Но в душе у каждого постепенно зреет, накапливается большая радость, все больше бодрости, все больше нетерпения: когда же совсем, до конца, додавим мы этого мерзостного врага? И мысли каждого уже продолжают наше наступление, мы видим внутренним взором освобожденные Ростов-на-Дону, Новгород, Киев и Псков, мы уже представляем себе, как вновь будем пахать землю на Украине, под крымским солнцем купаться в мирной, благостной черноморской волне, и строить новые дома, заводы, Дворцы культуры в Минске… Чуть труднее представить себе наши, волнуемые ветром Победы знамена на улицах Кенигсберга, Штеттина и Берлина; стройные, осыпаемые цветами, колонны наших гвардейцев в Праге. Но мы знаем: и это будет!
Обязательно будет, — разве кто может усомниться в том?!..
А пока нетерпенье горит в груди, еще напряженнее мыслишь, еще, может быть, острее ощущаешь все тяготы и невзгоды нынешнего нашего бытия. Это потому, что уже видишь конец им, уже тянешься представлениями в послевоенное время, когда, отдохнув, можно будет всем налаживать жизнь по-своему, делать обычную свою — мирного времени — работу, полностью вернуться к гражданской своей профессии, жить домом, в семье, в уюте, в покое и безопасности.
После каждой хорошей вести Информбюро хорошо мечтается и спокойнее спится. Каждый новый успех уже воспринимается как нечто естественное и должное, — иначе, мол, и не может быть!
После той исполинской выдержки, какую в тяжелейшие дни испытаний проявили все мы — весь наш народ и каждый из честных людей в отдельности, — наша великая страна станет еще сильней и прекрасней, чем была раньше, до этой Отечественной войны…»
11 февраля. Ленинград. ДКА
Только пять дней назад встречали ленинградцы на Финляндском вокзале первый прямой поезд с Большой земли, пересекший Неву по новому, за девять дней построенному у Шлиссельбурга, мосту. Я встречал этот поезд в Морозовке, против Шлиссельбурга, и ехал с ним. Это было большое событие, торжественный праздник для всех ленинградцев! Первый подарок «блокадникам» после прорыва, 18 января, блокады! А сейчас назревают новые большие события — новый этап боев, о которых пока горожане ничего не знают!
Обстановка в районе прорыва блокады, на так называемом мгинско-синявинском выступе немцев сейчас такова: узенькая, от восьми до десяти километров шириной, полоса между южным берегом Шлиссельбургской губы Ладожского озера и Синявинскими высотами соединяет теперь ленинградскую «Малую землю» с Большой землей — со всей нашей страной. Этой полосой, отбитой у немцев в январских боях, кольцо блокады разомкнуто. Бегут по ней автомашины по новой, проложенной за несколько дней прибрежной железнодорожной ветке, идут в Ленинград поезда — эшелон за эшелоном, доставляя нам танки, артиллерию, боеприпасы, продовольствие и свежие войсковые пополнения… Полегчало!..
В этой же полосе, ставшей новыми передовыми позициями, ведут упорные наступательные бои 67-я и 2-я Ударная армии Ленинградского и Волховского фронтов (67-я армия теперь подчинена уже не Ленинградскому, а Волховскому фронту). Задача этих армий — расширить полосу прорыва, взять Синявинские высоты и затем овладеть линией Кировской железной дороги на участке Ленинград — Войбокало. Это тем более важно, что вся восьмикилометровая полоса, находящиеся на ней наши войска, новая прибрежная железнодорожная ветка и автомобильная дорога — единственные, осуществляющие наземную связь Ленинграда со всей страной, — хорошо просматриваются немцами из Синявина, непрерывно, днем и ночью обстреливаются беглым артиллерийским огнем и разрушаются вражеской авиацией…
В январе немцам удалось удержать свои позиции на левобережье Невы от Арбузова вниз по течению до устья Тосны и к востоку до Мустоловских и Синявинских высот. В руках противника осталась и прибрежная полоса вдоль реки Тосны, в районе действий 55-й армии — от Ивановского до Красного Бора.
