Первое время мне сложно было с «УРАЛом» с коляской: всю предыдущую свою мотожизнь я имел дело с лёгкими спортивными мотоциклами, а тут — на тебе! Почему-то поначалу казалось, что «УРАЛ»-тяжеловес перевернётся на бок и подомнёт меня. И пришлось довольно долго избавляться от этого неприятного ощущения. В первые дни, когда приходил мой черёд вести мотоцикл, у Владимира-оператора, сидящего справа в коляске, наверное, сжималось от ужаса сердце. А ведь сильный мотоцикл можно сравнить с резвым конём, требующим определённого навыка. Впрочем, чуть позже и я, и оператор настолько привыкли, что начали даже вставать на ходу, а когда Володя при этом, стоя в полный рост в коляске, манипулировал видеокамерой, то всё было похоже на голливудский боевик. Даже позабывалось, как вначале сверхосторожный Володя Сайгаков был оператору более желанным водителем.

В ночной темноте запросто можно потеряться в пустыне, двигаясь по колее, которая вдруг резко, словно порванная нить, обрывается и исчезает в песках. И однажды с нами всё же произошёл такой случай.

Мы оказались во мраке и неизвестности на просторах пустыни. Над нами сверкал звёздный купол и хозяйка ночи — луна, но вдруг всё спряталось, пустота. Лишь только вдалеке, примерно в трёх километрах слева от нас, мерцали тусклые огоньки какого-то посёлка. Необходимо было выйти на верный путь. Прибор GPS показывал координаты, а линия тропы исчезла «в никуда». Прорываться на мотоцикле через пески и небольшие барханы-наносы к огням домов не стоило — это тяжкий, если не невозможный, труд. Я вызвался сбегать к селению, мы думали, что оно располагается вблизи Нила.

Беру у Сергея компас, определяю направление, и иду на свет огней. Не прошел я и одного километра, как уже был отрезан тьмою от нашего становища — его огонька не было видно. Я то бежал, то шёл быстрым шагом, натыкаясь в спешке на чахлые мимозы, предвестники нильской воды, спотыкался и чуть не падал. Тут и там, словно автомобили на свалке, отслужившие людям, а ныне преданные забвению, валялись мёртвые верблюды — корабли пустыни.

Ближе к постройкам послышался неистовый лай собак, конечно, они почуяли чужака. В темноте я увидел силуэты женщин с мотыгами допоздна работающих на огородах. Я крикнул: «Салам Алейкум!» Увидев меня идущего со стороны пустыни с фонариком в руке, те подняли крик и шум, побросали всё и испуганно побежали в сторону ближайших глиняных домов, призывая к помощи мужчин. Собаки надрывались вовсю, но пока не приближались ко мне. И у меня мелькнуло предположение: «Возможно, скоро псов отпустят на таинственного пришельца! И что тогда?» Вскоре из мазанок выбежала целая толпа мужчин в белых сорочках, и все они направились в мою сторону. Интересно — кого они во мне узрели? На всякий случай я психологически приготовился к битве, втайне надеясь, что меня не забьют камнями и палками без суда и следствия.

— Who are you? (Кто ты?) — нашёлся один из толпы англоговорящий.

— Я — путешественник! Русский! Мотоциклист! — быстро ответил я окружившим меня арабам. — Там, в пустыне, меня ждут друзья! Мотоциклы завязли в песке, — добавляю я, указываю рукой в темноту. Арабы заулыбались, почувствовалось их удивление и душевное расположение, как будто их предупреждали, что мы можем появиться в их краях.

Во все глаза они принялись меня разглядывать — странного ночного пришельца. Жестикулируют, с жаром делятся друг с другом впечатлениями, царит прямо-таки воодушевление. Действительно, я для них — интересный и необычный объект: светлые волосы и борода, любопытная одежда, появился из ночи, из пустыни, весь в пыли, немытый. Некоторые касаются моего кожаного жилета, берут меня за руку, тем самым дают мне понять, что я — лучший гость у них в деревне.

— Добро пожаловать! Русский — это хорошо! Америка — плохо! — приглашают меня знаками в дом.

Я деликатно отказываюсь от приглашений, признаться честно, мне вовсе не хотелось гостить у них в тот момент, когда мне нужно бежать к оставленным ребятам и мотоциклам. Быть может, для арабов жизненно важно принять как полагается ночного русского скитальца. По ходу я задаю вопросы англоязычному суданцу:

— Как выехать на главную дорогу? И есть ли она вообще? Арабы уверяют меня:

— Very good road! (Очень хорошая дорога!) — и указывают в сторону, где я сумел разглядеть огоньки фар автомобилей.

