— Что такое «Убик»? — спросил он, желая, чтобы она побыла с ним подольше.

— Сосуд «Убика», — сказала она, — это портативный переносной ионизатор, работающий при высоком напряжении. Он питается от гелиевой батареи с напряжением в двадцать пять киловольт. При помощи специального приспособления в ускорительной камере заряженным ионам придается движение по спирали, закручивающейся против часовой стрелки. В результате этого они приобретают особые качества и как бы облепляют тело, а не рассеиваются в пространстве. Поле ионов замедляет скорость находящихся в воздухе антипротофазонов. Как только скорость последних падает, они перестают быть антипротофазонами и, согласно правилу симметрии, уже не могут реагировать с протофазонами, излучаемыми человеком, помещенным в холодильник, то есть находящимся в состоянии полужизни. Конечным результатом является увеличение плотности потока протофазонов, а это означает прирост — по крайней мере, на определенное время — энергии активности протофазонов. В результате этого у человека, находящегося в состоянии полужизни, наблюдается возрастание энергетического потенциала, и он в определенной степени перестает ощущать низкую температуру холодильника. Вы можете видеть, что те формы, которые испытали регрессивный процесс…

— Не надо говорить: «отрицательные ионы», — задумчиво произнес Джо. — Ионы все отрицательные.

— Может быть, мы еще встретимся, — сказала девушка, снова удаляясь от него. — Мне было приятно оказать вам эту услугу. Может быть, в следующий раз…

— Мы могли бы пообедать вместе, — закончил за нее Джо.

— Заранее благодарна за приглашение, — сказала она.

— Кто изобрел «Убик»? — спросил Джо.

— Группа серьезных людей, находящихся в состоянии полужизни и подвергающихся опасности со стороны Жори. Это в первую очередь Элла Ранкитер. Совместно с другими она работала долгие годы, и, несмотря на это, препарат доступен в весьма ограниченных количествах.

Отступая все дальше каким-то грациозным шагом, она почти исчезла с его глаз.

— В «Матадоре», — прокричал ей вслед Джо. — Жори удалось создать там неплохой ресторанчик. Или, скорее, — переместить его до подходящего момента. — С минуту он прислушивался, но ответа не получил.

Осторожно держа баллончик с «Убиком», он направился в сторону оживленной улицы, пытаясь поймать такси. Когда он вышел на освещенную улицу, то смог разобрать слова, напечатанные на этикетке:

«МНЕ КАЖЕТСЯ, ЕЕ ЗОВУТ МАЙРА КЭЙНИ. НА ОБРАТНОЙ СТОРОНЕ ФЛАКОНА ТЫ НАЙДЕШЬ ЕЕ АДРЕС И НОМЕР ТЕЛЕФОНА».

— Благодарю, — сказал Джо. — Нам прислуживают духи, умеющие писать и читать.

«Они проникают всюду, умелые, чуткие, быстрые. Они являются из мира живых, они — элементы, обломки субстанции, пульсирующие, как раньше наше сердце. И из всех них наибольшей благодарности заслуживает Глен Ранкитер. Именно он автор всех этих записок, этикеток и инструкций».

Он поднял руку, чтобы помахать проезжающему такси. Автомобиль марки «Грехэм» образца 1936 года с гневным ворчанием затормозил и остановился у тротуара.

17

Я — Убик. Прежде чем появился мир, был я. Я создал солнца и миры. Я создал живые существа и населяемые ими города, разбросанные тут и там. Они идут туда, куда я им прикажу, и делают все, что я пожелаю. Я — слово, но никогда мое имя не было произнесено. Имя, которое никто не знает. Они называют меня «УБИК», но мое подлинное имя от них скрыто. Я — есть, и я буду всегда.

Глен Ранкитер безуспешно разыскивал директора моратория.

— Вы и в самом деле не знаете, где он? — спросил он у мисс Бисон, секретарши фон Фогельсанга. — Мне необходимо еще раз поговорить с Эллой, это дело весьма серьезное.

