— Сто миллионов чертей им в рот и одна ведьма на закуску!-это свет из моих глаз. Я вижу. Эго светят мои глаза…

Для проверки Бэрд Ли раскосил глаза и вместо одного зайчика увидел два, зажмурил левый глаз,-и левый зайчик погас. Несомненно, в абсолютном мраке камеры глаза Бэрда Ли стали прожекторами…

— Го-го-го! — закричал Ли и в смущении смолк, заметив, что дыхание исходило из уст его снопом красноватого огня… Все платье Ли засияло голубоватыми переливами, а с кончиков его пальцев потекли фиолетовые искры. Бэрд Ли попробовал топнуть, и от толчка нотой о свод «абсомбры» сам взлетел и поплыл в воздухе… Бэрд Ли чувствовал в буквальном смысле слова, что «силы оставляют его», он стал здесь, в камере, изолированным от всех сил, т.-е. от всех излучений, единственным силовым центром. Бэрд Ли вспомнил тут младенческие дни науки об «эманациях», когда лечили людей, заставляя проникать в их тело «лучи Рентгена», «альфа, бета», лучи распада радиоактивных элементов: тут, наоборот, его тело заставили излучать… «Но ведь это опасно для жизни»,-с тревогой подумал Бэрд Ли и застыл в воздухе, теряя сознание, окруженный облаком голубого тумана…

— Он приходит в себя… Открывает глаза,-услышан Бэрд Ли над собой знакомый голос. И рука Янти поправила прядь волос на его лбу.

Бэрд Ли крепко сжал веки, боясь раскрыть глаза… Потом приоткрыл один глаз чуть-чуть и увидел «ад собой ветви густолиственного дерева. Сквозь листья кое-где синело небо.

Репортер «Юнайтед Пресс» хотел вскочить на ноги, но профессор Гафтер, мягко охватив его, положил на постель…

— Вам лучше некоторое время сохранить покой. Вы видите, не правда ли?

— Да. Но, ради света, будьте добры, отправьте радио. Янти, я продиктую вам, если разрешите.

— Если зовешь меня Янти, говори без «те»…

— Разреши.

— Диктуй.

— Ро-Айленд центр. «Юнайтед Пресс». Профессор Гефтер, заключив вашего корреспондента в камеру абсолютного мрака, вернул зрение. Предпринимает подробный осмотр опытных полей и мастерских «Чинграу».-Все.

— Сиди смирно. Я велю отправить телеграмму и вернусь к вам. У меня еще есть свободных два часа.

Она встала и пошла по дорожке сада. Только теперь Бэрд Ли, не поднимая головы, мог увидеть ее в первый раз после Москвы. Янти была одета в легкое летнее платье европейского покроя, на ее стройных ногах были американские башмаки; но, когда она оглянулась и сверкнула зубами, улыбаясь Ли, он пришел п смятение. Янти была очень смугла, нет, она была почти черна. Цвет лица ее был свеж, но это был светло-коричневый цвет леса или среднеазиатских пустынь.

Янти вернулась через несколько минут, и Бэрд Ли за это время успел привести в порядок свои чувства: глядя в веселые глаза Янти, он подумал:

— Она очень хороша. Надеюсь, она не готтентотка. А если бы и так…

Янти опустилась около Ли па плетеное из камыша кресло и сказала:

— Ты будешь спрашивать? Говори…

— Что такое колодец «Чинграу»?-спросил Бэрд Ли.

— Это-система нескольких сот буровых скважин разной глубины… «Чинграу» находится как раз в центре нашей системы водоснабжения Большинство скважин «Чинграу» фонтанируют, другие изливают воды, из третьих приходится воду выкачивать насосами… Некоторые скважины дают воду, которую пятьдесят лет тому назад назвали бы «радиоактивной» и чрезмерно!

— Ага. Стало быть дело в том, что вы поливаете растения радиоактивной водой,-и это ускоряет их рост.

— О, нет. Дело обстоит сложнее. Когда ты проживешь здесь год, тебе многое станет ясно…

— Год?… Я хочу знать теперь.

Янти лукаво усмехнулась:

— И послать радио. Надеюсь, там будет сказано и обо мне. Янти Мар. Ведь, это люди твоей расы называют славой?…

Бэрд Ли промолчал, понимая, что «а такой вопрос можно ответить только очень умным и тонким комплиментом… Янти задумчиво продолжала:

— О том, что сделано здесь, скоро протрубят на весь свет, но и для наших дел настанет час забвенья. Ведь и мы не знаем имен тех, у кого учились; их имена утрачены в веках.

Бэрд Ли сделал догадку:

— Ты хочешь сказать. Янти, что ваши достижения опираются на опыты Индии… Факиры…

Янти досадливо отмахнулась рукой.

