— Мне нравятся твои тапочки.

Я смотрю на свои тапки в форме Губки Боба, которые мне подарила племянница, и краснею как помидор. Эрик входит без приглашения. К нему подходит Курро. Эрик наклоняется и гладит его. С этого момента Курро становится его союзником.

Я закрываю дверь и опираюсь на нее. Курро такой милый, что не могу сдержать улыбку. Эрик смотрит на меня, поднимается и протягивает бутылку.

— Держи, дорогая. Открой ее и поставь в ведро со льдом. И возьми два бокала.

Я беспрекословно повинуюсь. Он уже мной командует.

Иду в кухню, беру ведерко, которое подарил отец, насыпаю в него лед, откупориваю бутылку и, поставив ее в лед, с любопытством смотрю на розовую наклейку. Читаю: «Moёt Chandon Rosado».

— Ты говорила, что тебе нравится клубника. — Чувствую, как он обхватывает меня за талию и притягивает к себе. — В этом шампанском доминирует аромат земляники. Тебе понравится.

Взволнованная его близостью, закрываю глаза и киваю. Я завожусь. Вдруг он разворачивает меня, и я оказываюсь зажатой между ним и холодильником. Мне тяжело дышать. Он смотрит на меня, я на него. И он делает то, что так мне нравится. Наклоняется и проводит языком по моей верхней губе.

О боже, как он это делает!

Я открываю рот в ожидании, что теперь он проведет языком по нижней губе, но нет. Я ошиблась.

Он приподнимает меня и с ненасытной страстью целует.

Не в силах висеть, обхватываю его ногами за талию и, когда он упирается пахом в центр моего желания, таю. Чувствую его твердое и горячее возбуждение, и мне хочется его раздеть. Но он отстраняется:

— Где то, что я тебе сегодня подарил?

Я краснею.

Этот мужчина думает только о сексе? Хорошо, я тоже стану такой.

Однако, обезоруженная его настойчивым взглядом, отвечаю:

— Там.

Не отпуская меня, он поворачивает голову туда, куда я показала. Идет со мной на руках и только там опускает на пол. Открывает мою сумочку, достает содержимое, снимает пластиковую упаковку — сначала одну, потом вторую. Он не отрывает от меня глаз, пока это делает, и дышит еще чаще. Он меня возбуждает.

— Бери шампанское и бокалы.

Я слушаюсь. Этот тип знает, чего хочет. Достав штучки из упаковки, идет на кухню, моет их водой из-под крана и вытирает бумажным полотенцем. Снова подходит ко мне и берет меня за руку.

— Отведи меня в спальню.

Готовая отвести его, если потребуется, хоть к самому небу, веду его в коридор и подвожу к спальне. Открываю дверь, и перед нами предстает моя красивая белая кровать из «Икеи». Входим, он отпускает мою руку. Я ставлю шампанское и бокалы на столик, а он садится на кровать.

— Раздевайся.

Его приказ заставляет меня спуститься с клубничных облаков, куда он меня поднял, и я, до сих пор возбужденная, протестую:

— Нет.

Не отрывая от меня взгляда и не меняя тон, он повторяет:

— Раздевайся.

Сгорая от возбуждения, я качаю головой. Он кивает. Поднимается с недовольным видом. Бросает на кровать штучки, которые держал в руке.

— Отлично, сеньорита Флорес.

Ах та-а-а-ак!

Он опять за свое?

Видя, что он проходит мимо, я реагирую и хватаю его за руку. С силой дергаю.

— Отлично что, сеньор Циммерман? — спрашиваю, расхрабрившись.

Он свысока смотрит на мою руку. И тогда я его отпускаю.

— Когда захотите вести себя, как женщина, а не как девочка, позвоните мне.

Я вспыхиваю.

Он изводит меня.

Кем себя считает этот хвастун?

Я — женщина. Независимая женщина, которая знает, чего хочет. А ему я отвечаю его же словами:

— Отлично!

Ответ выводит его из равновесия. Это видно по его взгляду.

— Отлично что, сеньорита Флорес?

Смотрю на него с таким же серьезным видом и пытаюсь не упасть в обморок от накопившегося во мне напряжения.

— Когда вы захотите вести себя, как мужчина, и не будете мнить себя всемогущим, которому никто не может перечить, возможно, я вам позвоню.

Я сказала «возможно, я вам позвоню»?! Мама мия, откуда взялось это «возможно»?

