В конце мая 1804 года корабли достигли Сандвичевых (Гавайских) островов. Здесь «Нева» и «Надежда» расстались. Лисянский на «Неве» задержался на островах, Крузенштерн же повел «Надежду» прямо на Камчатку, куда пришел 2 июля 1804 года

На Сандвичевых островах русские составили словарь языка канаков, собрали данные для полного описания этих владений короля Томеамеа, или Тамагама, как называл его Крузенштерн.

Молодой островитянин Тик Кенохоя пожелал ехать в Россию. Впоследствии под именем Василия Моллера, учась в петербургской школе, он показал отличные успехи в кораблестроении. Позднее он работал на невских верфях. Это был первый полинезиец, связавший свою судьбу с Россией.

Последуем вслед за Лисянским на «Неве» к славному острову Кадьяку, что в Русской Америке. Двадцать пять дней плыли туда наши мореходы, расставшись с Сандвичевыми островами

«Нева» вошла в Павловскую гавань. Одиннадцать пушек кадьякской батареи возвестили о приходе корабля в Русскую Америку. Разгрузив «Неву», Лисянский начал постройку дома для размещения музея и библиотеки.

«Нева» приняла участие в освобождении острова Ситхи (острова Баранова), захваченного индейскими старшинами, которыми руководили американские и английские пираты, непосредственно участвовавшие в резне и разграблении русского поселения на острове.

Русские моряки под командованием Лисянского и главного правителя Русской Америки Александра Баранова взяли приступом мятежную Ситху и основали там Ново-Архангельск — будущую столицу российских владений в Северной Америке. Над новорожденным городом развевался флаг Российско-Американской компании, а на Камне-кекуре стоял дом главного правителя Русской Америки

«Нева» зимовала на Кадьяке. Матросы корабля давали там театральные представления. Это был первый театр в Северо-Западной Америке!

Весной 1805 года в трюмы «Невы» были погружены сокровища Аляски — шкуры котиков, морских бобров, соболей, песцов и моржовая кость.

А в августе 1805 года Лисянский пошел в Кантон, где встретился с прибывшим туда Крузенштерном.

…Расставшись в 1804 году с Лисянским, Крузенштерн достиг Камчатки и после недолгой стоянки пошел в японские воды. На пути к Нагасаки исследователи, бывшие на «Надежде», убедились в том, что плававший здесь Лаперуз ошибался. Он показывал на своих картах мифические острова, и Крузенштерн прочно «закрыл» эти мнимо открытые морские земли.

Во время пребывания в Нагасаки русский ученый Г. Лангсдорф соорудил огромный аэростат с изображением русского герба. Длина его была 18 футов. Этот прообраз нашего дирижабля витал над Нагасакским заливом на высоте, двухсот саженей. Лангсдорфу японцы обязаны также первым знакомством с электрической машиной. -

Николаю Резанову не удалось выполнить своих посольских задач в Японии, хотя «Надежда» пробыла там целых полгода.

В 1805 году корабль Крузенштерна покинул Нагасаки. «Надежда» шла Сангарским проливом. Крузенштерн определил положение мыса Румянцева на острове Иезо (Матсмай), открыв там залив того же названия.

На Сахалине Крузенштерн открыл реку Неву (Поронай) и определил около тридцати астрономических точек. На пути к Курилам «Надежда» встретила неизвестные острова, получившие название Каменных ловушек. Крузенштерн не раз проходил мимо туманной гряды Курильских островов.

В июне 1805 года «Надежда» пришла на Камчатку. Николай Резанов отправился сушей в Петербург, но вскоре погиб в дороге…

С Камчатки Крузенштерн пошел снова к Сахалину для завершения начатых ранее исследований. Оттуда «Надежда» отправилась к Формозе, а затем — в Макао и соседний с ним Кантон. Там и встретились осенью 1805 года «Надежда» и «Нева».

В то время когда Россию овевали февральские метели, «Нева» и «Надежда» плыли к Суматре, Яве и мысу Доброй Надежды. На подступах к берегам Африки корабли были окружены живыми трепещущими облаками. Добрый знак! Это были стаи радужных бабочек, гонимых ветром от африканской земли.

7 августа 1806 года пушки балтийской твердыни встретили салютом героев первого русского плавания вокруг света. «Нева» и «Надежда» ответили родному Кронштадту громом орудий, побывавших под солнцем Полинезии.

Скитания Федора Шемелина во время первого русского плавания вокруг света

Это было в Петропавловске-на-Камчатке в августе 1786 года. В гавани стоял первый корабль, пришедший из Ост-Индии. Капитан Вильям Питере с уважением разглядывал своего гостя, приглашенного на борт судна. А Григорий Шелехов, только что вернувшийся с Аляски, соблюдая достоинство, делал вид, что его нисколько не удивляет ни вид отличного корабля, построенного целиком из красного дерева и обитого латунью, ни даже письма «Индейской компании», которые он держал в руках. Шелехов учтиво спрашивал Питерса о том, как и долго ли плыть до Бенгала, какие товары покупают в Малакке и сколько стоит в Кантоне шкура бобра из Русской Америки. Говорили лишь о деле.

