Он спросил, помню ли я  этот день.

  Я сказала да.

  Не в том месте, не в том месте, не в том месте.

  Он попросил меня написать все, что я помнила из того дня своими словами; он сказал, что детали важны. К чему это приведет? Что, если я скажу или сделаю что-нибудь не так?

  Пытаясь вспомнить каждую деталь, я взяла черную ручку и написала: 19 июля мой брат Люк попросил отвести его в несколько магазинов, чтобы он мог вернуть некоторые товары. У него было три разных пакета, по одному из каждого магазина. Он вынимал чек из папки у каждого магазина и возвращал вещи. Потом я отвезла его домой.

  Следователь посмотрел на то, что я написала и покачал головой. Может, он мог помочь мне вспомнить некоторые детали. Может, мы можем выяснить все получше, вместе.

  Он спросил о папке Люка. Я сказала, что она была черная и маленькая.

  Он спросил, почему мои отпечатки пальцев были на этой папке. Я сказала потому, что я подобрала ее, когда Люк был в магазинах. Я удивилась, как полиция смогла найти ее. Оставил ли Люк ее у меня в машине?

  Он спросил, почему я ее трогала. Я сказала потому, что она упала на пол машины и чеки вывалились, так что я хотела засунуть их обратно для него.

  Он спросил, какие вещи Люк вернул. Я сказала, что не знаю.

  Он спросил, почему я не знаю, какие вещи Люк вернул. Я сказала, что они были все в сумках, и я не могла их увидеть в сумках.

  Он спросил, помню ли я, во сколько мы уехали. Я сказала, что помню, что я должно была вернуться к двум, так что рано утром. Мне кажется, мы уехали из дома где-то в одиннадцать.

  Он спросил утра или вечера, я сказала утра.

  Он спросил, было ли что-нибудь, что я заметила в папке. Я лишь сказала, что она была черная, а внутри были чеки.

  Он спросил, пригляделась ли я к чекам. Я сказала, что взглянула на парочку из них.

  Он спросил, было ли что-нибудь, что я заметила в этих чеках. Я сказала, что заметила, что они были все очень свежими, очень новыми.

  Я замолчала, подумав о Скелете, тычущем в чеки. Они были поддельными? Нет! Я должна больше об этом подумать. Но – по какой еще причине он мог спрашивать меня о чеках?

  Следователь заметил мое молчание. Он спросил, почему я остановилась. Я сказала потому, что я думаю.

  Я хотела, чтобы Мама вмешалась. Чтобы она сказала что-нибудь, что притормозило бы опрос. Чтобы дать мне больше времени для размышлений. Но она лишь тихо сидела рядом со мной, стирая лак с ее когтей, и я знала, что она не совсем здесь. Мысленно она дома, стирает пятна с ее украшений. Хотела бы я, чтобы Папа был здесь. Может, он сказал бы что-нибудь. Вероятно. Я уверена, что именно поэтому Мама попросила его ждать снаружи.

  Следователь вновь спросил о чеках.

  Я сказала, что они были из разных магазинов, с разными товарами; на них стояла недавняя дата. Я не отважилась сказать, что на одном, который у видела, была дата, когда Люк был еще в тюрьме.

  Он спросил, как долго я смотрела на чеки. Я сказала, всего пару секунд.

  Он спросил, что я подумала. Я сказала, что подумал, что там было много чеков и что Люк хорошо раскладывает свои документы.

  Он спросил, почему папка была в моей машине. Я казала, что не знаю.

  Он спросил, оставил ли Люк папку в моей машине. Я сказала, что не знаю.

  Он спросил, сказал ли мне Люк что он возвращает. Я подумала, они уже спрашивали у меня этот вопрос. Они пытаются запутать меня? Заставить сказать что-то новое, что-то другое? Может мне стоило попросить адвоката. Я сказала нет, я не знала что Люк возвращал.

  Он спросил, просил ли меня Люк отвезти его куда-нибудь раньше. Я сказала да, в магазин, чтобы он могу купить еды и сигарет, в бассейн, несколько раз на озеро.

  Он спросил, возвращал ли Люк что-нибудь раньше, когда я его отвозила. Я сказала нет, на сколько я помню, нет.

  Он спросил меня, моя ли эта машина на фотографии. Я сказала да.

  Он спросил, я ли это в моей машине на фотографии. Я сказала да.

  Он спросил, Люк ли это, вылезающий из машины. Я сказала да.

