Жизнь идет своим чередом на Кадьяке, но Баранову нелегко справляться со своей командой: чтобы держать головорезов в ежовых рукавицах, нужно обладать исключительной личной смелостью и бесстрашием. Много лет он вращался в их среде, изучив их обычаи и привычки, и поэтому оказался самым подходящим человеком для того поста, который был доверен ему Шелиховым.

Трудно Баранову работать, имея дело с невежественными людьми, с весьма ограниченными ресурсами, с препятствиями, чинимыми как его подчиненными, так и конкурентами, не говоря уже о силах природы и суровом арктическом климате.

Отдавая должное Шелихову в его беспредельной энергии и амбициях, не имеющих границ, в смелости полета его мыслей и планов, нужно, однако, сказать, что отправляя Баранова на такой ответственный пост он, мягко выражаясь, «переборщил», не сдержал своих обещаний и попросту оставил управляющего своих колоний на произвол судьбы.

Он обещал регулярно отправлять необходимые продукты, нанимать и отправлять людей, с которыми Баранов смог бы проводить в жизнь директивы администрации компании. Продукты обычно запаздывали на год или два, а что и доходило, то в таком количестве, что съедалось в первые же месяцы, и колония постоянно голодала, главным образом поддерживая себя рыбной ловлей.

Шелихов в это время энергично работал все в той же области — приобретения единоличной монополии. Он видел, что нужно брать быка за рога, пока не поздно. Уже другие сибирские купцы, видя, какие громадные барыши получил Шелихов от своего первого путешествия к берегам Америки, стали подумывать о снаряжении подобных экспедиций. Особенно активную деятельность развила конкурирующая фирма иркутских купцов Ласточкина—Лебедева и ряд других.

Используя опыт и труды шелиховских экспедиций, конкуренты стали открывать свои фактории и форты вокруг шелиховской колонии и ее Александровского форта. Как и следовало ожидать, отдаленность колоний от метрополии и отсутствие законной власти привели не только к жестокой эксплуатации туземцев, но и кровопролитной борьбе между факториями конкурирующих компаний, сопровождавшейся убийствами, грабежами и другими средствами «убеждения». Подобной политике следовали не только конкуренты, но и сам Баранов, не брезговавший ничем для достижения своих целей и изгнания конкурентов. Конечно, больше всего страдали алеуты, эксплуатация которых достигла чудовищных размеров.

Шелихов, скудно снабжая колонию необходимыми продуктами, не был скуп, однако, посылая инструкции Баранову, заваливал его бумагами, отношениями и справками, содержащими распоряжения самого невероятного и фантастического характера, которые при всей сметке и энергии Баранова были абсолютно

невыполнимы. Управляющий колонии вначале не мог понять, чего хотел от него Шелихов, — ведь тот знал имеющиеся у Баранова средства, но наконец его осенило.

В 1794 году Шелихов шлет Баранову подробнейшую инструкцию, требующую расширения деятельности колонии. Прежде, всего, как только Баранов сможет начать свои операции на материке Америки, а это должно быть сделано самым неотлагательным образом (какими средствами и с кем?), он должен сразу же основать там город, которому будет подчинена вся окружающая территория. Территория эта, согласно проекту, должна называться Славороссией. Особое внимание следует уделить планированию города. В центре его будет громадная площадь, вокруг нее расположатся административные учреждения. От этой площади радиусами расходятся широкие, чистые улицы. Там же будут построены церковь и школа, и даже основан музей!

Баранов, читая эти инструкции, невольно выглянул в окно, посмотрел на несколько низких бревенчатых изб, между которыми бродили промышленные и алеуты, проваливаясь по колено в непролазную грязь, и, почесав затылок, продолжал читать… «музей… библиотека… направляется уже большая духовная миссия для просветительской деятельности во главе с архимандритом из Валаамского монастыря Иоасафом… приготовить для миссии подходящие помещения… соответствующие их сану…»

Баранов протер глаза… помещения для миссии… где, кто будет их строить, когда у него нет свободных рук для починки протекающих крыш. Он, наконец, понял… Шелихов рисует будущее колонии в самых радужных красках с определенной целью. Копии с этих инструкций он представляет администрации и, отмечая большую культурную и просветительскую деятельность его колонии, он вновь настаивает на необходимости предоставления ему монопольных прав.

