«Я думала, у Доверия есть план, как спасти всех. Чем дольше я искала, тем чаще возвращалась к своему отцу, к себе самой, к вопросам, на которые никто не мог ответить. Почему он создал меня? Зачем кому-либо прятать Партиала среди людей? Что я должна была совершить, кем стать и чего добиться? Кем я…»

Она рыдала, совершенно не в состоянии сформулировать мысль даже в своем сознании. Она смела верить, что была частью плана, что отец создал ее ради этого самого времени, ради этой самой цели — ради исцеления обоих видов и спасения мира. Потерять эту мечту оказалось достаточно тяжело, но чистое высокомерие того, что подобная мечта была у нее с самого начала, заставило ее разлететься на кусочки.

Двадцать минут спустя ее нашла доктор Морган. Кира лежала на полу, свернувшись клубочком и дрожа в своем больничном халате.

— Со спинномозговой жидкостью получился еще один тупик. Мне нужны ткани головного мозга.

Кира не стала спрашивать зачем, какими методами воспользуется Морган или какое количество тканей ей требовалось. Она заставила себя подняться на ноги, сжимая подставку капельницы, как трость, и шаркающей походкой двинулась к операционной комнате. Биопсии были неприятны и болезненны и напоминали скорее пытку, чем медицинские процедуры, но Кира с мрачным видом улеглась под пауком. Больница была так пустынна, что в коридорах они не встретили больше никого. Слишком много Партиалов погибло.

Блестящие иглы вонзились в Киру, как кинжалы, но девушка обрадовалась боли. Это было все, что у нее осталось.

Наблюдая за Нандитой, Ариэль барабанила пальцами по прикладу своей винтовки. Женщины готовились покинуть дом. Убить Нандиту будет легко: полсекунды, чтобы прицелиться, секунда, чтобы нажать на курок. Бах. Смерть. Так легко избавить мир от его самого бессердечного, лживого, преступного жителя. Нандита Мерчант создала Партиалов, создала РМ, выкрала Ариэль и еще троих девочек и много лет у всех под носом проводила над ними эксперименты, обманывая своих воспитанниц насчет их собственной природы. Ариэль была Партиалом. Ее сводные сестры — Кира и Изольда — были Партиалами. Врагом.

Ариэль казалось, будто Нандита одним предложением изменила ее, будто волшебным заклинанием забрала ее человеческую сущность и оставила девушку задыхаться в темноте. Она превратила ее в монстра, с когтей которого по-прежнему капала кровь всего мира. Ариэль не знала, что и думать или даже как. Она не могла осознать произошедшее. Мир переменился и больше никогда не будет прежним.

После откровения женщины осталось лишь одно: Ариэль ненавидела Нандиту раньше и ненавидела ее сейчас. Она легонько прикоснулась к курку, даже не целясь в сторону Нандиты. Ощущение изгиба металлического рычажка окатило ее мрачным запретным возбуждением. Это будет так легко.

В комнату вошла Изольда. В каждой руке у нее было по набитому рюкзаку, а на груди в плотном слинге находился Мухаммед-хан, ее краснолицый вопящий малыш. Ариэль вернула свою ладонь обратно на приклад.

— У меня здесь одеяла, одежда и все из этого дома, что можно использовать как пеленки, — произнесла Изольда. Ее глаза были красными, а голос — хриплым от эмоций и усталости. — Кажется, это всё, но не уверена. Такое ощущение, будто я что-то забыла.

— Все хорошо, — ответила Нандита, безрезультатно поглаживая Хана по щеке. Мальчику было пять дней — в мире после Раскола, где большинство детей умирали, не прожив и трех, это было чудом. Однако явный иммунитет ребенка к РМ не спасал его от другой болезни, которая мучила его с рождения, — загадочного недуга, от которого младенец находился в лихорадке, а его кожа покрылась нарывами и плотными грубыми пятнами. Нандита считала, что может спасти его, что, так как Хан являлся гибридом человека и Партиала, он сможет лучше сопротивляться болезни. Но Ариэль знала правду. То, что ее собственный ребенок был гибридом, не спасло его два года назад. Не спасет это и дитя Изольды.

Изольда опустила рюкзаки на диван, где уже лежала поклажа Хочи и Сенатора Эрин Кесслер, приемной матери Хочи. Рюкзак Мэдисон находился на полу. В основном девушка набила его припасами для Арвен, своей малютки, единственного со времен Раскола здорового человеческого детеныша.

