Ни Готорн, ни Каролина не проронили ни слова, слушая ее тираду.

Наконец, Готорн сказал:

— Он и я давным-давно пришли к соглашению относительно своих прерогатив. Если я спрошу у него, почему он написал «Саранчу», я полажу с ним, возвратив ему свою долю. Вопрос подразумевает то, что я ничего не сделал, если не считать того, что печатал на машинке, а это будет с одной стороны неверно, а с другой — нескромно.

— Я сама спрошу у него, — сказала Каролина, — если ты не возражаешь.

— Разве это твой вопрос, чтобы спрашивать? — сказал Готорн. — Пусть уж лучше спросит она.

Обернувшись к Юлиане, он сказал:

— У вас какой-то сверхъестественный ум. Вы об этом знаете?

— Где ваш Оракул? — спросила Юлиана. — Мой остался в автомобиле в отеле. Я возьму ваш, если позволите, если нет, то вернусь за своим.

Готорн вышел из гостиной и через несколько минут вернулся с двумя томами в черном переплете.

— Я не пользуюсь тысячелистником, — сказала Юлиана. — Мне не удается сохранить полную связку, я все время теряю стебельки.

Юлиана села за кофейный столик в углу гостиной.

— Мне нужна бумага, чтобы записывать вопросы, и карандаш.

Все подошли к ним поближе и образовали что-то вроде кольца вокруг нее и Абеденсена, наблюдая за ними и прислушиваясь.

— Вы можете задавать вопросы вслух, — сказал Готорн. — У нас здесь нет друг от друга секретов.

— Оракул, — спросила Юлиана, — зачем ты написал книгу «Саранча садится тучей»? О чем мы должны были узнать?

— У вас приводящий в замешательство, суеверный способ изложения своего вопроса, — сказал Готорн.

Он присел, чтобы лучше видеть, как падают монеты.

— Давайте, — сказала он.

Он передал ей три старинные китайские монеты из меди с отверстиями в центре.

— Обычно я пользуюсь этими монетами.

Она начала бросать монеты, чувствуя себя спокойной и свободной.

Он записывал выпадающие строчки.

Когда она шесть раз бросила монеты, то взглянула на его записи и спросила:

— Вы знаете, какая получилась гексаграмма? Не пользуясь картой?

— Да, — ответил Готорн.

— Чанг Фе, — сказала Юлиана. — Внутренняя правда. Я знаю это, не заглядывая в карту, как и вы, и я знаю, что она означает.

Подняв голову, Готорн пристально посмотрел на нее.

У него было почти дикое выражение лица.

— Она означает, что все, о чем сказано в моей книге, — правда?

— Да, — ответила она.

Тогда Готорн захлопнул оба тома и выпрямился.

Долгое время он молчал.

— Даже вы не можете смело смотреть в лицо правде, — сказала Юлиана.

Он какое-то время размышлял над ее словами. Взгляд его стал совершенно пустым, и Юлиана заметила это. Она поняла, что он смотрит внутрь, поглощенный собой.

Затем его взор снова прояснился, и он, хмыкнув, сказал:

— Я ни в чем не уверен.

— Верьте, — сказала Юлиана.

Он мотнул головой.

— Не можете? — спросила она. — Вы уверены в этом?

— Хотите, чтобы я поставил автограф на вашем экземпляре?

Он встал.

Она тоже поднялась.

— Думаю, мне пора уходить, — сказала она. — Большое спасибо. Извините, что я испортила вам вечер. С вашей стороны было так любезно принять меня.

Пройдя мимо него и Каролины, она направилась сквозь кордон гостей к двери в спальню, где были ее шубка и сумочка.

Когда она надевала шубку, рядом с ней оказался Готорн.

— Вы знаете, кто вы?

Он повернулся к Каролине, стоявшей рядом с ним.

— Эта девушка просто какой-то демон, маленький дух из преисподней, который…

Он поднял руку и потер ею бровь, приподняв очки, чтобы сделать это.

— …который без устали рыщет по лику Земли.

Он водрузил очки на место.