В страшнейших торфяных болотах расположены и в тяжелейших условиях воюют наши, прорвавшие блокаду, 67-я и 2-я Ударная армии. Немцы в удерживаемый ими район спешно подтягивают резервы, снимая свои части с других участков фронта и подвозя свежие дивизии из своих глубоких тылов — со стороны Чудова и Гатчины…
Немцы не оставляют надежды восстановить прежнее положение, снова замкнуть кольцо блокады… Им это не удается. Но и нашим армиям, несущим большие потери, не удается взять штурмом Синявино. Бои ведутся ожесточенные, очень кровопролитные.
Позади Синявина, в глубине лесов, расположен крупнейший пункт обороны немцев, превращенный немцами в мощную крепость, железнодорожный узел Мга.
Туда и к Синявинским высотам немцы стянули из своих тылов и с флангов сильнейшие резервы. Хорошо зная об этом, наше командование решило наступление 67-й и 2-й Ударной армий в лоб на Синявино прекратить и поставило перед другими армиями Ленинградского и Волховского фронтов новую задачу: начать наступление на немецкую оборону в обход мгинско-синявинской группировки. Наступление развивать с участка 55-й армии Ленинградского фронта — от Колпина, в полосе Октябрьской железной дороги, в направлении Красный Бор — Тосно, навстречу 54-й армии Волховского фронта, которая должна наступать тоже в полосе Октябрьской железной дороги, но из района Смердынь, на Шапки.
Замысел этой операции ясен: окружить всю мгинскосинявинскую группировку немцев.
Вчера, 10 февраля, в 10 часов 30 минут утра, со стороны Колпина после двухчасовой артподготовки двинулись вслед за танками в наступление на Красный Бор передовые дивизии ленинградской 55-й армии. Полоса наступления протянулась от берега Невы и от Ям-Ижор до линии Октябрьской железной дороги…
В составе 55-й армии действуют сейчас в числе других гвардейские дивизии Н. П. Симоняка и 45-я стрелковая дивизия, 35-я лыжная бригада и другие части, участвовавшие в прорыве блокады.
В Политуправлении фронта я узнал не только общие задачи начавшейся вчера операции, но и немало подробностей первого дня наступления. Почти никто в городе ничего о затеявшихся боях не знает. Надежды большие, но, пока они не оправдаются, у нас о делах фронтовых говорить не любят: молчание — золото!..
Сегодня утром в ДКА приехал на день работник Политуправления фронта майор Дертин. Еще возбужденный пережитым, все повторяя, что «в ушах у него звуки разрывов, бомбежки, свист пуль», он рассказал: вчера, в середине дня, передовые части 55-й армии взяли половину Красного Бора, медленно, но упорно продвигаются вперед, сражаясь с 250-й «голубой» испанской дивизией, занимающей участок от Красного Бора в сторону Ивановского на берегу Невы. К сегодняшнему утру взято в плен триста испанцев. Есть среди пленных и немцы.
Другие части армии движутся к юго-востоку. Против них брошены немецкие резервы, подтянутые из тыла… Тридцать пять фашистских самолетов вчера бомбили и обстреливали из пулеметов Колпино. На город немцами обрушен бешеный орудийный огонь. Маленький этот город окончательно превращен в развалины. Одна из бомб, попав в Ижорский завод, угодила в склад боеприпасов…
Дертин шел с батальоном лыжников по дороге. По этой же дороге двигались наши обозы. Штурмовики налетели на них. Дертин отскочил в сторону, зарылся в снег, слушал вокруг себя свист пуль. На дороге полегли многие… Дертин приехал в ДКА переодеться, — на нем черное кожаное пальто и сапоги, тогда как все там в полушубках, валенках и маскхалатах…
Ночь на 13 февраля. Кобона
В Ленинграде все последние дни восьмичасовые — десятичасовые воздушные тревоги и сплошь артобстрелы.
К исходу 10 февраля части 55-й армии, пройдя четыре-пять километров, взяли весь Красный Бор, Старую Мызу и деревню Чернышево, половину деревни Степановки и станцию Поповку. Вчера вступившая в бой 45-я гвардейская стрелковая дивизия очистила от немцев деревню Мишкино.
На Волховском фронте позавчера двинулась в на ступление 54-я армия — навстречу войскам Ленинградского фронта. В тяжелейших условиях, по грудь в снегу, воины этой армии, ведя ожесточенный бой, также прошли вперед несколько километров…