— Так мы тут всегда жили, рядом с дорогой. Прадеду моему за лошадь барин отдал эти часы, вот и стоят здесь, никто им не удивляется, — ответила приветливая хозяйка.

— Вы нам не продадите? — спросил Платон наугад.

— А, что купите? Надоели черти, громко тикают, гирьки у часов в шкаф уходят, место только занимают эти часы, — сказал, подошедший хозяин.

— Купим часы, а собачку оставим вам. Возьмете? — спросила Анфиса, и добавила: — Собачка с родословной.

— Возьмем щенка! Он красивый, лапы у него крупные, большая вырастет собака, нам у дороги она не помешает, — ответила хозяйка.

На том и решили.

Утром Анфиса и Платон расстались с добрыми хозяевами, а часы привязали к крыше машины. В санатории Платон поставил часы в домике. Больше половины вещей, что привезла Анфиса, здесь были не нужны. Два прозрачных озера с рыбой доставляли ей зрительное удовольствие. Платон периодически сердился на Анфису за забытые дома удочки, а она отвечала, что ей нравятся карпы в пруду, а не на сковородке, что она не любит и не умеет жарить свежую рыбу. Ей понравилась кататься по озеру на бананах. Стендом для стрельбы распоряжалась девушка, она так ловко управлялась с оружием, что Анфиса невольно увлеклась стрельбой. У нее возникло ощущение, что ее, как пулю вбили в стенд.

В углу комнаты громко тикали янтарные часы. Анфиса посмотрела на часы, ей показалось, что стрелки подмигнули. Она подошла к часам, открыла дверцы, и ей мучительно захотелось взять в руки гирьки. Она дотронулась рукой до тяжелой, металлической гирьки в виде цилиндра.

Двумя руками Анфиса подняла одну гирьку, покрутила. Она заметила линию соединения, нажала на гирьку снизу, и гирька в ее руках распалась на две части… Внутри гирьки лежало пожелтевшее письмо.

С большим трудом Анфиса прочитала, что эти часы созданы часовых дел мастером по заказу графа Орлова в 1770 году или нечто очень похожее. «Это же экспонат для музея Чесменской битвы», — подумала Анфиса, но сообщить о своей находке никому не успела.

В дверь позвонили. Естественно, за дверью квартиры стоял Платон.

— Анфиса, не гони! Можно я к тебе пройду в комнату?

— Платон, ты один вполне войдешь в эту комнату, но за тобой придут твои друзья рыбаки. Тесно станет.

— Не издевайся, — пробасил Платон, поднял Анфису на руки, и вместе с ней прошел в маленький дом.

— Выпусти меня! Не люблю я, когда меня поднимают! Отпусти!! — закричала Анфиса в крепких руках мужчины.

Платон осторожно опустил Анфису на пол со словами:

— У меня есть идея! Ты будешь жить на кухне, а я в комнате с часами. Все на местах! Не хочу я жить в домике с мужиками!

— Сказать, что у тебя нет совести — это ничего не сказать, — зло процедила Анфиса. — Ты, что думаешь, мне легко было переехать из квартиры в этот маленький домик!?

— Тебе меня не выгнать! Я большой! Я весь тут! А, что это за архитектурные часы стоят? Откуда такое старье в моей комнате? Выноси! Я могу и новые шкафчики сделать. Мне не нравится их громкое тиканье на моей территории! Останови часы! — нарочито раскричался Платон, словно он выпил немного для храбрости.

Дух янтарных часов очень обиделся за себя и новую, добрую хозяйку, он подсветил янтарь на циферблате, и они засветились. Вскоре заискрились и стрелки на часах. Анфиса посмотрела на часы, и поняла, что в них живет дух времени. Она прекрасно знала, что многие предметы старины дышат своим временем.

— Чего это часы ожили? — спросил Платон у пространства.

Второй раз на него часы обиделись, дух часов дыхнул на Платона, и его душа вселилась в янтарные часы. Тело Платона приобрело внутреннюю оболочку шкафа, его мозги стали часовым механизмом.

Комната вновь была полностью в распоряжении Анфисы. Платон растворился в часах, словно его и не было.

— Платон, ты в часах? Пошевели стрелками, если меня слышишь! — весело воскликнула Анфиса.

