Вскоре рыхлые пески кончились, мы остановились перевести дух на достаточно твёрдой полосе. Вокруг — ни звука! Я стал вслушиваться в тишину и понял, что безмолвие в пустыне пугающе. В этой тишине вскоре появляется зловещий звон, давящий на психику. Откуда он — разве не из песков исходит? Или от солнца? Нет — это начинает отказывать голова. Мы начали переговариваться, чтобы заглушить голоса пустыни. Я снова задумался, что же привело нас сюда, перебирал в памяти каждое слово брошенное друг другу ранним утром. Начиная день со склок и разногласий, можно ли было надеяться на лучший исход? Нет, конечно! А сейчас приходит постепенно вразумление. Господь и учит человека через вот такие жизненные обстоятельства! И сейчас Он даёт понять, что мы — люди, слишком слабы и ничтожны в своей дерзости и своеволии, тем более смешно проявлять её, когда ты находишься за тысячи километров от дома, в чужой стране, да ещё в дикой безводной пустыне.

Говорят, кто не был в море, тот не молился. Пустыня — тот же океан. Великая и красивая, вероломная, неумолимая и бескомпромиссная стихия, требующая от нас самообладания и мужества. Что мы — люди, заслуживаем, то и получаем: испытания, несчастья, болезни, но часто это бывает нашим спасением, способом врачевания наших закостеневших душ, постоянно отступающих от Бога. Многих самоуверенных гордецов смиряла стихия, оттачивая лучшие душевные качества, освобождая от худших. Мы всего лишь песчинки для океана и капли жизни в пустыне, во власти которой испепелить нас и уничтожить. Но всё в наших руках. Не повороты и прихоти судьбы ведут и направляют нас, звёзды лишь указывают нам путь, но не лишают нас свободы в выборе пути. Что там говорят разные астрологи, гадалки, шарлатаны, экстрасенсы? Разыгрывают людей, манипулируют их некрепкими душами. Люди легко верят кому и чему угодно, не имея твёрдой внутренней опоры, не веря не только в самих себя, но и в Создателя — требующего от нас борьбы и усилий. Где крепкая вера? Наша жизнь состоит из борьбы. Борьбы не только за жизнь, но и внутренней борьбы со своим слабеньким «я».

Каждый сам себе наметил, как он будет уничтожать в себе плевелы, самоутверждаться, выковывая свой характер и находя свой чистый путь. Неужели нам заранее уготован и размечен какой то определённый путь, с которого мы не можем свернуть? И изменить собственной силой воли и усилиями ничего не можем? Так значит, мы — марионетки? Значит, можно забыть про наше истинное назначение и главную цель существования в этом мире? Неужели заранее предрешено, куда пойдет человек — вниз или вверх, в ад или в рай? Если так, то человек — это существо слепое и обманутое. Может ли кто определить широту и глубину мироздания?

Если мы запутались и заблудились на дороге, Господь Бог указывает нам стезю, освещает путь. У любой дороги есть конец, поэтому мы просим благословения у нашего Творца и идём дальше.

Страшно пропасть впустую, не измерив глубины и полноты Божьего помышления о нас. Святые говорят, что смирение — сильное оружие, которое рушит козни врага рода человеческого, сплетающиеся вокруг нас, словно оковы, ведущие в пропасть. В таком случае, смирение — редчайшее качество. Значит, нет путей, кроме тернистых, а вся радость — в преодолении их.

Солнце клонилось к закату, а с ним уносились прочь все шальные и взбалмошные вихри мыслей, как ослаблялись потоки обжигающего света. И прояснялось воспалённое жаром сознание, и надежда, словно лёгким взмахом крыльев, открывала очи нам — прозревающим, в этом пылающем вареве яростного столкновения света и тьмы.

Вырисовывается обновлённая дорога. Кривые пути исправляются и делаются ровнее. Стучащий не стучит в пустоту, а заведомо знает, что отворят. Поверхность песков становилась постепенно твёрже, обеспечивая мотоциклу более лёгкий ход. На фоне заходящего красного солнечного зарева выделялись верхушки пальм, колышущихся на вечернем ветерке, словно причудливые опахала. Упоительная, живая картина, а вовсе не призрачное видение миража, предстала взору — там, за пальмами, свежие стремительные воды Нила. Мы ехали среди густорастущего кустарника. Вдалеке появились огоньки береговых селений. Слава Богу!

