— Украдены?

— Кто-то проник в дом и украл их. Кроме того, украли еще много других вещей.

— Когда?

— За десять дней до убийства.

— Вы сообщили об ограблении?

— Да, сообщил.

— В полицию?

— Да, конечно, в полицию.

— Они провели расследование?

— Прислали детектива Блума с напарником, черным полицейским по фамилии Роулз.

— Ограбление произошло за десять дней до убийства?

— Да.

— А где вы находились в это время?

— У приятеля дома. Моя жена работала, она… — Он запнулся. — Она была кинооператором, — продолжил он, делая упор на прошедшем времени, — она делала рекламные фильмы, иногда — документальные.

— Здесь, в Калузе?

— В разных местах. Но здесь арендовала студию. В ночь, когда произошло ограбление, она была на работе на Рэнчер-роуд. И в ночь, когда ее убили, тоже.

— Работала?

— Да, в студии.

— Что она делала?

— Монтировала.

— Фильм?

— Да.

— Что это был за фильм?

— Я не знаю.

— Ну, документальный, рекламный?

— Она мне не говорила. У нее такое иногда бывало.

— Что значит «такое»?

— Когда она молчала про свою работу.

— Так… В ночь ограбления она была в студии?

— Да.

— А вы находились дома у приятеля.

— Да.

— С какого по какое время?

— Всего несколько часов. Мы хотели отправиться на рыбалку. Я приехал к нему около девяти, а уехал в одиннадцать.

— Приехав домой, вы обнаружили, что дом ограблен?

— Да, около половины двенадцатого.

— Ваша жена была уже дома?

— Нет. Она все еще была в студии. Домой она приехала в час — полвторого ночи. Полиция к этому времени уже уехала.

— Что еще было похищено в тот вечер?

— Часы-радиоприемник, фотоаппарат, переносной телевизор.

— Это помимо одежды, которую потом нашли на дворе?

— Еще кое-какая одежда. Кое-что из вещей Прю.

— И нож?

— Да.

— Только один нож?

— Да.

— Вы перечислили все эти вещи в заявлении в полицию?

— Да.

— После вашего ареста кто-нибудь упоминал об ограбления?

— Да, я упоминал. Я сказал им, что одежда и нож были украдены из моего дома.

— А что вам на это ответили?

— Хэггерти заявил: «Это ваше утверждение, мистер Маркхэм».

— Не только, — сказал Мэтью, — имело место ограбление, и вы заявили о нем в полицию. Если одежда и нож были похищены из вашего дома за десять дней до убийства…

— Именно так.

— Тогда что они хотят доказать?

— Что я убил ее, — сказал Маркхэм, — видите ли… у меня нет алиби в ночь, когда произошло убийство.

— А где вы были в ту ночь?

— У моей жены была работа. Из-за этого она поехала в студию. Я один пошел в кино.

— Куда?

— В «Твин-Плаза-1». В Южном Дикси-Молл.

— По пути вы не встретились с кем-нибудь из знакомых?

— Нет.

— А в кино?

— Нет.

— А около него?

— Нет.

— Во сколько начался фильм?

— В восемь.

— А когда закончился?

— Около половины одиннадцатого.

— Вы сразу же поехали домой?

— Нет. Я немного пошатался по торговым рядам, а потом заглянул в «Бар Хэрригэна».

— Во сколько вы туда пришли?

— Примерно без десяти одиннадцать.

— И сколько пробыли там?

— Выпил одну порцию.

— А что вы пили?

— Мартини, сухое. С двумя оливками.

— Сколько времени ушло на то, чтобы его выпить?

— Ну, я еще смотрел там телевизор. В баре есть телевизор.

— Так во сколько вы ушли из бара?

— Примерно… без двадцати двенадцать. Или без четверти.

— И возвратились домой?

— Около полуночи. Полиция приехала минут через двадцать. — Маркхэм глубоко вздохнул. — Я понимаю, как это все выглядит. У меня нет настоящего алиби на время убийства, у полиции есть только мое заявление об ограблении. — Он покачал головой. — Поэтому, если вы откажетесь от защиты, я вас пойму и не буду за это осуждать. Могу только еще раз повторить: я не убивал ее.

— Я вам верю, — сказал Мэтью.

Запрос Мэтью на ознакомление с документами дела включал двенадцать пунктов плюс еще один, допечатанный: «На все полицейские донесения, представленные в связи с этим делом». В заключение сообщалось: «Материалы, перечисленные в запросе, необходимы для осуществления конституционного права обвиняемого на защиту, поэтому защитник рассчитывает, что получит полные ответы на свой запрос».

Запрос был доставлен им лично в прокуратуру первого декабря.

В среду утром третьего декабря Артур Хэггерти, помощник прокурора штата, поддерживающий обвинение, лично отвез ответ в контору Мэтью.

Там было следующее:

Мэтью получил то, что запрашивал.

— Должен честно тебе сказать, — заметил Фрэнк Саммервилл, — мне не нравится, что ты взялся за это дело.

— С июня у меня это первое настоящее дело, — сказал Мэтью.

— Таким образом ты хочешь сказать, что все остальные дела были не настоящими?

— Фрэнк, это очень ответственное дело.

— Все дела, которые мы ведем, — ответственные.

— Да, я понимаю, что дело о взыскании просроченных платежей…

— Арендатор прекратил выплату ренты. Исполнительный лист о взыскании платежей очень важен для клиента. А что важно для клиента, то важно и для нас.

Мэтью было известно, что многие считают, будто они с Фрэнком похожи. По его мнению, это были как раз те люди, которые полагают, что многолетние супружеские пары превращаются в близнецов. На самом деле он не видел никакого сходства между собой и Фрэнком, кроме разве что темных волос и карих глаз. Мэтью было тридцать восемь лет, Фрэнку недавно исполнилось сорок. Мэтью имел рост ровно шесть футов и вес сто семьдесят фунтов, его партнер был на два с половиной дюйма ниже и на двадцать фунтов легче. Лицо у Фрэнка было круглое — то, что он называл «свиным рылом», а у Мэтью — вытянутое, «лисья морда», по выражению партнера. Кроме того, Фрэнк родом из Нью-Йорка, а родным городом Мэтью был Чикаго.