Но что я все о кандидатах и доцентах! Есть ведь еще доктора наук, а у них прибавка за ученое звание была сто двадцать (12 000 современных рублей)! И, конечно, прибавка была у академиков – а какая, об этом немного позже.

Я слышал от своих друзей, которые остались физиками, химиками, электронщиками и т. д., что теперь все эти прибавки – кошкины слезы. Но в плане интересующей нас темы нужно вспомнить, что и как было в советские времена, поскольку наша ментальность, особенно у тех, кому за сорок, произрастает из той эпохи. А ментальность – вещь устойчивая, она не меняется так стремительно, как экономические отношения. И на этой ментальности ловкие люди могут очень неплохо заработать. Но об этом – в свой черед.

Вернемся к сути вопроса и рассмотрим принятое в мировой практике понятие «академия». Хотя академии в Европе возникли гораздо раньше, чем в России при Петре I, академиков – в российском понимании термина – там нет. Академия или эквивалентное ей научное общество является союзом ученых, или деятелей искусства, или людей с определенными интересами – скажем, любителей научной фантастики или охотников на фазанов. Академии могут частично финансироваться государством (самые старинные и уважаемые), но в основном (и в большинстве) они существуют на пожертвования меценатов и взносы своих членов. Как правило, это свободные, то есть негосударственные союзы. В большинстве случаев любое лицо, имеющее хотя бы небольшой «багаж» в сфере интересов той или иной академии, может внести вступительный взнос, стать ее участником и пребывать им, пока ему хочется платить двести или триста долларов годового взноса (такова, например, Нью-Йоркская академия, которую не нужно путать с Национальной академией наук США). Ясно, что в нашем понимании такой человек – не академик; перестал платить взнос, и выбыл из академии.

Есть академии иного свойства – обычно крупные и весьма старинные национальные сообщества ученых, которых сравнительно немного. Членство в такой академии весьма почетно, в нее избирают за научные заслуги, но избранный не назначается при этом директором или ректором какого-нибудь института. Совсем наоборот: его труды получили признание, в результате он – возможно! – занял руководящую должность, и теперь его избрали в академию – но не за должность, а за труды. Кроме уважения и авторитета, никаких привилегий звание академика ему не приносит. Конечно, ему будут охотнее давать гранты, но опять же не по причине звания, а в силу доказанной научной компетенции. Такой крупный ученый не забудет указать, в каком университете и в каком качестве он работает, а то, что он член своей национальной академии и пяти зарубежных, пойдет ниже, мелким шрифтом.

Мы подошли к очень важному выводу, который я сформулирую так: в западных странах академическое звание лишено в глазах населения сакрального смысла. Собственно, сам термин «академик» употребляется там редко; если требуется указать этот титул, то пишут и говорят "член такой-то академии", а из названия ясно, то ли это Академия наук Франции или Королевское научное общество Великобритании, то ли академия охотников на фазанов. По названию «конторы» и почет. Отнюдь не потому, что кто-то именует себя академиком.

Вернемся к родным пенатам и поговорим о тех границах, что отделяли в советское время академиков от простых смертных. Их несколько, и один такой рубеж я уже назвал, обозначив звание академика как редкое и почетное. Но не только – оно еще и денежное. Академикам было разрешено совместительство – вероятно, этот принцип действует и в настоящее время. В чем его суть? Поясню на примере.

Я, будучи заведующим лабораторией в НИИ, не мог одновременно стать штатным доцентом ВУЗа. Ясно почему: в НИИ я занят на полный рабочий день – когда же тогда выполнять лекционную нагрузку? Я мог работать почасовиком и вести занятия в вечернее время (что иногда и приходилось делать), но это означало, что в такие дни я тружусь 12 часов. Постоянно работать в таком режиме никому не по силам.

Что касается академиков, то они имели право совмещать две должности – скажем, руководить отделом в НИИ или всем институтом и заведовать кафедрой в каком-нибудь солидном ВУЗе. Это право, а также свободное расписание рабочего времени, предоставлялись академикам как выдающимся ученым. Академик появляется в своем отделе в НИИ два-три раза в неделю; в остальные дни он читает лекции и решает вопросы, возникшие на его кафедре в ВУЗе. При этом его идеи и указания направляют работу больших коллективов; понятно, что толковая мысль крупного ученого, изложенная в течение часа, стоит иногда больше, чем год работы рядовых специалистов. Так что совместительство вполне оправдано – уникальный ум должен трудиться на сто процентов.

Две должности – это два очень приличных оклада. К ним нужно приплюсовать добавку за академическое звание, которая, если не ошибаюсь, составляла в советские времена четыреста рублей. Помимо того, академик обычно являлся членом редколлегии научного журнала, получал гонорары за свои статьи и книги, выезжал за рубеж в командировки и на конференции, что также приносило доход. По моим подсчетам академик-труженик мог зарабатывать в месяц более двух тысяч рублей (в современном исчислении – двести тысяч или более восьми тысяч долларов). Кроме денег государство даровало академику другие привилегии: хорошую квартиру, дачу, машину, спецснабжение товарами и продуктами. В общем, академик, если только он не был правдолюбцем Сахаровым, жил почти при коммунизме.

Подчерку, что эти мои подсчеты не являются укором академикам – многие из них истинные подвижники, трудятся как волы и переносят огромные нервные нагрузки, укорачивающие жизнь. Я лишь хочу обозначить ту материальную границу, что отделяла академиков от прочих граждан, озабоченных нехваткой денег, отсутствием или теснотой жилья, сложностями с товарами и продуктами, от тех, кто годами стоял в очереди, чтобы купить «жигули», а турпоездку в Болгарию считал великой удачей. Эта граница была совершенно реальной. Сейчас она размыта – появились не только богатые и очень богатые люди, но также квалифицированные работники (особенно в сфере финансов), чьи заработки не снились нынешним академикам. Но в общественном сознании советских граждан (а большая часть нашего населения по своей ментальности во многом – советские люди) академики поистине являлись небожителями, жрецами науки!

Отмечу еще одно важное обстоятельство. Статус академика был очень высоким, сравнимым со статусом министра, крупного советского чиновника или партийного функционера. Но такую номенклатурную публику население не слишком уважало, с иронией называя их "слугами народа", что жируют за народный счет, а на свои посты попали в силу пронырливости, беспринципности и семейных связей. Но к крупным ученым это не относилось – хотя они тоже были номенклатурой, их народ в свои «слуги» не зачислял. Все понимали, что такие личности добились высокого статуса по причине таланта, который от Бога, и колоссального трудолюбия; за ними стоят не связи, не блат и интриги, а светлый разум и авторитет высшего знания. Словом, наш советский народ академиков очень уважал, особенно от медицины. Считалось, что если академик-врач не может спасти недужного, то и сам Господь не поможет.

Я хочу подвести читателя к мысли, что в Советском Союзе и в новой России – по крайней мере, в первое десятилетие ее существования – титул академика носил сакральный, почти мистический смысл, глубоко укоренившийся в нашей ментальности. Возможно, этот стереотип начал исчезать только сейчас, чему способствовало появление общественных академий и множества шарлатанов, именующих себя академиками. В странах Запада такого обожествления в народной среде академического статуса не замечалось.