Встретив Ахманова в аэропорту Хитроу, Крис обнял соавтора и спросил, как жизнь.

– Разнообразно, – сказал Ахманов. – На Таити меня чуть не съели, в Хорватии едва не утонул, а в Нью-Йорке повстречался с пришельцами с Малой Медведицы. – Подумав, он добавил: – Да, еще в Испании меня клюнул павлин. Больно!

– Живут же люди! – восхитился Крис. – А я прозябаю… Квартиру вот купил… жениться собираюсь…

Крис был старый холостяк в возрасте под шестьдесят. Из них последние сорок лет он собирался жениться.

– Не спеши, – предостерег друга Ахманов. – Женитьба для писателя рискованный шаг. Писательские жены, знаешь ли, могут ограничить свободу творчества. Вот моя леди… – Ахманов тяжело вздохнул, – пилит меня и пилит, требует, чтобы я продолжил ее любимый роман. А роман-то – розовые сопли в клубничном сиропе!

– Это какой же? – спросил Крис.

– "Унесенные ветром", – отозвался Ахманов. – Хорошо хоть, не "Война и мир"!

– Это террибл, – сказал Крис.

– Террибл, – согласился Ахманов.

И они решили, что хватит о плохом.

За две следующие недели писатель Ахманов осмотрел все, что было достойно осмотра, от квартиры Шерлока Холмса на Бейкер-стрит до гвардейцев в медвежьих шапках у Букингемского дворца. Попутно он выяснил, что англичане в Лондоне почти перевелись, зато живут здесь негры, а кто не негр, тот индус, китаец или мусульманский террорист. Впрочем, вся эта публика вела себя тихо и не мешала любоваться Большим Беном и мостом Ватерлоо.

– Что еще тут у вас есть? – спросил Ахманов по прошествии времени.

– Дворец вашего сэра Роберта, – сказал Крис, подумав.

– Что за наш сэр?

– Мистер Березовски, – пояснил приятель Ахманова. – Еще можешь в бар заглянуть, где сидели ваши бывшие из КГБ. Где один другого отравил полонием.

– Загляну, ознакомлюсь с обстановкой, – молвил Ахманов. – Вдруг какая идея клюнет… Полонием отравить – это вполне в духе научной фантастики.

Бар был совершенно пуст, лишь за стойкой скучал пожилой ирландец-бармен. Ахманов выпил пива, представился и начал расспрашивать ирландца о событии. Тот оживился, должно быть решив, что русский писатель сделает его героем романа и прославит бар на все СНГ.

– Вон там они сидели. – Бармен показал на столик с парой стульев, огороженные голубой ленточкой. – Кофе пили. Я сразу подумал, что дело нечисто. У старого Пью нюх как у буль-терьера!

– Старый Пью – это вы? – уточнил Ахманов.

– Он самый. Посуду после них я сразу прибрал, а как налетели щелкоперы, все нарасхват пошло – чашки, ложки, блюдца, кофейная гуща… Ха-арошие деньги взял! – Бармен ухмыльнулся. – У старого Пью шиллинг меж пальцев не проскочит!

– Ничего не осталось? – с надеждой спросил Ахманов.

– Ничего, сэр. Подделку всучивать не буду. Мы люди бедные, но честные. – Бармен бросил взгляд на пирамиду чашек и добавил: Если хотите, сядьте за их стол. Я к нему не всякого пускаю.

Благодарно кивнув, Ахманов переступил голубую ленточку. Посидел на стуле отравителя, потом на стуле жертвы. Обогатился впечатлениями и, распрощавшись с барменом, зашагал к дворцу сэра Роберта, опального российского олигарха.

Дворец был обнесен фигурной решеткой, а ворота – так прямо произведение искусства, с львами, орлами и единорогами. Ахманов решил у них сфотографироваться и начал было высматривать прохожего, коему можно доверить свой «Canon». Но едва он приблизился к воротам, как взвыли сирены, залаяли псы и набежали дюжие стражи с английскими бобби. Завернули Ахманову белые рученьки за спину и потащили в участок на Линдон-драйв. Там сфотографировали за казенный счет, сняли отпечатки, заставили переодеться в полосатый балахон и сунули в кутузку. Напрасно кричал он, что писатель и российский гражданин, член РМиЛФ, лауреат ЛП АБ и фулл-профессор; пришлось сидеть в камере ночь, и не дали ему ни чая, ни даже мерзкого английского порриджа.