Слава Богу, дорога найдена, и я ретируюсь, прощаясь, убегаю в темноту, туда, откуда пришёл, очевидно, оставив моих новых гостеприимных знакомых в большом недоумении.

Найти ребят оказалось не так-то просто в этой тьме. Три километра я уже давно пробежал, а мотоциклы всё не появлялись. В перспективе остаться одному в пустыне на ночь мне не виделось ничего хорошего. Начинаю искать нужное направление, то ли мой прибор немного врал, но мне казалось, что я отклонился вправо от ребят. Начинаю выкрикивать имена, а в ответ — тишина. Куда идти? Но через какое-то время показалось мигание фар мотоциклов — условный знак, верный ориентир для меня — потерявшегося.

Разбив очередной бивак в десяти метрах от Нила, сидим на берегу, любуемся на его вечные стремительные воды в ночном виде. Выбранное место вполне соответствовало нашим требованиям. Рядом не было никаких признаков пребывания и жизнедеятельности человека. Над палаткой шелестели пальмовые листья, потрагиваемые лёгким ветерком. Мысли, разгорячённые дневной жарой, постепенно приобретают другое течение, более умиротворённое и тихое.

Ночью мне не спалось, за тентом палатки что-то происходило. Копошились какие-то животные. Возможно, грызуны подбирали хлебные крошки, оставленные нами после лёгкого ужина. Но звуки становились всё громче — как будто приближались копытные. «Антилопы!» — пронеслось в голове, и мне очень захотелось увидеть ночных гостей. Я резко выглянул из палатки, но, на удивление никого не оказалось. Выхожу наружу, брожу по зарослям, но нет никакого близкого присутствия животных. Странные повадки? Кто бы это мог быть? У берегов реки, где есть хоть какая-то растительность, ищут спасения от дневного зноя и раскалённого песка, впитывают влагу жизнедающего русла многочисленные птицы и звери.

Вскоре забрезжил рассвет. Жгучее солнце готовилось вновь иссушить всё на своем пути. День начинался в своём обычном ритме: увязав крепко палатку и рюкзаки к багажнику, наскоро попив чай, мы готовились продолжить преодолевать Сахару. Новый день зачинался, и мы не знали, что он несёт с собой, какие непредсказуемые события.

Прерванный короткий сон сказывался на настроении уставшей команды. Излишняя раздражительность, тяжесть в голове не способствовали ясному восприятию действительности. Каждый вольно или невольно пытался подковырнуть чем-то другого, тем самым снижая нашу сплочённость, столь необходимую в тяжёлых условиях непростого мотопробега.

Пытаясь восстановить в голове картину всех последовавших позже злоключений, я хочу пролить свет на мотивы, причины, предшествующие им.

В очередной деревушке мы нашли столь ценный здесь бензин, что заполнили все имеющиеся у нас канистры. Ведь что ждёт нас дальше — не узнаешь! Излишние запасы никогда не помешают в этих глухих районах.

Тут же имелась дорожная харчевня. Под навесом стоял котёл с единственным блюдом в этих забытых краях — фуль, толчёная, варёная фасоль.

Хозяин поднёс нам коврики, побрызгал водичкой для свежести и подал знак присаживаться. Тут же рядом два араба с несколько испуганным видом скручивали самокрутки, начинённые коноплёй. У них — своя реальность.

Подкрепившись, мы оплатили хозяину сколько полагается. Обошлось без мелкого мошенничества. Такое частенько бывает, замечается там, где идёт торговля или какие-либо денежные операции.

Выехав из деревни, окружённой валом, через странного вида каменную арку, на бескрайние просторы, мы взяли ориентир на виднеющуюся вдали полоску растительности вдоль Нила.

Сегодня вёл мотоцикл я, у Володи был выходной, и он ехал с Сергеем на «соло». Не знаю, что на меня нашло, возможно, улучшение качества колеи, но я вырвался вперёд. Объезжая ухабы и большие камни, я ехал, как заводной, даже не оглядывался на отставших Сергея и Володю. Проехав в таком темпе минут десять, я остановил мотоцикл возле каких-то домиков-мазанок, рядом с колодцем. Оператор Владимир, воспользовавшись случаем, выпрыгнул из коляски, умылся холодной водой. А отставшие наши парни почему-то не показывались.