— Но каким образом? — изумленно воскликнула Франсин. Переводя взгляд с одного мужчины на другого, она вглядывалась в их озабоченные лица. — О-о-о! — испуганно пробормотала она, вскочив с кресла. — Я уверена, они не причинят зла принцессе!

Беддингфелд и Данбартон тоже поднялись и подошли к ней.

— Нет-нет, не принцессе, — заверил ее Оливер. — Если брачный договор будет расторгнут, и причина в данном случае не имеет значения, то юная невеста вернется к своему отцу живой и невредимой и король сможет начать переговоры с другими королевскими домами, подыскивая дочери нового жениха. Убить они хотят не принцессу Маргарет, а другого человека.

Его слова ошеломили Франсин. Пытаясь сохранить самообладание, она прижала руки к груди, крепко сцепив пальцы.

— Кого же? Чья смерть может заставить короля Генриха расторгнуть Договор о вечном мире и вернуть свою дочь домой?

Лахлан увидел, как исказилось от ужаса нежное личико Франсин. Краска отлила от ее щек. На мертвенно-бледном лице карие, полные слез глаза стали особенно большими. Казалось, она уже знала ответ на свой вопрос, и поэтому они не имеют права скрывать от нее правду.

— Ваша, леди Уолсингхем, — ответил он спокойным, ровным голосом. — Они хотят убить вас и вашу дочь.

— О Господи… — прошептала она. — Только не моего маленького ангелочка! — взмолилась женщина и, почувствовав, что ноги ее не держат, стала медленно оседать на пол.

Лахлан бросился к ней и подхватил под локти, потом осторожно подвел к креслу и усадил в него. Ее бледное лицо выражало такое страдание, что он с трудом подавил охвативший его гнев. Ему не хотелось слишком пугать Франсин, так как они рассчитывали на ее помощь и содействие.

Был разработан план, и она должна согласиться с тем, что ей придется выполнять все их указания. Ведь ее жизни и жизни ее дочери угрожает реальная опасность.

— Почему? — дрожащим от страха голосом спросила леди Франсин, прижав руки к груди. — Почему кто-то хочет убить нас? Какое отношение к браку принцессы Маргарет или к мирному договору между нашими странами имеем мы с Анжеликой?!

Подойдя к буфету возле окна, Беддингфелд взял графин и, налив бокал красного вина, поднес его Франсин.

Покачав головой, она отодвинула от себя бокал. Женщина сидела, опустив голову, и ее золотисто-медовые локоны свободно падали на спину, закрывая шею. Она казалась необычайно хрупкой и ранимой. В своем платье из розового атласа, собранном на бедрах в мягкие складки, она была похожа на легендарную английскую розу.

Лахлан взял из рук Беддингфелда хрустальный бокал и, опустившись на одно колено, протянул его Франсин.

— Выпейте немного вина, Фрэнси, — приказал он тоном, не терпящим возражений. — Вы бледная как полотно. Я думаю, сердце у вас колотится, словно пушечная канонада.

Он вздохнул с облегчением. В первый раз своенравная и упрямая графиня не стала с ним спорить. Едва заметно кивнув в знак согласия, она позволила поднести бокал к губам. Оторвав взгляд от края бокала, она посмотрела на шотландца и сделала небольшой глоток.

— Вам лучше? — спросил он мягким, ласковым голосом.

— Да, — выдохнула Франсин, и по ее щекам покатились слезы. Посмотрев сначала на одного мужчину, потом на другого, она тряхнула головой, словно собираясь с силами, и сказала: — Расскажите мне все, что знаете.

Гиллескоп, который больше не мог сдерживать гнев, провел рукой по своим редеющим седым волосам и возмущенно воскликнул:

— Эти подлые мерзавцы хотят обставить все так, как будто это двойное убийство совершил лейрд Кинрат.

— Я ничего не понимаю, — сказала леди Франсин. — Почему придворные Йорков хотят убить именно меня? Может быть, из-за того, что Матиас вел переговоры с шотландцами о заключении мирного договора?

— Ваш покойный супруг, миледи, здесь совершенно ни при чем, — покачав головой, сказал Данбартон.

— Тогда почему?!

Герцог Беддингфелд сел в кресло возле Франсин и сжал ее руку.

