетливо видела его. Он находился от меня на таком же расстоянии, как эта рождественская елка.

— Я спрашиваю вас: вы видели отчетливо его лицо?