И в этот день Гурейка с Макаркой допьяна напились у боярина Чирикова.

Возвращаясь от него, они снова повстречались с позавчерашними датчанами. Датчане узнали их и на этот раз избили Гурьяна и Макарку. И надо сказать, что казаки и не оборонялись, не хотели свою вину перед царем увеличивать.

Боярин Чириков доложил царю, что один раз казаки избили датчан, а другой раз — датчане казаков. Царь посмеялся и махнул рукой на это дело.

Наконец царь, поуправившись с делами, решил принять казаков.

Все семнадцать казаков во главе с атаманом Наумом Васильевым и есаулом Гурьяном Татариновым, чисто вымытые, подстриженные, в новых цветных бархатных и шелковых зипунах, увешанных дорогим оружием, вошли в царскую избу.

У бревенчатой стены, укрытой коврами, на золоченом троне, окруженный боярами, сидел худощавый, бледнолицый царь Руси Михаил Федорович Романов. На голову его, сверкая драгоценными камнями, неловко была нахлобучена отороченная соболем монаршая шапка.

Подойдя к трону, казаки, загремев саблями, повалились в ноги царю..

— Встаньте, атаманы-молодцы! — тихим голосом сказал царь.

Казаки повставали с пола и, выстроившись в очередь, потянулись прикладываться губами к царской руке. Потом чинно стали рядком, полуокружив царя.

Бояре в богатых кафтанах и высоких шапках недружелюбно поглядывали на казаков.

— Обсказывайте, атаманы-молодцы, — слабым голосом сказал царь, — ваши дела и нужды.

С детства Гурьян много слышал разговоров среди казаков о русском царе Михаиле Федоровиче. Да не только слышал, но и немало под диктовку отца писал грамот ему от донского казачества. В его представлении царь был каким-то мощным гигантом. А в самом деле оказывается, царь такой слабосильный, немощный, прямо жалость берет на него глядеть, такого хилого, невзрачного.

Атаман Васильев кашлянул, шагнул вперед и, немного волнуясь, стал рассказывать царю о том, как казаки, понеся много жертв, отстояли все же Азов от турок.

— Просим тебя, государь, — продолжал Васильев, — взять город Азов под свою власть… Мы его отняли от турок своей кровью. Возьми тот город себе в вотчину да пришли к нам свои войска для удержания Азова. Мы одни, казаки, не в силах его удержать, потому как дюже изнурены, переранены, наги и босы, голодны и истощены…

Гурьян видел, как царь бросил растерянный взгляд на дородного, с пышной белой бородой боярина, надменно и горделиво стоявшего впереди бояр.

Это и был сам боярин Морозов, под влиянием которого находился царь.

Не дождавшись ответа от боярина Морозова на свой взгляд, царь неуверенно и скороговоркой сказал:

— Поживите, погостите у нас в белокаменной Москве, атаманы-молодцы… А мы над сим ответом вам подумаем. А для того чтобы вам, казакам, жилось у нас, в столице, не скудно и весело, жалую вам по доброму кафтану, по паре сапог да по три рубля казакам, десять рублев есаулу, а двадцать атаману.

Казаки поблагодарили царя за милость и ушли. На душе их было скверно. Надо поспешать на Дон, ведь там с таким нетерпением ждали царского ответа. А где уж тут поспешишь. По всему видно, не скоро ответ этот будет дан от царя.

Царь вопрос об Азове передал на обсуждение боярской думе.

Более месяца обсуждали бояре вопрос о том, надо ли взять под власть русского царя Азов или вернуть его туркам. И, не решив ничего, в начале декабря отпустили легкую казачью станицу на Дон с царским письмом, в котором писалось:

«За службу нашему царскому величеству государю Михаилу Федоровичу и наследнику нашему царевичу Алексею Михайловичу вас, атаманов-казаков, честно и мужественно отстоявших Азов, милостиво жалуем и похваляем. А о том, что писали вы к нам об Азове и приказывали сказать нам атаману Васильеву, то посему мы указали посланием нашим дворянину Желябужскому и подьячему Башмакову Азов осмотреть, переписать и начертить на плане, а потом дадим вам указ и повеление наше вскоре. Отпустите скорее посланных, стойте за нас крепко, а что вы теперь наги и босы, что у вас нет запасов и пороху, что многие из вас переранены, то в награду за службу вашу нам посылаем вам пять тысяч рублей, а весной с полой водой пришлем вам хлебные, жалованье, съестные припасы, пороху, свинцу и прочее…»