— Мой юный друг, — начал он и замолчал. Ему хотелось заглянуть ей в глаза, чтобы понять, как она отреагирует на то, что он собирается сказать. — При дворе все знают, как трепетно и нежно относится к вам король Генрих. Если он поверит, что лейрд Кинрат и его родственники убили вас и вашего ребенка, то немедленно расторгнет мирный договор и заставит принцессу Маргарет вернуться домой, в Ричмонд. После этого он аннулирует ее брачный контракт, а потом объявит войну Шотландии. И король Джеймс, вместо того чтобы стать зятем Генриха, снова превратится в его заклятого врага.

Коснувшись лба дрожащими пальцами, Франсин нахмурилась.

— Что за вздор?! Почему король Англии, узнав о моей смерти и смерти моего ребенка, начнет войну? — спросила она.

Ласково потрепав Франсин по щеке, Оливер попытался было заговорить, но осекся. Потом, перед тем как пуститься в объяснения, он откашлялся. Это было верным признаком того, как неловко лорд себя чувствует из-за того, что ему приходится обращаться к ней со столь необычной просьбой…

— Вы, Фрэнси, наверное, единственный человек при английском дворе, который не знает о том, что Генрих влюблен в вас. Наш сюзерен понимает, что, если он захочет вступить в брак во второй раз, ему придется выбрать себе невесту, союз с которой будет способствовать дальнейшему процветанию королевства и укреплению его могущества. А это значит, что он никогда не сможет жениться на вас, — сказал Оливер и, улыбнувшись ей, медленно покачал головой. — Кроме того, его величество прекрасно понимает и то, что вы никогда по доброй воле не согласитесь стать его любовницей.

— Это полная бессмыслица! — запротестовала Франсин. — Король Генрих не любит меня. Он любил Элизабет.

— О да, любил, — согласился Оливер. — А вы любили Матиаса.

И все об этом знают. Однако королева умерла полгода назад вместе со своей новорожденной дочерью, а вы надели траур, после того как зимой скончался ваш супруг. Признайте, моя дорогая, что в последнее время вы с королем необычайно сблизились. И сблизило вас общее горе. Вы тяжело переживали свою утрату, а он свою. Как вы думаете, почему, несмотря на то что за своего кузена хлопотал сам Гарри Перси, Генрих отказал маркизу Личестеру, который просил у него разрешения на брак с вами?

— Потому что я не хочу выходить замуж за Личестера! — ответила графиня.

— Именно так, — согласился Беддингфелд. — Ваши желания Генрих ставит выше требований влиятельного и могущественного герцога Нортумберленда. И это говорит о его истинных чувствах к вам.

Леди Франсин поджала губы и, опустив глаза, задумчиво уставилась на свои колени.

— Если это правда, то я должна вернуться в Лондон, — заявила она. — Я должна забрать Анжелику и как можно скорее укрыться вместе с ней за стенами замка Ричмонд. Нам нужно уехать немедленно.

— Леди Уолсингхем, — поспешил возразить ей Лахлан. — Уже слишком поздно. Сейчас вы не можете вернуться назад.

Она обожгла его гневным взглядом. Однако он не испугался, так как заранее знал, что предстоящий разговор будет нелегким.

— Нет, могу, — настаивала Франсин, гневно сверкая глазами. Ее возмущало то, что он постоянно вмешивается в разговор. — Я возьму своих слуг и небольшой отряд охраны, а вы со своими родственниками поедете в Шотландию вместе с принцессой Маргарет. Таким образом, если что-нибудь и случится, то вы и все остальные шотландцы будете вне подозрений, и мы с дочерью останемся живыми и невредимыми.

— Вы ошибаетесь, леди Франсин, если думаете, что сможете вернуться домой живой и невредимой, — сказал граф Кинрат. — Живой вы и до Колливестона не доедете, не говоря уже о Лондоне и надежно охраняемом замке Ричмонд. Поверьте, у этих негодяев не дрогнет рука. Они убьют вас и малышку, а рядом с вашими бездыханными телами оставят какую-нибудь улику, неопровержимо указывающую на то, что это преступление совершил я вместе со своими родственниками. Нас арестуют и будут судить за убийство. Из-за вашего упрямства мы все, да и вы тоже, можем погибнуть. И это будет глупая, бессмысленная смерть.