— Я прикажу доставить ее, — ответила мисс Бисон. — Вы можете воспользоваться комнатой 4-В. Будьте добры, подождите там, мистер Ранкитер. Ваша жена будет доставлена вам незамедлительно. Вы можете пока немного отдохнуть.

Ранкитер отыскал комнату 4-В и принялся беспокойно расхаживать. Наконец, появился служащий моратория, толкавший перед собой на ручной тележке гроб с телом Эллы.

— Простите, что заставил вас ждать, — сказал он и принялся подключать электронные устройства, необходимые для установления связи. Он мурлыкал себе под нос какую-то мелодийку.

Через минуту работа была окончена. Служащий в последний раз проверил соединения, удовлетворенно кивнул головой и направился к выходу.

— Это — для вас, — сказал Ранкитер, вручая ему несколько пятидесятицентовых монет, которые насобирал по карманам своего пиджака.

— Благодарю вас, мистер Ранкитер, — сказал сотрудник моратория. Он посмотрел на деньги и неожиданно нахмурился. — Что это такое? — спросил он.

Ранкитер какое-то время рассматривал пятидесятицентовики. Он понял, что насторожило техника: деньги явно отличались от обычных монет, находящихся в обращении.

«Чей это профиль? — спросил он сам себя. — Кто это выбит на всех монетах? Это не тот, кто должен там находиться, и все же кто-то не совсем посторонний. Мне кажется, я его знаю».

Неожиданно он узнал профиль. «Интересно, что бы это могло означать? — задумался он. — Это самая странная вещь из всех, что случались со мной раньше. Большинство происходящих в мире событий рано или поздно можно как-то объяснить. Но портрет Джо Чипа на пятидесятицентовой монете?»

Это были первые деньги с профилем Джо Чипа, которые он встречал в жизни.

Отозвавшееся холодным ознобом чувство говорило ему, что если он перероет свои карманы и бумажник, то найдет их гораздо больше.

Но это было только началом.

Конец

Человек в высоком замке

Глава 1

Всю неделю мистер Чилдан с волнением просматривал почту, но ценная посылка из Средне-Западных Штатов до сих пор не пришла. Когда он открыл свой магазин утром в пятницу и на полу под прорезью для почты увидел только письма, он сразу понял, что заказчик будет недоволен. Нацедив из пятицентового автомата, встроенного в стену, чашку растворимого чая, он взялся за веник. Скоро торговый зал магазина «Американские художественные промыслы» был готов к открытию: все блестело и сверкало, касса полна мелочи, в цветочной вазе свежие бархатцы, из репродуктора льется тихая музыка.

Снаружи по тротуару Монтгомери-стрит клерки спешили в свои конторы. Вдалеке прошел троллейбус. Чилдан остановился и с удовольствием поглазел на него. Женщины в длинных пестрых шелковых платьях — на них он тоже поглазел. Зазвонил телефон, и он повернулся, чтобы снять трубку.

— Алло, — прозвучал знакомый голос.

Сердце Чилдана упало.

— Это мистер Тагоми. Не прибыл ли заказанный мной вербовочный плакат времен Гражданской войны, сэр? Вспомните, пожалуйста, вы обещали, что он прибудет еще на прошлой неделе.

Резкий, нервный голос, на грани соблюдения приличий.

— Разве я не оставил вам задаток, мистер Чилдан, сэр, договариваясь с вами? Вы понимаете, что это будет подарок? Я ведь уже объяснял. Клиенту…

— Международная справка, — начал Чилдан, — которую я навел за свой собственный счет, мистер Тагоми, сэр, в отношении обещанной посылки, которая, как вы понимаете, не из этого района и поэтому, следовательно…

— Значит, она еще не получена… — перебил его Тагоми.

— Нет, мистер Тагоми, сэр.

Наступило ледяное молчание.

— Я больше не могу ждать, — сказал Тагоми.

— Разумеется, сэр.

Чилдан угрюмо посмотрел сквозь стекло витрины на теплый солнечный день и на конторы Сан-Франциско.

— Тогда предложите замену. Ваши рекомендации, мистер Чулдан.

Тагоми умышленно произнес фамилию неправильно — оскорбление в пределах Кодекса, и потому уши Чилдана вспыхнули.