Когда раздался внезапный стук в дверь, Изольда в ужасе замерла. Глаза всех женщин в доме расширились, в них появилось безумное выражение: стук в дверь мог означать только одно.

Солдаты-Партиалы.

Ариэль одним уверенным взглядом окинула комнату: почти все в доме могло послужить основанием для ареста, начиная с Арвен. Партиалы слышали о живом человеческой ребенке, которому был год, и хотели забрать девочку, чтобы проводить над ней эксперименты.

Среднестатистическому наблюдателю вид Хана ничего не скажет — из-за своего состояния мальчик покажется просто еще одним обреченным ребенком, — но оружие являлось контрабандой, а набитые рюкзаки — верным признаком того, что обитатели дома собрались бежать. Покидать Ист-Мидоу никому не позволялось. Если Партиалы решат, что Ариэль и остальные задумали нечто подобное, то арестуют женщин просто на всякий случай.

Ариэль сунула свою винтовку за книжный шкаф, где оружие оставалось в пределах доступа на случай необходимости, и поймала рюкзаки, которые бросила ей Хочи. Нандита, которую Партиалы искали почти с тем же рвением, что и Киру, спряталась в заднюю комнату, и Сенатор Кесслер сделала то же самое: строго говоря, женщина не была преступницей, но, если Партиалы узнают, что она сенатор, то могут забрать ее.

Изольда пыталась успокоить своего ревущего сына, а в глубине задней комнаты под секретной половицей Мэдисон тихо укачивала Арвен. Ариэль спрятала последние рюкзаки в кухонном шкафчике. С момента стука в дверь прошло не более десяти секунд. Солдат снаружи снова громко постучал, и Ариэль впустила его.

— Что вам нужно?

Ее голос прозвучал более сердито, чем она бы предпочла. Она пыталась разыгрывать невинность и надеялась не привлекать внимание. Когда Партиалы не отреагировали на ее грубость, Ариэль поняла, что, возможно, это был самый естественный ответ, который можно было услышать в оккупированном городе. Она позволила себе сердито нахмуриться и удивилась, насколько приятно было это сделать.

Двое солдат на крыльце были молоды. На вид им было по восемнадцать лет, но так выглядели все Партиалы, хотя Ариэль знала, что их возраст приближался к двадцати годам. Она гадала, видела ли этих двоих раньше в городе. Возможно, они дежурили на углу улицы, когда она выходила на поиски еды, но все пехотинцы казались похожими, так что девушка не могла понять. Партиалы не являлись точными копиями друг друга, но вполне могли бы. Ариэль считала, что различать их было совершенно невозможно. Это заставило ее задаться вопросом, думали ли Партиалы так же о людях.

На последней мысли она лишь поморщилась, ощутив тошноту от осознания, что понятия «мы» и «они» за три дня полностью изменили свое значение.

— Мисс, — сказал первый Партиал, — мы услышали из дома плач ребенка. И пришли убедиться, все ли в порядке.

«Хочешь сказать, вы пришли проверить, не Арвен ли это», — подумала Ариэль. Она посмотрела на Изольду, которая ответила ей взглядом бессильной ярости, а затем коротко и почти незаметно кивнула. Женщины заранее разработали план использовать Хана, чтобы прикрыть Арвен. Хотя Изольда и согласилась на это, она ненавидела замысел от всей души.

— Да, — ответила Ариэль, указывая на спеленатого младенца. — Вы можете помочь? Мы сделали все возможное, но он умирает. — Партиалы посмотрели на Изольду с ребенком, и Ариэль шагнула ближе. — Это РМ, и он убивает малыша. — Она чувствовала, как закипает, и обрушила на Партиалов весь свой гнев, словно из огнемета: — У вас что, нет никаких лекарств? Нам говорили, у Партиалов есть лекарство. Вы можете помочь этому крошке? Или вы здесь лишь для того, чтобы смотреть, как он умирает?

Первый Партиал шагнул в дом и подошел к Изольде, внимательно рассматривая Хана. Изольда тоже вошла в роль, хотя вела себе скорее приниженно, чем злобно. Ариэль изучала второго Партиала, который по-прежнему стоял в дверях, прикрывая своего напарника, как хороший товарищ. Его винтовка не была нацелена куда-либо, но солдат мог в мгновение ока воспользоваться ей. Из собственного опыта все женщины знали, насколько быстрыми были Партиалы.