Флайер и дроиды спрятаны за скалой от лишних глаз. Все просто здорово. Вот только мама, наверное, сходит с ума от беспокойства. Уотто тоже свихнулся, но по другой причине. Но до рассвета никто не пойдет искать ни его, ни того, что от него останется к утру. Но к тому времени он уже будет дома…

Да, жаль, что пустыня глушит все передатчики. Он просто сообщил бы маме, что задерживается… Хотя неизвестно, в каком случае мама волновалась бы больше. Такое соседство. Мальчик покосился на тускена.

— Думаешь, с ним все будет в порядке? — спросил Анакин робота-секретаря.

Ц-ЗПО ответил. Как всегда, витиевато. Ему, видите ли, не хватает медицинских познаний и опыта, чтобы сделать верное заключение.

— Но я думаю, масса Анакин, — закончил он, — вы сделали все, что было в ваших силах. Мальчик кивнул.

Масса Анакин, — вновь заговорил робот. — Мы не можем оставаться здесь на ночь. Совсем не можем. Эта местность очень опасна.

А оставить его здесь мы можем?

О да, весьма сложное решение, — согласился робот. — Мне нужна информация.

И с собой мы его тоже не можем взять…

Определенно — нет!

— Нам его просто будет не поднять на флайер, — согласился Анакин.

Он посидел возле тускена еще немного, глядя, как тот спит. Потом это «немного» растянулось так невообразимо, что Анакин сам умудрился задремать и поэтому очень испугался, когда тускен вдруг повернул к нему голову.

Тускен с всхлипом втянул воздух, приподнялся на локте, посмотрел на себя, посмотрел на мальчика и на свое ружье, которое Анакин отложил подальше.

Анакин не шевелился. Тускен все смотрел и смотрел на него. Потом медленно сел. Протянул длинную руку и ощупал повязку на своей сломанной ноге. — Привет! — сказал ему Анакин. Тускен не счел нужным ответить. — Хочешь пить?

Ни звука.

— Думаю, мы ему не нравимся, — вставил робот.

Анакин попробовал еще несколько раз завязать разговор. Напрасно. Тускен только смотрел на него и не произносил ни слова в ответ. Он отвлекся только один раз — снова посмотрел на свое ружье и опять стал смотреть на мальчика.

— Поговори с ним, — в конце концов сдался Анакин.

Ц-ЗПО подчинился. Он произнес целую речь на языке тускенов — судя по всему, блистательную, но не произведшую должного впечатления на жителя пустыни.

Тускен не отводил «взгляда» от мальчика. Потом пробурчал одно-единственное слово. Робот-секретарь, казалось, готов забиться в истерике. Во всяком случае, был очень близок к этому.

— Что он сказал? -полюбопытствовал Анакин.

— Он… он посоветовал мне… э-э, замолчать. Да, похоже, беседа не складывалась. Тускен и мальчик просто сидели и разглядывали друг друга. В молчании. Причем Анакин даже не мог наверняка знать, действительно ли открыты глаза у пустынного охотника за темными окулярами очков. Тьма пустыни обступала со всех сторон маленький костер, огонь играл с тенями.

Тускен больше не шевелился — тряпичная кукла, вместо лица которой — безобразная безглазая маска. И вдруг он заговорил. Анакин посмотрел на робота. — Он желает знать, как вы намерены ним поступить, масса Анакин, — послушно перевел тот. Мальчик смутился.

— Да никак… Скажи ему, что я просто пытаюсь помочь ему выздороветь.

Робот перевел. Тускен выслушал. Потом сказал короткую фразу. И вновь замолчал. Он вообще больше ничего не говорил. Робот-секретарь подумал и перевел: — Он говорит: не надо пытаться…

В конце концов, Анакин уснул и увидел сон. Он был большим, он был джедаем, он сражался с кем-то, столь грозным, столь страшным и мрачным, что не мо разглядеть с кем же именно. Он был пилотом космического корабля, он командовал армией и вернулся на Татуин освободить рабов. А мама смотрела и улыбалась ему. Но когда он потянулся к ней, его руки схватили лишь пустоту.

Он смотрел на огонь и прощался с человеком, которого еще ни разу в жизни не видел, но во сне он любил его и не хотел потерять. А потом в лицо ему самому ударило пламя, от жара перехватило дыхание, и он проснулся.