Вернувшись из Азова в Москву, дворянин Желябужский и подъячий Башмаков доложили царю, что Азова как города вообще не существует. Вместо него стоят развалины, никакой абсолютно ценности не представляющие. Город разрушен до основания, и если туда посылать войска, то сначала надо заново его отстроить, потому что жить стрельцам будет негде.

Вслед за Желябужским и Башмаковым Войсковой круг выслал в Москву новую легкую станицу в составе семнадцати казаков во главе с тем же атаманом Наумом Васильевым при есауле Гурьяне Татаринове.

И снова, не повидавшись с семьей, выехал Гурьян в Москву. Что поделать, дела казачьи важнее личных, семейных.

По своем приезде казаки тотчас же добились приема у царя. И, когда он их принял, они упали перед ним на колени, стали умолять его, чтобы он взял под свою власть Азов.

— Милостивец-государь, — говорил со слезами на глазах атаман Васильев, — пошли как можно скорее свои войска с воеводами под Азов. Мы, казаки, с твоим войском отстоим Азов. Мы умрем, но удержим Азов за собой… Отстоим Азов, и тогда Крым будет под нашей рукой, и никогда крымчаки уже не осмелятся прийти на нашу землю губить и грабить наши русские города и села…

Царь не мог самостоятельно разрешить этот вопрос, запросил мнение бояр.

Но бояре заспорили между собой, разругались, не придя ни к какому решению. Тогда царь распорядился созвать в Москве по этому вопросу Великий земский собор, на который были приглашены делегации всех сословий страны.

3 января 1642 года в царской столовой избе собрался Великий земский собор всея Руси для решения вопроса об Азове.

Царь все больше склонялся к тому, чтобы не ссориться с султаном из-за Азова и отдать его Турции.

Прошел мятежный, снежный январь, подходил к концу и морозный февраль, а московское правительство не пришло еще ни к какому решению.

Дьяки и подьячие подсчитали, что, для того чтобы удержать Азов, потребуется большое войско, численностью не менее десятка тысяч стрельцов, и обойдется это тысяч в триста рублей. А ни войска, ни тем более денег таких в царской казне не было. А тут московские толмачи Богдан Лыков и Афанасий Букалов, находившиеся в Царьграде, сообщили о том, что этой весной сам великий визирь Турции и крымский хан намереваются с большой силой идти под Азов. И по всей Турции уже разосланы гонцы собирать войско.

В то же время турецкое правительство заверило, что если Азов будет возвращен Турции, то крымский хан никогда больше не будет совершать нападений на русские земли. В случае же отклонения этих условий турки грозили большой войной.

После долгих раздумий русское правительство решило отказаться от Азова. Отказались потому, что внутреннее и международное положение Русского государства было очень тяжелым и сложным.

В результате неудачной войны с Польшей 1632–1634 гг. были утеряны Смоленск, Чернигов — Северская земля. В любой момент Польша могла снова вторгнуться в глубь Руси. Напряженные отношения были со Швецией, а Англия и Голландия, пользуясь тяжелым положением Русского государства, добивались установления протектората над частью русских земель.

Создавшееся положение требовало правильного решения от русского правительства. Если бы царь Михаил Федорович и его правительство согласились принять от казаков Азов, то это вовлекло бы Россию в большую, ожесточенную войну с Турцией. Польша, Швеция и другие западные государства воспользовались бы этой войной для захвата русских территорий…

Казачья станица жила в Москве, ждала решения царя. Она надеялась, что их казачье дело будет поддержано Великим собором земли русской.

Живя в Москве, Гурьян совсем изныл, истомился от тоски по жене и матери, которых не видел уже более года… Как хотелось ему хоть одним глазком бы на мгновение взглянуть на свою семью. Но что поделаешь? Большие, важные дела задерживают его в Москве. Приходится терпеть и ждать.