— Оставь эти басни, Бэрд Ли. То. что делаем мы, гораздо ближе к работам Бирбанка, Мичурина и других знаменитых биотехников начала нашего века. Разница в том, что они работали в одиночестве на скромных поверхностях с ничтожными средствами, а для тысяч наших био-техников был раскрыт солнечный простор этих пустынь.

— Вы обратили пустыню в сад.

— О, это-то уже было однажды. Когда-то соловей перелетал из Белграда в Самарканд, перепархивая с одного розового куста на другой. Когда ты поправишься, то увидишь своими глазами, что теперь то же: но методы наши совсем иные.

— Я хочу их знать, Янти.

— Я буду говорить уподоблениями, Бэрд Ли, иначе тебе будет трудно меня понять. Ты в школе, вероятно, слышал о поразительном сходстве, какое существует между растениями и кристаллами. В развитии растения из зерна, п формах его ствола, листьев, в их чередовании, в формах цветков, в строго закономерном строении зерна-давно уже были прослежены многими учеными те же самые законы, что управляют ростом кристаллов из растворов…

— Да, я знаю это… Но растение, -если тебе угодно, я скажу, кристаллизуется в воздухе. Оно из воздуха берет главное, что ему нужно для постройки тканей,-углекислоту. Ведь растение в главной своей массе состоит из углеводов…

Янти кивнула головой, подобно учительнице, поощряя смышленого ученика.

— Да. Разве ты никогда не видел, как образуются на окнах морозные узоры. Эти чудесные леса вырастают на оконных стеклах прямо из паров воды, которые растворены в воздухе и невидимы тебе… Формы этих узоров бесконечно разнообразны, но ты знаешь, что все они построены из мельчайших -кристалликов льда, столь же правильных, как и звездочки снега: это-кристаллы гексагонального типа…

— Кристаллы растут медленно, Янти…

— Ты забываешь о пересыщенных растворах.

Бэрд Ли живо вспомнил тот опыт, который и его в свое время пленил, как пленяет каждого студента, на одной из первых лекций химии. Профессор бросает в прозрачный и жидкий пересыщенный раствор соли незримо-малую пылинку той же соли, и мгновенно вся жидкость в колбе застывает сплошною льдисто» массой…

Бэрд Ли пришел в сильное волнение, Янти не могла ею удержать, он вскочил с постели и закрыл глаза рукой, как-будто снова ослепленный блистательной догадкой.

— Вы кристаллизуете растения из пересыщенных растворов…

— Да, мы даем семени питательные вещества в пересыщенном растворе, впрочем, не в буквальнэм смысле; тут оказывают силу и ювенильные воды наших ключей. Мы помешаем росток в пересыщенный углекислотой, постоянно обновляемый воздух. Главное же-подвергаем растению действию пересыщенного света, того спета, что ослепил тебя в Москве.-

— И это все? — воскликнул Берд Ли, несколько разочарованный.

Янти улыбнулась:

— О, нет. Это меньше половины. Это, если хочешь, только одна треть. В биотехнике «Чинграу»-три главных группы культурных приемов. То. что я пока сказала, относится, как говорили сто лет тому назад, к «физической среде», в которой развивается растение. Мы подверг-ли утонченной и сложной культуре эту среду, улучшили почву, воздух, свет, нашли такие комбинации веществ и излучений, которые дают максимум роста. Но этого мало. Мы, кроме того, изучили и улучшили то, что уже в начале века в биологии называпось «сообществами». Давно уже было подмечено, что растения живут и распространяются сообществами. Ты знаешь, например, что василек всегда цветет во ржи или в овсах. В еловом бору поднизь иная, чем в сосновом. — трава и кусты… мхи и грибы… Известно было также, что почва только тогда плодородна, когда она содержит в себе «сообщества» определенных бактерий и других микроорганизмов, малых в отдельности, но непобедимо могучих в массе. Мы изучили жизнь почвы, нашли там вредные для культурных растений сообщества, искоренили их, главное, создали путем отбора новые сообщества почвенных микроорганизмов, которые, живя вокруг корней растений надземных, могущественно стимулируют их жизнь. Однако ж, все эти наши достижения -не дали бы тех чудесных достижений, которые многих заставляют нас подозревать в шарлатанстве. Третья и, пожалуй, самая важная часть наших культурных биотехнических приемов может быть названа по преемству от прошлого селекцией, это-искусственный подбор. Из сотен миллионов растений, в тысячах их поколений, мы выбирали на протяжении почти столетня самые сильные, отвечающие нашим требованиям; скрещиванием и прививкой мы сблизили весьма отдаленные виды растений, создали тысячи новых культурных растений. Я скажу без хвастовства, что на наших опытных полях нет ни одного дикого растения, насекомого, животного…