— Поторопись! — проскулила она, потрясая поднятыми к подбородку кулаками.

Однако Ессвис, похоже, постигший наконец весь смысл слова «осмотрительность», ехал к стыку дорог медленно и осторожно и остановился, не доехав, под прикрытием деревьев. Сквозь их листву он и Иссерли различили водселя, так и стоявшего в ожидании на асфальте. Никаких других машин нигде видно не было.

— Я точно видел шедшую сюда машину, — с непоколебимым упрямством заявил Ессвис. — Где-то рядом с фермой Истер.

— Так, может, она к ферме Истер и свернула? — сказала, стараясь не сорваться на крик, Иссерли. — Ты же знаешь, там никто не живет.

— Черт, так рисковать…

— Ради всего святого, Ессвис! — взвизгнула Иссерли. — Что с тобой? Вот же он, перед нами. Поехали!

— А как ты его в багажник затащишь?

— Пристрели его и дело с концом.

— Среди бела дня, на перекрестке? Здесь в любой миг может появиться машина.

— Вот и пристрели до ее появления.

— Если кто-то увидит, как я стреляю в него или запихиваю в багажник, нам крышка. Даже лужица крови, и та нас прикончит.

— Если кто-то подсадит его, нам тем более крышка.

Они еще несколько секунд бессмысленно мололи воду в ступе, солнце било в машину сквозь грязное ветровое стекло, и от обоих начало почти нестерпимо нести экскрементами. Наконец Ессвис, включив зажигание, рывком сдернул машину с места и повел ее к стыку дорог.

Водсель, увидев машину, сделал пару шатких шагов ей навстречу, поднял руку и снова указал, с трудом отлепив от распухшей лапы посиневший большой палец, в сторону Тейна. Вблизи они увидели, что замерз он без малого до смерти и держится на мясистых ногах лишь потому, что стремление к цели помрачило его рассудок, обратив это животное в растение.

И все-таки едва водсель понял, что машина замедляет ход, в глазах его мелькнул слабый проблеск осмысленности, а оцепеневшие от холода и раскормленности губы дрогнули, попытавшись сложиться в улыбку.

Ессвис перегнулся через спинку своего сидения, чтобы достать свалившийся с заднего на пол дробовик.

— Даже не думай, — сказала Иссерли и, повернувшись назад, открыла дверцу.

Водсель нагнулся, втиснул свои телеса в машину и изнеможенно рухнул на заднее сиденье. Иссерли, крякнув от усилия, подцепила ручку дверцы одним согнутым пальцем и захлопнула ее, сказав при этом:

— Четыре.

Они вернулись к главному амбару, и, едва Ессвис назвал свое имя в микрофон переговорного устройства, алюминиевая дверь покатила в сторону. Четверо мужчин теснились в расширявшемся отверстии — рыльца тревожно напряжены, ноги скребут когтями бетон.

— Вы нашли их? Нашли? — вскрикивали мужчины.

— Да, да, — прорычал Ессвис и указал на «лэндровер».

Мужчины выскочили под яркое небо и побежали, выпуская в воздух паровозные столбы пара, к машине, чтобы вытащить из нее груз. Ессвис и Иссерли помогать им не стали, но замерли в дверном проеме, словно стараясь помешать прошмыгнувшим на ферму злоумышленникам заглянуть в амбар. Как-никак, внутри амбара находилось чужеземное грузовое судно. И никто бы его ошибкой за трактор не принял.

Иссерли смотрела, как мужчины распахивают заднюю дверцу, как из нее вываливаются, словно два гигантских лосося, разбухшие, покрытые кровью ноги последнего водселя. Она отвела взгляд в сторону. Белые стены амбара поблескивали под солнцем, сообщая горевшему за ними желтоватому электрическому свету вид блеклый и слабый.

Ессвис внезапно поник — как будто в нем обмякло что-то, поддерживавшее плечи, — и прижал подрагивавшую волосатую руку к стене амбара, под табличкой с черепом и перекрещенными костями.

— Хочу домой, — выдохнул он.

Глядя в его сгорбленную спину, Иссерли не взялась бы сказать, насколько широкий смысл вложил он эти слова. Нет, по-видимому, Ессвис говорил, все-таки, о фермерском доме, поскольку к нему и побрел.

— А машина? — спросила она у его спины.

