В 1731 году неугомонный морской офицер попал в новую ссылку «за непристойные слова». Его отправили в Охотский порт, где назначили штурманом.
Он плавал к берегам Камчатки, а в 1732 году отправился туда «для построения камчатских острогов и для осмотра и описи назначенных к тому мест».
Через четыре года В. И. Казанцев представил в Петербург описание «Камчадалии» и Охотского края и племен, их населяющих.
Так рассказывает об этом исследователе краткая справка[52].
Но мы знаем о Казанцеве еще и следующее. По-видимому, в 1731 году, во время своего второго ссыльного путешествия, он составил очень важный «Чертеж о летнем тракте от города Якутска до Охотскова острога…». Казанцев показал вьючные тропы, путь дощаников по рекам до Юдомского Креста, то есть всю трудную дорогу от Лены к суровому океану.
В 1742 году ссыльный капитан-лейтенант сочинил «Чертеж о летнем тракте на Амур реку вверх по рекам. На сем чертеже положена Япония и часть Восточного окияна, южная часть Камчатки с Курильскими островами, Пенженское море от Охотцка на Большую реку до Камчатки, такожде и Амур река с прочими другими посторонними реками и берег Китайския земли».
Таков был размах у Василия Казанцева.
Вероятно, ему принадлежат и некоторые другие карты севера Тихого океана, составленные в тридцатых и сороковых годах XVIII столетия. На них тоже нанесен «канал Декеко». Казанцев был не только современником, но, возможно, и свидетелем похода Гвоздева и Федорова к берегам Северной Америки в 1732 году.
Более северный путь к Америке, о котором так часто говорил Чириков, тоже не был забыт. В 1742 году в Сенат было прислано «Описание реки Анадыра, в нее впадших речек и ручьев». Сочинение это было составлено участником Великой экспедиции Яковом Линденау. К нему приложен чертеж, на котором видны Камчатка, Чукотка, пролив между Азией и Америкой, три острова в проливе и западный край Большой земли[53]. Линденау показал желтой краской путь на Аляску через пролив.
Нам известны далеко не все труды Линденау. А ведь он писал о древних походах русских к Аляске. Поэтому следовало бы заглянуть в «Портфели Миллера», где под № 534 лежат путевые записки Линденау на девяноста четырех листах, начатые, по-видимому, в 1741 году, когда он ездил на Охотское море.
В том же огромном собрании Миллера и под тем же № 534 (т. II) числятся относящиеся к 1742–1770 годам «Известия о новых открытиях на Камчатке». Это триста восемьдесят восемь рукописных страниц! Там должны быть данные о Чукотке и Большой земле.
ЗА «ВЕЛИКОЙ РЫБОЙ»
«Портфели Миллера»» № 535. «Морской журнал судна св. Иоанна с 11 сент. 1741 года по 25 августа 1742 года на 108 листах». Что может сказать такая короткая запись? А она очень любопытна.
Плавание Мартына Шпанберга на «Святом Иоанне» к берегам Японии обычно относят к 1742 году. В морском же журнале указан более ранний срок. Это потому, что еще осенью 1741 года флотилия. Шпанберга перешла из Охотска в Большерецк, откуда и началось плавание к Японии.
Со Шпанбергом в этом походе было несколько человек, имена которых частью нам уже известны. На борту «Святого Иоанна» вместе с геодезистом Петром Скобельцыным, известным съемками, начатыми в Селенгинске и доведенными до Амура, Камчатки и Охотска, находились Михаил Гвоздев и мичман Василий Ртищев — один из немногих спасшихся от гибели спутников Петра Ласиниуса. Ртищев успел составить карту ленского устья, причем помогал ему геодезист былой селенгинской службы Дмитрий Баскаков.
Находясь в Охотске, Василий Ртищев хранил собрание карт Северо-Востока. Наконец, на борту «Святого Иоанна» был и Михайло Неводчиков, служивший у Беринга, а теперь причисленный к геодезистам «для рисования карт и снимания с берегов прешпектов». (Впоследствии Неводчиков стал одним из самых знаменитых открывателей Алеутских островов.)
Судя по «Обращению» Мартына Шпанберга к офицерам его команды, написанному 21 июня 1742 года[54], «Святой Иоанн» достиг 41°15' северной широты, где мореходы увидели «рыбу великую» (кита?). Эта «рыба» водилась «против города японского званием Шанбы», куда на промысел приезжали даже из других японских областей. Но нет ли в журнале пакетбота «Святой Иоанн» записей, касающихся Гвоздева и Неводчикова, имеющих прямое отношение к истории исследования Большой земли?