И снова увидел сон — про Песчаных людей. Тускены вышли из мрака пустыни и встали напротив него, без лиц, без имен, без слов. Они просто стояли и разглядывали его, как будто решали, что с ним делать.

Анакин открыл глаза. Он лежал, уткнувшись лицом в давно прогоревший костер.

Кожу на скулах стянуло и слабо пощипывало. Повезло, что огонь давно погас, хмыкнул мальчик, раздувая угли. Хорош бы он был… Крохотные язычки пламени лизнули сухие ветки и отразились в стеклах защитных очков Песчаных людей.

Тускены стояли вокруг и разглядывали его. И решали, что же с ним делать.

Анакин сглотнул. Ой…

Раздалось бормотание. Как по команде, Песчаные люди одновременно повернули замотанные тряпками головы к источнику звука. Затем развернулись, подняли раненого сородича и понесли прочь. И исчезли — за доли секунды.

Небо стало жемчужно-серого цвета. Далекая ломаная линия гор окрасилась розовым.

Анакин встал. Тускен исчез, а вокруг стоянки песок был истоптан Песчаными людьми, флайер, припасы и купленные дроиды стояли на месте, никто их не тронул. Исчезло только ружье тускена.

— Масса Анакин, и что же нам делать? — спросил его робот.

Анакин огляделся. Вокруг лежала пустыня, только утес нависал над их стоянкой, а утро уже взялось стирать с неба последние звезды. Мальчик прислушался к тишине и впервые почувствовал бесконечное одиночество.

— Я хочу домой, — прошептал он.

Город пал после рассвета. Собственно, он просто был взят. Практически без единого выстрела. Битвы не было. Армия просто вошла в городские ворота.

Дворцовая стража, конечно, пыталась оказать сопротивление, но, потеряв половину состава за первые десять минут перестрелки, побросала оружие и сочла за лучшее сдаться.

Нуге Гунрай стоял в центре тронного зала, в центре дворца, в центре города Тида, в центре Набу и терпеливо выслушивал, как губернатор Биббл высказывает свои претензии по поводу вторжения Федерации.

— Вам недостаточно, что вы осмелились прервать разговор между королевой и сенатором Палпатином, хотя именно сейчас он выступает от нашего имени перед Сенатом Республики, — вещал губернатор, высокий седовласый старик с остроконечной бородкой и еще более острым, язвительным языком. — Вам недостаточно, что вы смеете утверждать, будто блокада планеты есть законное действие. Вам мало! Вы высадили на планету целую армию…

Шесть армий, мысленно поправил наместник, подавляя желание улыбнуться. Он устал слушать.

Другие пленники стояли молча. Четыре личных охранника королевы и начальник дворцовой стражи Панака. Последний не отрывал мрачного взгляда от Гунрая, и наместнику вовсе не нравился этот взгляд. Королева сидела на троне, окруженная служанками. Платье ее было черным, неподвижное лицо — белым, а взгляд — безмятежным, как будто происходящее не касалось ее. Золотая цепочка украшала царственный лоб королевы.

Амидала считалась красивой, но наместник Гунрай не понимал канонов человеческой красоты, а для неймодианца королева была бесцветной и слишком мелкой. Что действительно изумляло — так это возраст. Амидала была не просто молода. Она оказалась девчонкой! Нуге Гунрай в задумчивости покачал головой. Ох уж, эти люди… То у них монархия, то они при этом избирают правителя голосованием. Хорошо, положим, избирают самого мудрого. Девчонку?

Но она… что она смыслит в торговле?

Нуге Гунрай еще раз качнул головой и вернулся к действительности.

Губернатор еще говорил. Его голос отражался от высоких колонн, поднимался к резному сводчатому потолку, стекал по скользким от солнечного света стенам.

Тид — богатый город, подумал Гунрай. А тронный зал его дворца — отраженье успеха. Легкая победа настраивала на поэтический лад.

— Как вы оправдаете вторжение перед Сенатом? — завершил свою речь Сио Биббл.

Нуге Гунрай сморщил свою плоское лицо в подобие вежливой и учтивой улыбки.

— Мы с корол'евой подпишем договор, который узаконит нашу власть над план'етой. Я совершенно ув'ерен, что С'енат его ратифицирует.