Я усмехнулся: сразу понятно, кто в их команде был ученым, а кто продавцом.

    – Хорошо. Вы сами напросились, – кивнул я, решив, что лишние деньги мне точно не помешают. Если, конечно, не удастся и впрямь пережить некий трансцендентный опыт.

    – Вот и замечательно. Кстати, меня зовут Артем. Артем Листвинов. – Молодой человек протянул мне руку.

Вот оно как.

– Так, значит, писатель Листвинов… – начал я.

– Да, Май Листвинов – мой отец. – Артем как-то странно подмигнул мне и принялся аккуратно распаковывать коробку.

Мне хотелось спросить про его отчество, но я чувствовал, что это сейчас неуместно.

– Маевич, – сказал молодой человек абсолютно будничным тоном, словно я все же решился озвучить свой вопрос.

– А вы что, и мысли читаете? – поинтересовался я.

– Нет, просто этот вопрос мне задают чаще всего. – Артем Маевич улыбнулся и осторожно достал из вороха белой упаковочной бумаги устройство.

– Сейчас проверим, – сказал он и вставил в него аккумулятор.

Сказать по правде, я не верил, что этот прибор сможет меня удивить. Телефон с тремя кнопками – как он может перенести мое сознание в иное измерение? Но когда Артем достал из коробки маленький датчик, все стало немного интереснее.

– Нейромодуль крепится на висок, – пояснил молодой человек. – Он помогает установить связь между сознанием и НОМАДом.

Беспроводные устройства не часто встретишь в магазинах, а уж тем более в провинциальном Вологдинске. Артем Маевич нажал на центральную кнопку прибора, и датчик моргнул синим глазком.

– Давайте представим, что я решил купить его, – сказал я, проводя пальцем по гладкой поверхности устройства. – Сколько стоит ваша технология?

Артем улыбнулся, и я ожидал, что сейчас он назовет сумму с несколькими нулями, или еще хуже – напишет на бумажке, как в кино.

– Мы продадим его за столько, за сколько вы посчитаете нужным, – сказал молодой человек.

Больше всего я не любил такие ответы. То есть, ты можешь, конечно, заплатить пятьсот рублей, но тогда на тебя будут смотреть косо. И непонятно, сколько нужно на самом деле: две тысячи, три, сто тысяч?

Я хотел быть воспротивиться, но Артем Маевич добродушно замахал руками.

– Не будем сейчас об этом, ладно? Придете домой, соберетесь с мыслями, опробуете НОМАд в привычной обстановке, а завтра мы обсудим все условия покупки.

– Я еще не сказал, что куплю его, – заметил я, но молодой человек бегло взглянул на часы, словно куда-то торопился.

– Девушки расскажут вам, как им пользоваться… Но вначале нужно подписать вот здесь. – Артем Листвинов подвинул ко мне листок формата А4. Я быстро пробежался глазами по тексту. Ага, кажется, мне подсунули договор.

«С инструкцией ознакомлен, всю ответственность за жизнь, здоровье и безопасность свою и своих воплощений при работе с устройством беру на себя» – гласила финальная строчка, и, если честно, она заставила меня немного напрячься.

– Но я еще не ознакомлен...

– У нас как в «Алисе в стране чудес» – вначале делим торт, затем режем. – Артем вновь подмигнул мне. – Это просто формальность, уверяю вас.

Я пожал плечами и подписал бумагу: вряд ли этот прибор способен мне навредить. Потом, подумав немного, достал из кармана свою писательскую визитку и протянул Листвинову-младшему. Когда-то давно я заказал их слишком много, две тысячи штук, поэтому и раздавал без всякой жалости.

– Здесь мой телефон. На всякий случай, – сказал я, не очень представляя, что это за «всякий случай».

– Прошу, Ян Викторович, присаживайтесь. – Артем Маевич указал на стул. – Оля вам все расскажет.

***

Итак, я взял его в аренду.

Ни портфеля, ни даже полиэтиленового пакета у меня не было, и я гордо нес белую коробку в руках.

Уже возле автобусной остановки я вдруг сообразил, что на улице темно.

Как же это так получается? Я взглянул на подсвеченный циферблат и изумился – оказывается, я провел в школе целых четыре часа!

Подошел полупустой автобус, и я занял дальнее место у окна. Через минуту понял, что сел на противоположной стороне, и, чтобы попасть домой, мне теперь придется объехать целый город. Ну и черт с ним.