Само по себе знаменательно это содружество людей, побывавших на разных широтах — от ворот Китая и устья Лены до побережья Северной Америки. В 1742 году они были на подступах к Сахалину.
Гвоздеву было о чем поговорить с Петром Скобельцыным, а Неводчикову было чему поучиться у Михайлы Гвоздева!
ОСТРОВ СВЯТОГО ФЕОДОРА
«И от природы я был некрепок, а от вышеупомянутой болезни еще и ныне совершенно не освободился и с ног знаки цынготные не сошли, также и зубы не все укрепились, ибо как был в самой тяжести той болезни, то все зубы тряслись и чуть держались, отчего ныне наибольшую чувствую в себе слабость» — так писал о себе в 1742 году Алексей Чириков[55].
Он даже не жаловался на то, что его жена и трое детей в последние годы бироновщины «в крайнем непризрении» жили в Якутске.
Алексей Чириков был одним из самых искусных офицеров русского флота. Он с честью носил свой белый, шитый золотом мундир. Еле держась на ногах от болезни, герой Восточного моря в 1742 году отправился в новое плавание к берегам Америки.
Не его вина, что в этот свой поход он не бросил якорь у скал Нового Света. Зато Чириков видел остров Атту и остров Святого Иулиана (Беринга), видел неисчислимые стада котиков, игравших при свете восходящего солнца в командорских водах.
Вот как все это было.
Покинув Авачинскую губу, Чириков 9 июня подошел к острову Атту. Взяв пеленги, мореплаватель убедился, что Атту остров, а не «соединительная к Америке большая земля», как он думал в 1741 году. Только тогда Чириков дал ему название острова Святого Феодора. Мало того, он хотел обойти остров вокруг, найти якорное место и после этого начать опись острова. Но сначала штиль, потом противный ветер и великий туман помешали Чирикову приблизиться к острову, сколько он ни лавировал в море, уходя даже верст на сто к востоку. Белая вода кипел а. под форштевнем корабля.
Семнадцатого июня «Святой Павел» пошел в обратный путь. 22 июня, идя северным курсом, Чириков увидел остров Святого Иулиана. Люди «Святого Павла» не могли подозревать, что их корабль проходит мимо могилы Беринга и жалкого пристанища еще живых его спутников, которые в то время, теряя силы от голода и недугов, строили корабль для возвращения на Камчатку. Пакетбот Чирикова 23 июня прошел всего в каких-нибудь четырех милях от берегов острова.
Но вскоре померк солнечный свет и остров закрыло густым туманом.
Чириков возвратился в гавань Петра и Павла. В августе 1742 года он был уже в Якутске, написал донесение в Петербург. К этой бумаге герой Северной Америки приложил журнал последнего плавания и карту открытий 1741 и 1742 годов. Он привязал к Камчатке острова Феодора и Иулиана и Американскую землю.
Верный спутник и достойный помощник Чирикова штурман Иван Елагин повез из Якутска в Петербург драгоценные свидетельства русских открытий в Северной Америке и на Восточном океане.
В то время граф Н. Головин в Адмиралтейств-коллегии уже получил первые донесения Алексея Чирикова от 7 и 9 декабря 1741 года и, очевидно, с нетерпением ждал вестей от Беринга.
Только осенью 1742 года Свен Ваксель, преемник Беринга, оставшись для зимовки на Камчатке, принялся за составление отчетов о плавании «Святого Петра» и скорбных событиях на островах Командора Он также составил карты и взял чертежи от Софрона Хитрово.
Затем Ваксель позвал боцманмата Алексея Иванова и сибирского солдата Ивана Окулова Эти доблестные люди побывали в Северной Америке и перенесли все ужасы зимовки на Командорах.
52
Сборник «Русские мореплаватели». М., Военное издательство Министерства обороны Союза ССР, 1953, с. 509.
53
Чертеж — в архиве Секретной экспедиции Сената, дело № 1552. См.: Вдовин И. С. Чертежи Чукотки 1742 и 1746 гг. — Известия Всесоюзного географического общества, вып. 4, 1945, с. 52–54.
54
Экспедиция Беринга. Сборник документов. М., 1941, с. 288–290.
55
Там же, с. 296.