Мало того, вместе со своим докладом Шелихов пишет, что он готов снабдить и отправить на свой счет в американские владения компании большую духовную миссию, которую обязуется материально обеспечивать.

Случилось, однако, так, что монополии Шелихов не получил — получил только обещания, что вопрос будет рассмотрен надлежащими органами власти и, вероятно, благожелательно, а пока же… его просьба о посылке духовной миссии удовлетворяется, и миссия из восьми иноков во главе с архимандритом Иоасафом уже выезжает в Охотск, где Шелихову предлагается озаботиться приготовлением корабля для доставки монахов на остров Кадьяк к Баранову. Баранов в свою очередь должен принять миссию должным образом, распределить ее членов по «приготовленным» для них помещениям и оказать членам миссии всяческое содействие в распространении православия среди язычников.

Такой неожиданный оборот дела ошеломил Шелихова. Не получив никаких гарантий на монополию, он, однако, получил обязательства содержать довольно большую духовную миссию. Тем не менее, Шелихов — без каких бы то ни было объяснений — посылает Баранову инструкцию: принять и устроить миссию и оказать ей содействие.

Баранов, получив такое письмо, только зло усмехнулся: «Примем… устроим!..»

Потом яростно скомкал письмо, швырнул его в угол, смачно сплюнул и вышел на двор… немного охладить вскипевшую кровь…

Миссия быстро собралась и выехала в Сибирь. Путь по хорошо укатанному сибирскому тракту на лошадях прошел без особенных приключений. Дорога нелегкая, утомительная, по диким местам, где только изредка попадаются небольшие селения. Городов почти нет. Сотни, тысячи верст остаются позади. Наконец, столица Восточной Сибири, торговый центр края — Иркутск. В Иркутске отдохнули и дальше, сначала лодками по Лене до Якутска, две тысячи верст незабываемого пути, а потом верхами по местам нехоженым, не тронутым человеком, по горам, где только медведи хозяевами бродят и лениво задирают зазевавшуюся косулю.

Довольно образно описывает архимандрит Иоасаф свои впечатления о пути. Письмо отправлено из Охотска в Валаамский монастырь 13 июля 1794 года:

«Я из Москвы отправился 1794 года января 22 дня. Святую Пасху отпраздновали в Иркутске. Тут был с месяц. Из Иркутска Леною рекою более 2000 верст плыли покойно, во всяком довольстве. От Якутска до Охотска более 1000 верст ехали верхами с братиею; а все имущество наше везли 100 лошадей; хотя рекою было и весело, но верхами и того лучше: по лесам, горам, буеракам — всего насмотрелись… Время веселое — май, июнь, июль; пасутся одни медведи; довольно навидались: хотя они и смирны, но лошадей пестовать мастера»…

Тяжелый путь через всю Сибирь пройден. Погружаются в Охотске иноки на корабль, который должен их доставить на Кадьяк. Здесь впервые монахи столкнулись с той обстановкой, с теми людьми, с кем им придется жить годы в американских колониях.

Полон корабль, нагружен человеческими отбросами. Это так называемое пополнение, посылаемое Шелиховым на Кадьяк для культурного внедрения в толщу невежества и неверия. С этими людьми иноки должны будут нести факел просвещения и Христовой веры вглубь американского материка.

Вместо вольных промышленных людей, нанимающихся по контракту, корабль забит ссыльными преступниками, которых Шелихов выторговал у сибирского губернатора. Обе стороны сделкой довольны. Губернатор избавился от группы бесполезных и опасных каторжан-головорезов, а Шелихов приобретает рабочие руки для своего правителя Баранова. Насколько полезны эти «рабочие руки» — это другой вопрос, но факт остается фактом — Шелихов посылает группу обещанных работников.