Устав от постоянного напряжения и необходимости бдительного контроля в сложной ситуации, я дал сбой! То ли от усталости, а то ли от дрожи в руках, я потерял управление мотоциклом, который перескочив через бугор, ограничивающий наезженную колею, чуть не перевернулся, ударившись о груду камней. Оператор вывалился из коляски, видимо он ушибся, и дал волю своим нервам: «Ну, куда ты гонишь? Ты что — совсем спятил?!» Он сжимал свою сумку с видеокамерой и фотоаппаратом. Я еле сдержался, чтобы не ответить грубостью, молча посмотрел на него, потом ответил: «Да, конечно, я — безумец. Только такие дураки, как мы, ищут что-то вдали от дома!»

Рядом оказалась группа домов, больше всего хотелось пить, и я зашагал к ним. Парень с девушкой, издалека приметив приближающегося к ним измотанного и усталого европейца, безоговорочно поняли, в чём я нуждаюсь больше всего. Они вынесли мне навстречу наполненный водой кувшин. Я с благодарностью принял воду и с жадностью выпил половину, перевёл дух, и ещё раз поблагодарил заботливых жителей Нила. Потом наполнил все имеющиеся у нас пустые ёмкости.

Пустыня многому научила нас, особенно, ценить воду — эликсир жизни. Из сбивчивых ответов местных жителей мы выяснили наше местонахождение. Оказалось, мы недалеко от города Донголы, до которого всего около 40 км. Теперь нужно было вернуть в дорожное русло измученный мотоцикл. Ожидать помощи долго не пришлось — мимо медленно проехал переполненный людьми автобус, наподобие старого советского «пазика». Без лишних разговоров пассажиры, с лёгкостью, с шумным весельем, вытолкали из песка наш мотоцикл.

Я объяснил водителю, что нам необходимо добраться до Донголы, желательно в сопровождении, ведь мы оказались очень склонны теряться в пустыне. Не так ли?

Так как автобус направлялся туда же, то есть, в Донголу, водитель согласился не гнать, держаться в поле зрения. Владимир, чтобы облегчить мотоцикл, а может быть, ему просто надоела моя резкая манера вождения, нашёл свободное место в автобусе, зацепившись на стойке. Я поехал впереди, а автобус следом. Автобус продвигался очень медленно, всё время буксуя в рыхлом песке, даже немного отставал. Никогда не забуду надрывный звук моторов, пробивающихся сквозь пески. Их усталый рёв будет всегда у меня в памяти ассоциироваться с запахами суданских призрачных дорог.

Чтобы не застрять, я ехал не останавливаясь. Остановку сделал только тогда, когда потерял из виду автобус, который скрыли разросшиеся кустарниковые мимозы. Невдалеке я заметил небольшую башню и глиняное сооружение, скрытое забором из того же материала. Возле строений на ковре совершали вечерний намаз несколько арабов. Решив дождаться отставший автобус здесь, я хотел удостовериться — правильном ли еду? Жду, не мешаю молитве людей, пока они закончат. Вскоре один их низ подошёл ко мне и пригласил, так сказать, к столу, то есть к ковру. Мне вынесли чай, сильно разбавленный молоком — это по-судански. Первым делом я спросил:

— Эта дорога на Донголу?

Получаю подтверждение, «да, дорога на Донголу!»

— А сколько километров до Донголы?

— 30 км, один час езды, — уверенно отвечает араб.

Если в Европе все дороги ведут в Рим, то, несомненно, в этом районе все дороги ведут к Донголе. Только там есть паром, переправляющий через Нил, и далее, к дороге на Хартум — столицу страны. Но вообще-то, африканцы склонны отвечать на любой вопрос уклончиво, преуменьшая испрашиваемое расстояние, чтобы не разочаровывать вас. Поэтому мы привыкли переспрашивать, и на основании нескольких ответов иметь более чёткое представление. Если вы спросите, «как далеко до такого-то объекта?», у простодушного крестьянина, оказавшегося случайно у вас на пути, то он, почесав затылок, вместо реальных 50 км, пообещает вам 25 км.

Из личного опыта: предполагаемая дорога длиной в 1 час, составленная на основе ответов африканцев, превратилась в полдня пути. Вот так! Но это, конечно, делается суданцами из лучших побуждений. В их понятиях плохих дорог не существует, если есть дорога, то она — очень хорошая!