Груды камня окружали одинокий дом - почти склеп. В нем жил последний маг старобского Ордена. Неисчислимы были его года, огонек жизни едва теплился в дряхлой груди. Но он когда-то дал клятву, что не умрет прежде, чем передаст свои знания ученику, ибо не может вот так, без следа исчезнуть один из самых могущественных Орденов славного Тамокана. Не сила тела, ни крепость духа, а лишь эта клятва каждое утро поджигала в его теле фитилек бодрствования. Тонкий, слабый, дрожащий, но упрямый фитилек.

Бубас звали того мага, ибо рожден он был задолго до реформы Трабдевиндта. Бубас, сын Рубаса и внук Тамбанкира. Наследник великой силы и могущества, тот, кто помнил, как обрушился последний целый дом великого Старобая, тот, кто закрыл глаза предпоследнему магу старобского Ордена. Дряхлый старик, живущий среди теней прошлого - живущий ради будущего.

Каждое утро, приняв необходимые снадобья - ибо он уже давно не питался обычной пищей, его тело не принимало ни растений, ни мяса, ни меда, ни вина; лишь колдовские декокты да растертые в порошок камни, составлявшие саму суть гор Куортанбай питали сейчас его тело - так вот, каждое утро он шел к большому полированному куску металла, висящему в воздухе и ни на что не опирающемуся и смотрел на него, проверяя, не попал ли кто в пригласительную яму.

И вот однажды часть зеркала оказалась затенена. Дрожащая, похожая на сморщенную лапу небольшого дракона рука приблизилась к холодной поверхности и прошлась над ней, определяя микротечения воздуха.

У старого мага появился ученик.

* * * *

Ночевать решили прямо в лесу, так как было уже очень поздно. Тут случилась закавыка - в карете помещалось внатяг трое, однако Фирамела наотрез отказалась залезать туда хоть с кем-то. В итоге единственная девушка осталась на свежем воздухе - для нее только построили шалаш из веток, а трое мужчин расположились на диванах кареты и ее деревянном полу.

В результате Фирамела оказалась единственной, кто нормально выспался - трое обитателей кареты утром выползли из нее опухшие и скрюченные, как медведи после спячки. Позавтракали родниковой водой, замаскировали карету и отправились в Олой пешком, хотя Симогал, например, предлагал поехать.

- Глупо же, - убеждал он спутников. - Можно воспользоваться этим вот яйцом, можно вашей палкой нацарапать маршрут или что там у вас - и въедем в город как короли.

- Расходовать мой энергетический кредит на показуху я считаю неразумным, - отрезал Виндамор. - А что касается яйца... Николай, попробуйте-ка что-нибудь ему приказать.

Ничего не получилось - как Николай не сжимал яйцо, заставить его светиться и двигать предметы не удалось.

- Вот! Приказать такому артефакту невозможно, он сам решает, что сделать в тот или иной момент, - наставительно заявил Виндамор. - Он может теперь вообще ни разу не помочь и ничего не сделать - просто будет не в настроении.

Николай горько посмотрел на удобно лежащий в ладони древний артефакт, но тот никак не отреагировал на его упрек. Вздохнув, Николай затолкал его в карман. Хотя ему и хотелось все время держать его в ладони.

С карманами была такая закавыка - они, были радикально несимметричными. Левый был мелок и туда даже щепотку соли невозможно было положить не рискуя, что она скоро окажется на полу. А вот правый был весьма велик и глубок - все, что туда клалось проваливалось ниже колена и требовало нетривиальных усилий по извлечению. Поэтому его спутники - как и все тамоканцы - карманами почти не пользовались, держа все необходимое в поясах, привязанных к поясам кошелях, петлях или еще каких приспособлениях. Такие были и на поясе, который когда-то выбрал себе Николай на опушке Занаксийского леса, но привычка - великая вещь и все, что могло пригодиться он автоматически пихал в карман. Из левого все вываливалось - он пихал в правый, так что скоро тот стал похож на мешок.

Яйцо кануло туда как черную дыру - Николай сунулся было его искать, но, увидев улыбки и услышав смешки своих спутников выпрямился и с независимым видом зашагал вперед по лесной тропе. Карман раскачивался и колотил его по колену.

- Фирамела, вы ведь швея? - обратился он к девушке, мерно шагающей чуть впереди.

