Герр Р. Гейдрих. Гораздо моложе всех вышеперечисленных, принимал участие еще в перевороте 1932 года. Карьерист из элиты СС. Будучи подчиненным Гиммлера, возможно, сыграл определенную роль еще в не до конца объяснимой смерти Гиммлера в 1948 году. Официально устранил других соперников из полицейского аппарата, таких, как Эйхман, Шелленберг и другие. Говорят, что многие члены национал-социалистской партии боятся этого человека. Ответственный за надзор над вермахтом после прекращения военных действий и известной стычки между полицией и армией, что привело к реорганизации правительства, когда власть партийного аппарата еще больше возросла. Поддерживал Мартина Бормана. Продукт исключительного воспитания, которое предшествовало так называемой замкнутой системе. Говорят, что в традиционном смысле его характер лишен эмоциональности. Его побуждения составляют тайну. Вероятно, можно было бы сказать, что ему видится общество, в котором борьба между людьми сводится к последовательности игр. В некоторых технократических кругах находят, что ему присуща особая квазинаучная отрешенность. В идеологических дискуссиях участия не принимает. Вывод: является типичным для времени, последовавшего за веком просвещения; свободен от так называемых неизбежных иллюзий, как-то: вера в Бога и тому подобное. Значение термина «так называемый реалистический склад ума» так и не было понято нашими учеными-социологами в Токио, поэтому этот человек должен расцениваться знаком вопроса. Тем не менее следует взять на заметку распад эмоциональности, присущий патологической шизофрении.

Бальдур фон Ширах, бывший руководитель гитлеровской молодежи. Считается идеалистом. Привлекательная внешность. Особенно опытным или компетентным его не считают. Искренне предан целям нацистской партии. В заслугу ему вменяется осушение Средиземного моря и мелиорация огромных площадей с целью создания сельскохозяйственных угодий. Принял некоторые меры для смягчения ужасов политики расового искоренения на захваченной территории славянских народов в начале пятидесятых. Апеллировал непосредственно к населению Германии, чтобы остатки славян могли существовать в закрытых районах-резервациях как на территории метрополии, так и на окраинах, призывал к прекращению определенных форм убийства «из сострадания» и медицинских экспериментов, но потерпел неудачу.

Доктор Зейсс-Инкварт, нынешний управляющий колониальными владениями Рейха, отвечающий за политику по отношению к окраинам. Наверное, его больше, чем других, ненавидят на территории Рейха. Говорят, что он был инициатором большинства, если не всех, репрессивных мер по отношению к покоренным народам. Вместе с Розенбергом разрабатывал идеологическое обоснование таких всеобъемлющих и чудовищных акций, как попытки стерилизации всего русского населения после прекращения военных действий. О реализации этого проекта нет достоверных сведений, однако он считается одним из нескольких, особо ратовавших за уничтожение всей природы Африканского континента, что создало бы условия для массового исчезновения негритянского населения. Вероятно, по темпераменту он ближе всех к первому фюреру — Адольфу Гитлеру.

Представитель Министерства иностранных дел закончил свою сухую, неторопливую информацию.

Мистер Тагоми подумал: «Похоже, я схожу с ума. Мне нужно как-то отсюда уйти, у меня начинается приступ. Тело больше не может вмещать все это, оно начинает отторгать чуждое ему, я умираю».

Он с трудом поднялся на ноги и начал протискиваться к выходу через стулья и людей, почти ничего не видя.

Скорее в туалет. Он побежал по проходу между рядами.

Несколько голов повернулось в его сторону. Его увидели. Какое унижение — обморок во время столь важной встречи.

Дайте пройти! Он выбежал в дверь, которую перед ним открыл служащий посольства.

И сейчас же улеглась паника. Окружающее перестало плыть перед его глазами, снова стали различимы предметы — пол, стены.

Приступ головокружения. Функциональное расстройство среднего уха, вне всякого сомнения.

«Какое-то ограниченное, кратковременное расстройство», — подумал он.

Нужно прийти в себя, восстановить с внешним миром связь, вспомнить, как он устроен.

За что ухватиться? За религию? За…

Служащий посольства подхватил его локоть.

— Сэр, вам помочь?

— Спасибо, мне уже лучше.