Вильям Питерс слышал о Шелехове много. Бывший купеческий приказчик из Охотска в три года сумел исследовать, заселить и укрепить Алеутские острова и часть Аляски. Он основал будущую столицу Русской Америки на острове Кадьяк, открыл школы, возвел крепости и положил начало правильному пушному промыслу в Новом Свете. Для всего мира стало ясно: русские — законные хозяева всей северной части Тихого океана. Теперь сбылась заветная мечта Шелехова. «Индейская компания» из Калькутты сама пришла к нему на Камчатку: англичане хотели покупать бобров и котиков у русских.

Шелехов скрывал от Питерса свою радость, но был рад первой сделке с Ост-Индской компанией. Они поладили с Питерсом. Вскоре английский капитан поднял все 28 парусов своего корабля и ушел в Индию. Может быть, в тот же день Шелехов написал несколько «Наставлений» своим соратникам (все распоряжения он делал в письменном виде).

«Города Рыльска именитого гражданина и Северо-Восточной Американской Компании Компаниона приказчику моему Федору Ивановичу Шемелину — наставление», — писал Шелехов. А наставлял он Шемелина в том, чтобы приказчик ехал из Иркутска до Москвы «с разными американскими, камчатскими, и всякими пышными товарами».

В Москве приказчик Федор Шемелин должен был снять хорошую лавку в Игольном ряду и продавать в ней аляскинских бобров и сибирских соболей. И еще ему было приказано зайти к шелеховскому дяде Федору Петровичу в дом у Калужских ворот, передать ему привет от племянника, сказать, что Григорий Иванович вернулся с Аляски живым и здоровым. А Федор Петрович в Москве должен был раздобыть книги о жизни Петра Великого, учебники рудного дела и холсты для парусов на аляскинские галиоты: старые поизносились в долгих плаваниях.

Имя Федора Шемелина впервые встречается в «Наставлении» 1786 года. С тех пор он стал служить Шелехову, а после смерти Шелехова — новой Российско-Американской компании.

Из документов архива Шелехова, найденного в 1934 году в Вологде, видно, что Федор Шемелин был родом из Тобольска, что он бывал и на Тихом океане, и на границах с Китаем — в бойкой торговой Кяхте.

К дальним странствиям он привык, и путешествие из Охотска и Иркутска до Москвы было для него простым делом, обычным в те времена.

Мы не знаем, где еще его носила судьба. Ни в одной из сотен прочитанных мною бумаг о тихоокеанских мореходах и пушных промышленниках имя Федора Шемелина после 1786 года больше не встречается. История Аляски молчит о нем до 1803 года, и хотя все эти семнадцать лет Федор Шемелин служил в Российско-Американской компании, что именно он делал — нам неизвестно.

Во время своего путешествия в Москву Федор Шемелин не мог миновать родного Тобольска. Город стоял на пути в Сибирь из Москвы и Петербурга: через Тобольск обычно ездили и в Охотск и в Кяхту, уже не говоря об Иркутске.

Древний Тобольск видел немало мореходов, гостивших здесь. В Тобольске побывал и Владимир Атласов, казак из устюжских мужиков и покоритель Камчатки, петровские геодезисты Евреинов и Лужин, которым Петр Великий поручал исследовать, «сошлась ли Америка с Азией», командор Витус Беринг. Здесь видели, как казачий голова Шестаков набирал в экспедицию к берегам «Большой земли» — Аляски — четыреста тобольских казаков. В тобольской тюрьме по ложному доносу сидел в 1735 году Михайло Гвоздев, геодезист, который за три года до заключения первым достиг вместе с Федоровым берегов Северо-Западной Америки и таким образом открыл Аляску. По улицам Тобольска когда-то ходил Алексей Чириков, один из первых людей, видевших аляскинских индейцев. О Тобольске много знал и Михайло Неводчиков, мастер-серебреник и исследователь Алеутских островов: прибыв в Тобольск, он прослышал впервые об Охотске и пошел туда — искать счастья на Тихом океане. Здесь, в Тобольске, в 40-х годах XVIII века затевалась беспримерная полярная экспедиция Бахова и Шалаурова для поисков путей из Сибири в Индию. И через Тобольск на Москву прошли первые обозы с тихоокеанской пушниной и повозки с китайским чаем, выменянным на эти же меха в Кяхте. Охотск — Иркутск — Тобольск — Верхотурье — Москва — Петербург — таков был путь аляскинского бобра (в Кяхте на чай выменивали далеко не все запасы охотской пушнины). Федор Шемелин, служа у Шелехова, не раз бывал на своей родине, отдыхая в Тобольске от утомительных кяхтинских и охотских странствий.