- Угу, а что?

- Вы можете мне карман подшить? Часть из правого перенести в левый? Чтобы ровные были. Мы, знаете ли, в Гундарае...

Лицо Фирамелы стало малиновым, она стремглав бросилась куда-то вперед, с треском проломила кусты и скрылась в лесу. Николай беспомощно посмотрел ей вслед, потом посмотрел на Виндамора. У того на лице было написано неописуемое удивление.

- Я что-то не так сказал? - промямлил Николай.

- Смотря чего вы добиваетесь, - после небольшой паузы сказал магистр. - Вы очень изысканно попросили ее стать вашей любовницей с прямой перспективой дальнейшего развития отношений - вплоть до женитьбы.

Симогал закивал.

- Я, когда к своей бывшей сватался тоже решил таким макаром подступиться, - сообщил он. - Подошел, значится, к ней и сказал, что у меня один рукав длиннее другого, ну и не сровняет ли она мне их.

- И что? - совсем сбитый с толку спросил Николай.

- Она меня коромыслом огрела, - радостно сказал Симогал. - Ну, согласилась, значит. Только я быстро об этом пожалел.

- Я ничего не понимаю, - беспомощно сказал путешественник по мирам. - у меня один карман большой, а другой маленький. Фирамела, по ее собственным словам - швея и я хотел попросить ее... я что-то не так сделал?

Виндамор пожал плечами.

- Обратить внимание честной девушки на то, что в вашей одежде что-то правое длиннее или короче чего-то левого - значит прямо заявить о вашем интересе к ней, - сказал он. - А попросить это исправить - значит сделать ей недвусмысленное предложение. А в Гундарае не так?

- Не так, совсем не так! - горячо заявил Николай. - Я ничего такого в виду не имел.

- Да ты не бойся, - широко осклабился верзила. - Если б она была согласна - она бы тебе пощечину залепила, или камнем по кумполу стукнула. А раз убежала - значит подумает. Может и не согласится.

Троица продолжила движение. Николая обуревали самые мрачные мысли. Фирамела была симпатичной, хотя и грубоватой и немного мрачноватой девушкой, но он определенно не собирался заводить здесь никаких романтических отношений. Он и на Земле-то их не заводил, во всяком случае своей волей - они заводились как-то сами, практически без его участия.

Тем временем они вышли на дорогу. Вскорости к ним присоединилась девушка - на ее щеке красовалась царапина и передник был слегка порван, но в целом она выглядела нормально. Николай было сунулся к ней с объяснениями, но Фирамела ожгла его таким взглядом, что он счел за благо перейти в глубокий арьергард.

Дорога заполнилась людьми и повозками, лес отступил от обочин - потянулись какие-то склады, лабазы, кузницы, постоялые дворы и все такое прочее. Они приближались к большому городу.

Ворота были куда больше коппанских, стражников вокруг них стояло тоже больше, но на них никто, как ни странно, не обратил внимания. Они спокойно прошли в город и тут же затерялись в толпе - сразу за воротами располагалась большая площадь, на которой толоклось огромное количество народу.

- Не отставайте, - скомандовал Симогал. - Я тут знаю одну гостиницу...

- Опять Тарабимовскую? - ехидно спросила Фирамела. Это были едва ли не первые ее слова за сегодня.

- Не, свояк мой ее содержал, потом в карты проиграл одному типу с Побережья, - словоохотливо ответил верзила. - Потом он вроде бы ее продал какому-то сиккамцу, но того недавно видели в Барналуе, так что он, наверное, тоже...

- Да ведите уже, - раздраженно сказал Виндамор. - Надеюсь, ее саму не перетащили куда-нибудь.

Гостиница оказалась на месте - неказистая на вид, но добротная внутри - вкусы Симогала были неизменны. Комнаты были разной величины и вместительности - взяли одну маленькую для Фирамелы и большую на всех троих мужчин. Устроившись, спустились завтракать - тарелка вязкой каши с маслом, хлеб, сыр и неизменный тамоканский компот из всего, что растет и содержит хоть минимум глюкозы. После завтрака Виндамор ушел улаживать торговые дела своего брата, Фирамела упорхнула к тетке, а Симогал пошел навестить старых знакомых. Николай вдруг остался один.