— Потом вернусь, отгоню ее, — не обернувшись, простонал он.

Так и продолжая шагать, так и не оборачиваясь, Ессвис поднял и устало уронил руку. Было ли это жестом благодарности или уныния, Иссерли сказать, опять-таки, не могла.

Около «лэндровера» кто-то потрясенно выругался на ее родном языке — мужчины увидели втиснутые в багажник грязные туши. Иссерли их испуг нисколько не волновал, она и Ессвис сделали все возможное для того, чтобы вернуть животных в целости и сохранности — да и чего другого ожидали эти мужланы?

Чтобы не слышать их жалоб, а заодно уж и избежать необходимости предлагать им помощь в переноске туш, она ускользнула в амбар и отправилась на поиски главного источника всех этих неприятностей — Амлиса Весса.

Гулкий нулевой уровень амбара был пуст: ничего, что можно было бы сдвинуть с места, если не считать огромной черной сигары грузового корабля, висевшей прямо под кровельным люком. Даже чисто символические орудия фермерства, которые обычно сваливали здесь на случай какой-нибудь государственной инспекции, убрали, готовясь к предстоящей погрузке. Если бы все шло заведенным порядком, мужчины уже деловито грузили бы продукцию в корабль, однако чутье говорило Иссерли: сегодня ничего еще сделано не было.

В одном из углов амбара стоял огромный стальной барабан с тисненым, заржавевшим и выцветшим изображением коровы и овцы и медным краном сбоку. Иссерли повернула ручку крана, и барабан плавно раскрылся по неприметному шву, точно вертикальные веки.

Она вошла внутрь, металл сомкнулся за нею и начался спуск под землю.

Двери лифта открылись автоматически, как только он опустился на уровень с наименьшей глубиной залегания, — там находились кухня и комната отдыха работников фермы. Этот уровень с его низкими потолками и резким, как на бензозаправке, освещением был до отвращения утилитарным и навсегда, навсегда пропахшим жареной картошкой, немытыми мужскими телами и муссантовым паштетом.

Сейчас здесь никого не было, и Иссерли поехала дальше. Она надеялась, что Амлис Весс не прячется на одном из самых нижних уровней, там, где производятся забой и разделка водселей; Иссерли никогда на нем не бывала и сейчас любоваться им желания не имела. Людям, страдающим клаустрофобией, там не место.

Лифт снова встал, теперь на уровне жилья работников — наиболее вероятном (если подумать как следует) местонахождении Амлиса Весса. Иссерли была здесь всего лишь раз, сразу после прибытия на ферму Аблах. Причин для повторного посещения этого затхлого муравейника, населенного угрюмыми мужланами, у нее не нашлось ни разу: слишком уж он напоминал ей Плантации. Впрочем, сейчас причина имелась. Когда стальные створки двери начали расходится, Иссерли внутренне изготовилась к гневной стычке.

Первым кого она увидела, был Амлис Весс, собственной персоной, стоявший в пугающей близости к лифту. Иссерли никак не ожидала увидеть его в такой близи от себя, ей показалось, что он сейчас войдет к ней в лифт. Впрочем, Амлис Весс стоял совершенно неподвижно. На самом деле, все стало совершенно неподвижным: время, похоже, остановилось и трогаться с места не собиралось, предоставляя Иссерли, успевшей все же открыть рот, чтобы обругать Амлиса Весса, возможность разглядеть его. Рот так и остался открытым.

Он был самым красивым мужчиной, какого она когда-либо встречала.

Обескураживающе знакомый, как и все знаменитости, он казался и совершенно чужим, никогда прежде ею не виденным: наполовину забытые фотографии Амлиса Весса, которые когда-то попадались ей в прессе, ни в малой мере не передавали его привлекательности.

Как и все представители расы Иссерли (за исключением ее самой и Ессвиса, разумеется), он передвигался на четвереньках и никакой одежды не носил, конечности же его имели в точности равную длину и были равно гибкими. Имелся у него и хватательный хвост, который, если требовалось освободить руки, использовался в качестве дополнительной, третьей опорной конечности. Грудь Амлиса, плавно сужаясь, переходила в длинную шею, на которой сидела, будто победный трофей, голова с тремя заостренными выступами: длинными клиновидными ушами и лисьим рыльцем. Главным украшением лица, покрытого, как и все тело, мягкой шерстью, были большие идеально круглые глаза.