— Помни, что я тебе сказал, — произнес он, скрежеща от злости зубами. — Иначе одним мертвым шотландцем станет больше.

Грязно выругавшись, он повернулся и вышел из конюшни. Его охранники последовали за ним.

Лахлан глубоко презирал тех, кто на поле боя добивал раненых соотечественников. Однако его отправили в Англию для того, чтобы он во время путешествия защитил графиню Уолсингхем от возможных опасностей и невзгод и помог ей добраться до Шотландии живой и невредимой, а не для того, чтобы затевать ссоры с придворными Тюдоров. Если эти двое англичан действительно обручены, он, из дипломатических соображений, будет держаться подальше от вдовствующей графини. В конце концов, утром она ясно дала ему понять, что у нее есть другой мужчина.

Прошло сорок минут. Лахлан с нетерпением ждал, когда леди Франсин Уолсингхем спустится во двор замка Колливестон. Она задерживалась. Впрочем, он предвидел это и понимал, что они отправятся в путь на целый час позже, чем было намечено. Сейчас случай позволяет ему лишний раз убедиться в том, что он достаточно хорошо изучил женскую натуру.

Вне всякого сомнения, она придет тогда, когда сочтет нужным. А объясняя причину, по которой им пришлось задержать отъезд, скажет, беспечно пожав плечами или небрежно махнув рукой, что никак не могла выбрать дорожный костюм. Или найдет другое, не менее абсурдное оправдание.

Лахлан оглядел собравшихся во дворе людей, которые в ожидании отъезда уже начали проявлять нетерпение. Рядом с ним, во главе кортежа, держа под уздцы их лошадей, стоял его дядя, Уолтер Мак-Рат, который в клане был вторым по старшинству после него. Еще один его соплеменник, Касберт Росс, находился в конце кортежа и нетерпеливо переминался с ноги на ногу возле своего огромного серого першерона. Он должен был присматривать за запасными лошадьми и повозками с багажом. Середину колонны опекал Колин. Он должен был взять на себя заботу о слугах леди Уолсингхем, которые сейчас, радуясь выпавшей свободной минутке, о чем-то весело болтали между собой и смеялись. Они, похоже, уже привыкли к тому, что им часто приходится ждать свою госпожу.

Недовольно поморщившись, Кинрат посмотрел на своего дядю. Когда их взгляды встретились, Уолтер добродушно улыбнулся.

— Было бы неплохо, если бы ты, мальчик, научился сдерживать свой вспыльчивый нрав, — сказал он, понимающе кивнув головой. — Мы еще даже не выехали за ворота этого замка, а ты уже завелся. Помни, что у нас впереди длинная и тяжелая дорога.

Лахлан улыбнулся, признавая, что дядя дал ему хороший совет.

— Ты, черт возьми, прав, — согласился он. — Чтобы сопровождать благородную даму, которая путешествует по стране, требуется ангельское терпение. В ту самую минуту, когда Данбартон сообщил мне о том, что я буду охранять кортеж вдовствующей графини, я понял, что моя жизнь вскоре превратится в настоящий ад.

Почесав мозолистым пальцем свой большой сломанный нос, Уолтер сказал:

— Пойми одно: обучать английскую леди пунктуальности и тактичности — это все равно что обучать дикого кабана петь григорианские псалмы в церковном хоре. Все закончится тем, что эти мудреные уроки доведут тебя до полного отчаяния и страшно разозлят кабана.

Не сдержавшись, Лахлан расхохотался. Его дядя прав. Ведь всем известно, что титулованные английские дамы — самые эгоистичные существа на всей земле. И с этим ничего не поделаешь.

Когда вся собравшаяся во дворе компания внезапно притихла, стало понятно, что появилось это самое эгоистичное и прекрасное существо.

Повернув голову, Лахлан увидел, что на самом верху широкой дворцовой лестницы, рядом со старейшим советником английского короля стоит леди Франсин Уолсингхем. Когда они оба посмотрели на него, то по выражениям их лиц горец понял, что его предположение было ошибочным. Эта леди задержалась не из-за того, что ей трудно было выбрать костюм для верховой езды. Их хмурые и унылые взгляды, направленные в его сторону, свидетельствовали о том, что герцог Беддигфелд и вдовствующая графиня говорили о нем и оба были крайне недовольны тем, что путь на север длиной в сотни миль ей придется проделать в его сопровождении.