Лицо служащего было спокойным и внимательным, ни тени насмешки. «Возможно, что все они будут смеяться надо мной где-то в глубине души», — подумал мистер Тагоми.

«Я не могу поверить в это. Я не могу выдержать этого. Разве то, что я сделал, грешно?» Прислушиваясь к шуму движения на Зуттер-стрит, он подумал о кулуарных разговорах, о представителе МИДа, выступавшем перед элитой Сан-Франциско. «Вся наша религия неверна. Но что же мне делать?»— спрашивал он себя. Он прошел к главному входу в посольство. Какой-то служащий открыл дверь, и мистер Тагоми спустился по ступенькам к стоянке автомобилей. Шофер его машины стоял вместе с несколькими другими шоферами.

«Это неотъемлемая часть нашего мира, проникающая в наши тела, даже в камни, на которых мы стоим. Все вокруг пропитано злом. Почему? Мы, как слепые кроты, роемся в земле, осязая ее своим рылом. Мы ничего не знаем. Я постиг это теперь, когда не знаю, куда же мне идти. Остается только вопить от страха, бежать без оглядки. От Кого ждать сострадания? Смейтесь надо мной! — подумал он. — Нет, нужно возвращаться в контору».

— «Ниппон Таймс Билдинг»! — приказал он шоферу. — Помедленнее.

Из окна машины он смотрел на город, автомобили, магазины, высокие здания, многие из которых были очень современны. Люди. И все эти мужчины и женщины спешат куда-то по своим глубоко личным делам.

Когда он добрался до своего кабинета, то поручил мистеру Рамсею связаться с другим Торговым Представительством, занимавшимся рудными ископаемыми, и попросить, чтобы их представитель на встрече в посольстве связался с мистером Тагоми, как только вернется.

Звонок раздался незадолго до полудня.

— Вы, наверное, заметили мое недомогание во время встречи, — сказал мистер Тагоми в трубку. — Оно было, несомненно, замечено всеми, особенно мой поспешный Уход.

— Я ничего не заметил, — ответил глава Представительства по импорту руды в Японию. — Вот только после инструктажа я не увидел вас и заинтересовался, что с вами произошло.

— Я высоко ценю вашу деликатность, — невыразительно произнес мистер Тагоми.

— Совсем нет. Я уверен, что все были настолько поглощены лекцией Министерства иностранных дел, что вряд ли были в состоянии отвлечься на что-либо другое. Что же касается того, что произошло после вашего ухода… Вы присутствовали при изложении кратких характеристик претендентов на власть? Сначала говорилось об этом.

— Я дослушал до того момента, когда пошла речь о Зейсс-Инкварте.

— После этого докладчик пространно говорил об экономическом положении Рейха. Правительство Родных Островов придерживается точки зрения, согласно которой замыслы Германии низвести население Европы и Средней Азии до положения рабов плюс истребление всех интеллектуалов, буржуазных элементов, патриотической молодежи и многого другого обернется экономической катастрофой. До сих пор нацистов спасали только внушительные достижения германской науки и промышленности. Чудесное оружие, так сказать…

— Да.

Мистер Тагоми сел в кресло, держа трубку в руке.

— Так же как и их удивительные ракеты ФАУ-1 и ФАУ-2 и реактивные истребители военного времени.

— Все, что они делают, это всего лишь ловкость рук, — сказал эксперт по рудам. — Главным образом их экономика держится на использовании атомной энергии и на том, что внимание широких кругов общественности систематически отвлекается, ну хотя бы запуском ракет на Марс и Венеру. Так сказал докладчик.

— Значение всех этих факторов сильно преувеличено нацистами, — заметил мистер Тагоми.

— Прогноз докладчика был очень мрачен. Он сказал, что возникло ощущение, будто большинство высокопоставленных нацистов отказывается открыто смотреть в лицо фактическому застою в экономике. Поступая так, они еще больше развивают тенденцию к еще более рискованным и грандиозным авантюрам, к меньшей предсказуемости, к меньшей стабильности экономики в целом. Сначала цикл фанатического энтузиазма, затем страх, затем решения партии и жесты отчаяния — и все опять идет по кругу. Все это, как он указал, ведет к тому, что власть могут захватить в крайней степени безответственные и безрассудные претенденты.