А утром явился Крис в компании с адвокатом и сказал:

– Плохи наши дела, дружище. Тебя обвиняют в покушении на сэра Роберта. Он уже иск подал. Вроде ты его отравить собирался.

– Это ж с какого бодуна? – удивился Ахманов. – Надо же, отравить! Где тому доказательства?

– Увы, кое-какие доказательства есть, – произнес адвокат, солидный британский мужчина. – На ваших брюках, сэр, на седалище и на локтях рубашки – следы радиоактивного полония. А особняк мистера Березовски оборудован особо чувствительными датчиками, и когда вы к нему приблизились, датчики засекли двукратное превышение фона.

– Я в кафе на стуле отравителя сидел, локтями на стол опирался, – пояснил Ахманов. – Отсюда и превышение. Следовая концентрация, мелочь, ерунда!

– Не для британского правосудия, сэр, – со вздохом сказал адвокат. – Впрочем, не огорчайтесь. Попытаемся договориться с мистером Березовски о снятии претензий.

Они ушли, а Ахманова потащили на допрос к инспектору Скотленд Ярда. Тот раскурил трубку "а ля Шерлок Холмс", уставился на писателя проницательным взором и рявкнул:

– На кого работаешь, парень?

– На "ЭКСМО", – честно признался Ахманов.

– Знаем, знаем, – важно кивнул инспектор, выпустив клуб дыма. – Экстремисты московской области!

– Еще на "АСТ", – добавил Ахманов.

– Агрессивный союз террористов! И этих знаем! Мы все знаем!

Копирует Холмса, а ума на Ватсона не хватит, решил Ахманов и потребовал зачитать ему права. Однако инспектор их не помнил и не смог разыскать нужную бумагу. Пообещал, что к вечеру найдет.

Но вечером снова пришли Крис Гилмор и адвокат.

– Ситуация разрешилась, – проинформировал Ахманова юрист. – Я убедил мистера Березовски, что позиция обвинения слаба, и он готов пойти на мировую. Но при двух условиях. Первое: вы даете подписку о неразглашении, то есть о том, что нигде и ни при каких обстоятельствах не станете упоминать об этом инциденте.

– Согласен, – сказал Ахманов. – Что у нас на второе?

– Ваши брюки и рубашка останутся у мистера Березовски.

– Что за бред! – возмутился Ахманов. – А отсюда я как пойду? Голышом?

– Не голышом, а в костюме от Кардена, – сообщил адвокат. – С приложением сорочки, галстука, штиблет и нижнего белья. Все – дар мистера Березовски.

– Другое дело, – молвил Ахманов. – Где расписаться?

В этом костюме он и вернулся домой. А вечером в «Новостях» был сюжет с сэром Робертом – пресс-конференция по случаю очередного покушения ФСБ. Ахманов глядел, как олигарх трясет его штанами, и с ухмылкой косился на свой новый костюм.

Дело было так:

– Вынеси мусорное ведро, – сказала супруга Ахманова.

В их семье визиты к мусоропроводу считались мужской обязанностью, против чего Ахманов, в принципе, не возражал. Но в данный конкретный момент он занимался важным делом – обдумывал любовный эпизод романа. И потому буркнул:

– После. Сейчас мне некогда.

– Это когда же после? – спросила супруга. – Ведро переполнено!

– Отвяжись, ласточка, – ответил Ахманов.

– Переполнено, говорю! – грозно сверкнув очами, повторила супруга.

Тут Ахманов завелся и выкрикнул:

– Не нарушай творческий процесс! Не мешай полету мысли! И вообще выносить ведро – не по чину известному писателю!

Жена тоже завелась:

– Не по чину, значит? Полет мысли у тебя? Да это мания величия, мой драгоценный! Впору лечиться!

И повезла она Ахманова лечиться – конечно, в Германию, где, как известно, лучшие в мире психиатры. Там, в городе Гамбурге, практиковал профессор психических наук Отто Карлович Яволь, этнический немец, бывший доцент Первого Медицинского, уехавший лет шесть назад из Петербурга. Супруга Ахманова была с ним знакома, к нему и повезла недужного. Ахманов против поездки не возражал, но при условии, что сначала они осмотрят в Берлине Восточный музей, в Мюнхене – Пинакотеку, а в Дрездене – знаменитую картинную галерею. Жена смирилась; понимала, что раз Ахманов с манией величия, то и культурные запросы у него велики.