Гнев Лахлана моментально улетучился, когда он увидел перед собой трогательную сцену: маленькая девочка лет пяти крепко сжимала руку леди Уолсингхем. Обе они были одеты в одинаковые ярко-красные, отороченные черным бархатом костюмы для верховой езды. Свои светло-каштановые головки они украсили маленькими, отделанными перьями ворона шляпками из черного бархата, слегка сдвинув их набок. Одинаковые перчатки и сапожки из черной лайки делали их сходство полным.

Ни у кого не возникло сомнений в том, что эта девочка — дочь графини, так как она была миниатюрной копией своей матери. Однако, в отличие от родительницы, которая смотрела на Лахлана угрюмым взглядом, эта изящно одетая малышка улыбнулась ему веселой и радушной улыбкой. Судя по всему, девчушке не терпелось отправиться в путь, навстречу невероятным приключениям.

Стоявшая по другую сторону от ребенка няня — это была дама невероятно высокого роста, — буквально сверлила его своим пристальным взглядом. Ее черные глаза зло сверкали под густыми, сросшимися на переносице бровями, а крупный крючкообразный нос напоминал орлиный клюв. Эта враждебно настроенная служанка была синьорой Грациоли.

До сегодняшнего утра никто, даже граф Данбартон, не удосужился сказать Лахлану о том, что, кроме своенравной и избалованной вдовы, он будет охранять еще и ее маленькую дочь и злобную итальянку — няню малышки.

Тысяча чертей!

Всю дорогу до самой Шотландии ему придется сопровождать не одну, а сразу трех женщин. И двое из этой троицы считают, что одним фактом своего существования он, словно мерзкая короста, портит их идеальный, чуждый ему мир.

Лахлан подошел к лестнице в тот момент, когда все четверо уже спустились.

— Мы задержались с отъездом, — сказал он, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. — Я думаю, что нам нельзя больше терять ни минуты.

— Да, вам лучше немедленно отправиться в путь, — кивнув головой, сказал Беддигфелд. Помолчав немного, он сурово сдвинул брови и посмотрел прямо в глаза Лахлану. — Надеюсь, вы. Кинрат, понимаете, какую огромную честь оказал вам его величество, доверив охранять леди Уолсингхем во время путешествия на север. Вы лично несете ответственность за ее жизнь и благополучие. Если у графини появится повод пожаловаться, что вы, являясь послом Шотландии, ведете себя недостойно, то об этом прискорбном факте немедленно сообщат вашему королю.

— Неужели эта леди уже успела пожаловаться на меня? — посмотрев на Франсин, спросил Лахлан.

Ее щеки моментально залились румянцем, и, чтобы не показать своего смущения, она сурово сдвинула брови.

— Я надеюсь, что забота о моей безопасности и безопасности моего ребенка станет вашей самой главной задачей.

— Даю вам слово, что так оно и будет, — сказал он и, посмотрев на маленькую девочку, улыбнулся. — А кто это у нас здесь такой? — спросил он, стараясь говорить спокойным, ласковым голосом, чтобы не испугать ребенка.

— Меня зовут леди Анжелика, — ответила она, сделав легкий реверанс. — А вы — лорд Кинрат. Мама сказала, что вы будете нас сопровождать всю дорогу до самой Шотландии и что вы не заблудитесь, потому что хорошо знаете, как туда ехать, ведь там ваш дом.

Подняв голову, девочка посмотрела на него своими круглыми доверчивыми глазками — они были такими же светло-карими, как у матери. Лахлан ясно ощутил, как сжалось его сердце.

— Конечно, малышка, — ласково сказал он. — Мы не заблудимся. Я знаю дорогу домой так же хорошо, как малиновка, которая каждую весну возвращается в родные края. А теперь, если не возражаешь, я посажу тебя на твоего пони.

Радостно улыбнувшись, Анжелика сжала своими ручонками его затянутую в перчатку ладонь.

— Вам придется поднять меня, — сказала она ему. — А потом вы должны помочь маме. Она, конечно, выше меня, но все равно не сможет сесть в седло без посторонней помощи, а вы должны помогать нам, потому что так сказал король, хотя на самом деле мама не хочет, чтобы вы ехали вместе с нами до самой Шотландии.