«Будет время все обдумать».

А обдумать и вправду было что. Если я правильно понял девушку Олю, НОМАД работал довольно просто. Он вводил мозг в состояние глубокой медитации, во время которого наша личность переставала быть привязанной к телу. Иными словами, при желании мы могли путешествовать в другие вселенные, коих, если верить создателям устройства, было бесконечное множество.

Я вынул из кармана листок, сложенный вдвое. На нем Ольга набросала для меня схематичную модель мира, точнее, миров. В центре была жирная точка, подписанная как Земля-1 – это был наш мир, привычный, местами скучный, но все же родной и безопасный. Вокруг было множество других точек – они лежали на пунктирных меридианах и параллелях, кто-то дальше, кто-то ближе.

Оля сказала, что чем ближе точка лежит к Земле-1, тем больше она похожа на наш мир: расположением материков, климатом, политическими партиями, цветом травы и еще бог знает чем. А чем дальше на схеме находится та или иная точка, тем более странным и непривычным для нас будет мир. Материки будут утопать в бескрайнем океане, климат будет экстремальным, политические партии тоталитарными, а в траве вместо хлорофилла будут какие-нибудь сиреневые хромопласты.

Ладно. Если с этим я еще мог смириться, то новость о том, что у каждого человека есть более тысячи воплощений в других реальностях, вызвала во мне смесь эйфории и панической атаки. Это было одновременно так странно и так… предсказуемо, что ли. Словно когда-то давно кто-то уже был здесь, был мной. С этой мыслью я родился и жил все это время, пока, наконец, не оказался в этом автобусе с коробкой на коленях.

Я отлип от окна и увидел девочку, сидевшую напротив меня. Она смотрела на коробку, словно на торт, и я не придумал ничего глупее, как объяснить все «по-взрослому».

– Здесь прибор. Очень дорогой.

«Ну дурак! – мысленно я дал себе подзатыльник. – Можно подумать, все в мире измеряется только деньгами».

Девочка продолжала молча смотреть на меня, и я почувствовал себя еще более нелепо. К счастью, следующая остановка была моя.

После душного автобуса свежесть августовской ночи показалась мне настоящим блаженством. Я шел, глядя на звездное небо, по которому то и дело чиркали кометы. Это было красиво, даже как-то пронзительно красиво, словно простое человеческое сердце не способно было вынести всей этой красоты.

Перед домом я замедлил шаг. Почему-то не хотелось подниматься туда, в свою пустую квартиру. Я стоял напротив подъезда и тупо смотрел на свои окна – черные, словно глазницы.

«Когда я поднимусь – придется испытывать его», – мелькнуло в голове, и я невольно содрогнулся. Признаться, ни до, ни после я не ощущал ничего подобного: чувства, что мой выбор сделан.

Потом я вспомнил о горячей ванне и крепком кофе, который обожал пить по ночам, и на душе стало немножко спокойнее. Все-таки привычные вещи помогают удержаться на плаву, когда твоя жизнь перестает быть знакомым уютным болотцем.

А потом произошло нечто совсем невероятное: я забыл о НОМАДе. Выпил кофе, принял ванну, затем вспомнил, что вышел новый эпизод моего любимого сериала, посмотрел, лег спать и… Проснулся в четыре утра с жуткой мыслью о том, что я забыл что-то архиважное!

Он все так же лежал в коробке вместе с толстенной инструкцией и копией договора. Заварив себе чай, я устроился за барной стойкой (ну не любил я обычные столы) и принялся читать.

Я ненавидел инструкции и всегда предпочитал делать все по наитию. Но сейчас это самое наитие подсказывало мне прочесть все от корки до корки. К счастью, я не пожалел о потраченном времени: текст читался легко, словно фантастическая книга.

В инструкции было сказано, что каждый из миров относится к тому или иному спектру: зеленому, желтому или красному. Миры зеленого спектра походили на наш, желтые были просто иными – не шокирующими, если, конечно, вас не шокирует мир, в котором нет электричества или мух дрозофил. Красный цвет символизировал опасность, причем не всегда физическую: считалось, что примитивный разум человека не в силах постигнуть четырехмерное измерение или пребывание, например, в виде камня или водоросли. Посещать такие вселенные было опасно для мозга, и я абсолютно разделял эту позицию: быть камнем, пусть даже временно, мне совсем не улыбалось.