  Она спросил меня, знала ли я, что Люк распечатала поддельные чеки. Я сказала нет.

  Я подумала. Вот черт. Это были поддельные чеки. Это была подделка. Это была подделка. И я была не в том месте, не в тот час.  Я могу попасть в тюрьму. Я могу попасть в тюрьму. Я – как это слово? Соучастник? Я соучастник преступления. Ведь так? Если я не знала?

  Как Люк мог поступить так со мной?

  Маленькие пятнышки зеленого и желтого появились перед моими глазами, когда комната начала кружиться. Я закрыла глаза и сказала себе сосредоточиться. Когда я вновь их открыла, я посмотрела прямо в темно-карие глаза следователя.

  Он спросил, знала ли я, что Люк возвращал украденный товар. Я сказала нет.

  Я подумала, что Люк не поступил бы так со мной. Люк не сделал бы меня соучастником своего преступления.

  Следователь спросил, была ли это моя идея сделать чеки и вернуть украденный товар. Я сказала нет, я не знала, что он это делает. Я думала, что он возвращает товар, который он купил.

  Я думала, Мама, пожалуйста, скажи что-нибудь. Прошу, останови это. Но она лишь сидела там, стирая ее чертов лак с ногтей.

  Он спросил, когда я посмотрела в папку, поняла ли я, что Люк украл вещи и возвращал их по поддельным чекам. Я сказала нет, Люк никогда бы не попросил меня отвезти его, если бы он возвращал украденный товар. Люк не поступил бы так со мной.

  Он спросил меня, уверена ли я, что Люк никогда бы не вовлек меня в неправомерные действия.

  Я замолчала. Я должна говорить правду. Я прошептала нет. Я не уверена. Я услышала мамин резкий вздох рядом со мной. Ей не понравилось то, как я ответила на этот вопрос.

  Он спросил меня, говорил ли мне Люк, что он сделал поддельные чеки. Я сказала нет.

  Он спросил меня, видела ли я Люка в тот день с кем-нибудь из его друзей. Я сказала нет.

  Он спросил меня, видела ли я кого-нибудь еще на парковке у магазина Computer This, кто мог выглядеть подозрительно. Я хотела сказать да, что был один человек, который выглядел как Люк, так что может они спутали этого другого человека с моим братом. Но я знала, что я не могу врать, даже если мне казалось, что это поможет ему. Даже если это то, что Мама хотела бы, чтобы я сказала. Так что я сказала нет.

  Он спросил меня, просил ли Люк раньше у меня помощи. Я сказала да. Я уверена, что он просил, ведь он мой брат. Но никогда ничего неправомерного.

  Он спросил меня, уверена ли я. Я покачала головой.

  Он спросил меня ответить да или нет, словами. Я сказала нет. Я не уверена.

  Он спросил меня, знаю ли я, где сейчас Люк. Я сказала, что, наверно, все еще в Теннесси, живет со своим другом. Не помню города.

  Он спросил меня, есть ли у меня номер телефона или адрес его друга. Я сказала нет. Он сказал, что он напишет или позвонить с его новыми данными, но пока ничего не сообщал.

  Он спросил меня, знаю ли я какую-либо информацию о друзьях Люка в Теннесси. Я сказала нет.

  Он спросил меня, знаю ли я имена друзей Люка в Теннесси. Я сказала нет.

  Он спросил меня, оставил ли Люк номер мобильного или какой-либо телефонный номер вообще. Я сказала нет.

  Он спросил, если ли у Люка адрес в Теннесси. Я знала, что я на это уже отвечала. Я сказала нет.

  Он спросил, где я в последний раз видела Люка. Я сказала, когда мы высадили его на автобусной остановке.

  Он спросил, куда шел автобус. Я сказала, что не знаю, потому что мы высадили его до того, как он купил билет. И он не сказал куда.

  И потом я подумала, как это странно. Как неестественно, что мы не запарковались и не пошли с ним на кассу. Что мама не купила автобусный билет для него. Что мы не сели с ним на скамейку, в ожидании автобуса. Что мы просто высадили его и попрощались с ним на обочине.

  Потом я поняла. О, Боже мой.

  Мама не хотела знать, куда он едет. Она не хотела, чтобы я знала, куда он едет. Может, ей позвонил Папа и предупредил ее, когда объявилась полиция. Или может, она просто предположила, что, вскоре, у него могут быть неприятности с законом.