Стрелки на часах пошевелились и пошли обычным путем.

— Вот до чего тебя жадность довела, часами стал.

Часы подмигнули ей янтарной единичкой.

— Платон, а что, если в тебя магнитофон вставить? Тогда нормально будешь мне говорить, о чем часы думают.

Анфиса сидела на веранде и читала книгу, но прочитать удалось одну страницу, рядом с ней, как из-под земли возник привлекательный мужчина, в костюме неопределенного цвета — Самсон.

Она смутно вспомнила его в своей жизни, но тогда он появился рядом с ней сказочным образом. А вчера она с ним поговорила, и она в шутку придумала ему родословную.

— Анфиса, мне известно, что вы с Платоном купили янтарные часы в придорожной деревне. Было это или нет? Где янтарные часы?

— Откуда вы о них знаете?

— Я знаю о тебе достаточно много. Где часы? Они принадлежат моим предкам! Прошу их вернуть законному владельцу, то есть мне!

— Ваши доказательства, господин Самсон? Почему часы ваши?

— Я — правнук графа Орлова!

— А причем здесь граф? На часах этого не написано! Тем более что вашу биографию я придумала вам только вчера за вечерним чаем и распечатала ее на принтере!

— Вы, что не знаете, что у вас часы графа Орлова? Значит, вы признаете, что часы у вас?

— Часов у меня нет! Мы их подарили, а кому — неважно.

— Ха! Не верю! Я слышу тиканье часов! Они мои!

Анфиса промолчала, спорить с человеком, у которого за плечами маячили два черных крыла, в виде охранников в черных костюмах, она не пыталась, просто кивнула головой в знак согласия. Ее очень удивило, как основательно человек вжился в придуманную для него биографию предков. Самсон стремительным шагом вошел в домик. Анфиса побежала впереди него.

— Что-то забыли? — с непонятной тревогой спросила Анфиса.

— Да, по нашим точным данным у вас есть мои янтарные часы, хотелось бы их вернуть истинному владельцу!

— Вы, умный человек, у меня есть янтарные часы, но они принадлежат лично мне!

— Были ваши — станут наши, сударыня!

Анфиса кивнула головой, и захотела позвать Платона, но ее руку резко опустили. Они прошли из прихожей в комнату, этот момент заметил Платон, выглянувший из кухни. Он оценил ситуацию правильно, и понял, что идут за янтарными часами.

Пистолета у него никогда не было, но отдавать часы, в которые он уже вселялся по воле мистики, ему не хотелось. Часы стали для него родными.

Платон подмигнул часам и Анфисе. Она благодарно на него посмотрела, словно пыталась ему передать силы на борьбу за янтарные часы. Платон понял, и резко направил правую руку в скулу господина Самсона с криком:

— Ты, чего к моей бабе прицепился? Хвощ в костюме! Прочь из моего дома!

Два охранника вынырнули из-за плеч, падающего хозяина. Платон двумя кулаками снизу, отбросил их на лестничную площадку, захлопнув дверь, успев поцеловать щеку Анфисы.

— Спасибо, Платон! А такой приличный господин, наследник графа Орлова.

Самсон с охранниками вышли на улицу. На следующий день Анфиса и Самсон поговорили без свидетелей на другом берегу озера, и пришли к соглашению сторон. Смысл соглашения состоял в том, что Самсон ничего у Анфисы не отбирает, на нее не претендует, но при необходимости оказывает ей финансовую помощь за подбор стариной мебели.

Отношения Платона с Анфисой с каждым днем становились прочнее. Платон больше не бегал к матери на обед или ужин, ее квартира была заполнена людьми, и он все чаще готовил сам на кухне, если Анфиса зачитывалась очередной книгой. Иногда Платон поднимал крышку глазка в двери и провожал взглядом новое семейство своей матери, после чего еще надежнее оседал рядом с женой.

В комнату ворвался Платон:

— Анфиса, чем страдаешь? Есть мысль! Вся наша мистическая афера началась с янтарных часов! Мысль улавливаешь? Надо выпустить эффектные для мистических сеансов и продать их экстрасенсам! — быстро прокричал он.

— Отлично, Платон! Но мы специализируемся не на часах!

— Скучная ты, так придумай жесткую мебель для перехода людей в экзотическое состояние. Полина бы меня поняла.