— Она совершает инстинктивные поступки, просто выражая этим, что существует. У нее и в мыслях не было показаться здесь или причинить кому-то вред. Это просто так получилось у нее, как случается погода. Я рад, что она пришла, и ничуть не жалею, что узнал об этом, об откровении, которое ей помогла постичь книга. Она не знала, что ей предстоит здесь сделать и что обнаружить. Я думаю, что всем нам в чем-то повезло. Так что не будем на нее сердиться. Ну как, о’кей?

— Она несет в себе чудовищный дух разрушения, — сказала Каролина.

— Такова реальность, — сказал Готорн.

Он протянул Юлиане руку.

— Спокойной ночи, — сказала она. — Слушайте свою жену и по крайней мере не расставайтесь с каким-нибудь оружием.

— Нет, — сказал он. — Я решил так давным-давно. Я не хочу, чтобы это меня беспокоило. Я могу положиться на Оракула и сейчас, и потом, если меня будут тревожить страхи, особенно ночью. Положение не так уж и скверно.

Он слегка улыбнулся.

— Фактически сейчас меня беспокоит больше всего то, что, пока мы здесь беседуем, я точно знаю, что все эти бездельники, которые околачивались возле нас и прислушивались к каждому нашему слову, вылакают все спиртное в доме.

Повернувшись, он большими шагами направился к буфету, чтобы бросить в свой бокал свежий кусочек льда.

— Куда же вы теперь собираетесь направиться? — спросила Каролина.

— Не знаю.

Эта проблема мало тревожила ее.

«Я, должно быть, очень похожа на него, — подумала Юлиана. — Не позволяю себе беспокоиться о некоторых вещах, какими бы серьезными они ни казались».

— Возможно, я вернусь к своему мужу, Френку. Я попыталась созвониться с ним сегодня вечером. Возможно, я попробую еще раз. В зависимости от настроения и самочувствия.

— Несмотря на то, что вы для нас сделали, либо то, что вы сказали, что сделали…

— Вы хотите, чтобы я больше никогда не появлялась в вашем доме? — сказала Юлиана.

— Если вы спасли жизнь Готорна, то это ужасно, но я настолько внутренне разбита, что не могу постичь того, что вы сказали и что ответил Готорн.

— Как странно. Я бы никогда не подумала, что правда может так сильно вас рассердить.

«Правда, — подумала она, — такая же ужасная, как смерть. Но откопать ее гораздо труднее. Мне просто повезло».

— Я думала, что вам будет так же приятно, как мне. Это недоразумение, не так ли? — Она улыбнулась. После некоторого молчания миссис Абеденсен тоже удалось улыбнуться.

— Что ж, в любом случае спокойной ночи.

Миг — и Юлиана вышла на дорожку, прошла освещенные пятна окон гостиной и окунулась во мрак, лежащий перед домом на неосвещенном тротуаре.

Она шла, не оглядываясь на дом Абеденсена, и искала взглядом какой-нибудь кеб или такси, что-нибудь движущееся, яркое и живое, на чем могла бы вернуться в отель.

* * *

Бесконечные

— Мне это не нравится, — сказал майор Криспен Эллер.

Нахмурившись, он смотрел в иллюминатор. Астероид как астероид, вода в изобилии, умеренная температура, кислородно-азотная атмосфера земного типа…

— И никаких следов жизни. — Гаррисон Блейк, помощник командира, присоединился к Эллеру. — Никакой жизни, несмотря на идеальные условия. Воздух, вода, хорошая температура. В чем дело?

Они переглянулись. Под килем крейсера IX43 простиралась однообразная и бесплодная поверхность астероида. IX43 находился далеко от своей базы, на полпути через Галактику. Соперничество с триумвиратом Марс — Венера — Юпитер привело Землю к поискам и разведке каждого камешка в Галактике, чтобы заявить свои права на рудные концессии. Маленькие изыскательские корабли вели кочевую жизнь, прокладывая себе путь через периферию Солнечной системы, постоянно подвергаясь опасности встречи то с метеоритом, то с облаком бактерий, то с космическими пиратами. Вот уже почти год крейсер IX43 втыкал то тут, то там свой бело-голубой флаг. Три члена экипажа вполне заслужили отдых, отпуск на Земле и возможность истратить свои сбережения.

— Вы только взгляните! — воскликнул Эллер. — Идеальные условия для жизни — и ничего, кроме голых скал!

— Мог быть несчастный случай. — Блейк пожал плечами.