Я хочу этого мужчину.

Хочу раздеться.

Хочу, чтобы он раздел меня.

Хочу чувствовать его в себе, а бросаю ему только: «Возможно, я вам позвоню».

Между нами повисает дьявольское напряжение. Кажется, никто не желает отступать, но моя рука ищет его руку, и он, к моему удивлению, хватает ее. Медленно, с сердитым выражением лица, он подходит и целует меня. Его серьезный вид меня заводит.

Обалдеть, как же он мне нравится!

Он упивается моими губами, и, поднявшись на цыпочки, я отвечаю на его поцелуй. Он снова отходит от меня и садится на кровать. Мы молчим, только смотрим друг на друга. Я снимаю тапки Губка Боб. Снимаю короткие штаны, затем майку. Я предстаю перед ним в нижнем белье. Я замечаю, что он стал глубже и чаще дышать, и чувствую себя всесильной. Мне это нравится. Меня это возбуждает. Я никогда не делала подобных вещей с незнакомцем, но это доставляет мне удовольствие.

Я приближаюсь к нему. Искушаю его. Он закрывает глаза и подносит нос к моим трусикам. Делаю шаг назад и замечаю, что он дуется. Я лукаво улыбаюсь, и он тоже. С чувственностью, о которой я даже не подозревала, опускаю одну бретельку бюстгальтера, затем вторую и снова подхожу к нему. На этот раз он крепко обхватывает меня за ягодицы, и я содрогаюсь, ощущая низом живота его дыхание и легкое покусывание.

Он молча поднимает голову и снимает с левой груди бюстгальтер. Притягивает меня еще ближе и властно хватает ртом сосок. Боже! Я так возбуждена, что сейчас закричу. Он играет моим соском, а я взъерошиваю ему волосы и прижимаю к себе. Я снова чувствую себя всесильной. Сладострастной. Пьянящей. Сморю в зеркало и вижу интригующую картину. Порочную. Мне кажется, что я сейчас взорвусь. Отстраняюсь от него и, не ожидая, пока он попросит, снимаю бюстгальтер и трусики и остаюсь перед ним полностью обнаженная.

Его взгляд пробегает по моему телу.

— Ты очаровательна.

Низкий хриплый голос, полный эротизма, заставляет меня улыбнуться, и, когда он протягивает руку, я принимаю ее. Он поднимается. Целует, и я чувствую его сильные руки на всем теле. Я таю. Он бросает меня на кровать. Я кажусь себе такой маленькой. Крошечной. Эрик Циммерман смотрит на меня с высоты своего роста. С моих губ срывается стон, когда он разводит мои ноги.

— Спокойно, Джуд, ты этого хочешь.

Он снимает рубашку, и я снова не могу сдержать стон. Его сексуальный торс впечатляет. Оставшись в брюках, Эрик становится передо мной на колени и берет одну из подаренных им штучек.

— Когда мужчина дарит женщине подобный аппаратик, — шепчет он, — это значит, что он хочет поиграть с ней и доставить ей удовольствие. Желает, чтобы она изнемогала в его руках и в полной мере насладилась оргазмами, своим телом и собой. Никогда не забывай об этом. — Я снова киваю, как глупая кукла, а он продолжает: — Это вибратор для клитора. Теперь закрой глаза и раздвинь ноги. Уверяю, ты получишь невероятный оргазм.

Я не шевелюсь.

Мне страшно.

Я никогда не пользовалась вибратором, и мне стыдно, но в то же время я еще больше возбуждаюсь. Эрик видит мою нерешительность. Ласково берет меня за подбородок и целует. Затем, приподнявшись, спрашивает:

— Джуд, ты мне доверяешь?

Я несколько секунд смотрю на него. Это мой шеф. Должна ли я ему доверять?

Я боюсь неизвестного. Мне страшно! Я не знаю, что он собирается делать.

Но я настолько возбуждена, что в конце концов опять киваю. Он целует меня и через несколько мгновений исчезает из поля моего зрения. Я слышу, как он устраивается у меня между ног, и смотрю в потолок, покусывая губы. Я нервничаю. Я никогда не была такой, на все готовой, перед мужчиной. До этого момента мои отношения с мужчинами были самыми обычными, и теперь, вдруг, я оказываюсь в своей комнате голой, лежащей на кровати с разведенными ногами перед незнакомцем, который, ко всему прочему, — мой начальник!

— Мне нравится, что ты полностью депилирована.