Время шло, а Сергей всё не появлялся, значит, возникли какие-то непредвиденные трудности в Лусаке.

Мотоциклы наши стояли на самом видном месте в автостанции, и конечно, привлекали молодое население города, словно цирковое представление. От мотоциклов нельзя было отойти ни на шаг. Люди горели желанием ознакомиться с устройством аппаратов и поглазеть на странных байкеров:

— Двойной мотоцикл! Прекрасный мотобайк! Какие большие моторы! — делились своими впечатлениями между собой чёрные ребята.

— Из какой страны прибыли?

— Россия! — лаконично отвечали мы, чем приводили людей в недоумение. Володя ещё пытался объяснить что-то про страну Казахстан, чем ещё больше вводил в заблуждение невежд:

— Россия? А где это? В Азии или в Европе? Нам оставалось на это ответить только:

— Очень далеко!

Указывали на километры спидометра, на котором уже высветилось 12000 км. Удивлению молодежи не было границ. Почти все из них учились или учатся в школе, и надо полагать, что каждому современному замбийцу должно быть известно, что за пределами Африки существуют другие страны и материки, и такие вопросы, типа — «где находится Россия?» — это, скорее, профанация, чем реальное незнание.

Автостанция находилась рядом с главной улицей города, поэтому народ начинал всё прибывать и прибывать. Да уж, выбрали мы место встречи — не из самых спокойных, но — «место встречи изменить нельзя!»

Возле нас скопилось довольно многочисленная публика, хоть песни пой и деньги бери. Многие городские парни были весьма задиристы и чванливы, и в отличие от своих провинциальных собратьев, были явно испорчены. Проходя мимо нас они не упускали возможности показать свою наглость, выбрасывая в наш адрес какую-нибудь непонятную нам, но явно издевательскую чепуху. У Володи, который один из команды страдал табакокурением, люди постоянно спрашивали сигареты. И всё время нас засыпали однотипными вопросами, щеголяя своим английским, делая это нарочно дерзко. На это мы отвечали:

— Мы не говорим по-английски..

— А откуда вы приехали в Замбию?

Мы предпочитали отвечать упорным молчанием, это начинало действовать и публика заметно редела. Их развлекает наше присутствие и конечно, им невдомёк, как мы устаём от бесконечной лавины вопросов и приставаний. Но впрочем не все люди таковы. Один молодец, увидев, что мы стоим под прямыми лучами дневного солнца, посочувствовал и посоветовал перебраться под тень большого дерева на место его грузовика, который он сразу же отогнал в сторону. Что ж мы благодарны ему за этот поступок. Через 15 минут мы уже находились под пологом густой листвы, продолжая ожидать задерживающегося Сергея.

Прежние навязчивые нарушители покоя уходили, но появлялись новые любопытные. В это время мы невозмутимо учили английские слова по имеющимся словарям, а на глупые вопросы отвечали однозначно:

— No English. Английский язык не знаем!

Иногда я отрывался от этого полезного занятия, доставал альбом и принимался изображать всё, что занимало меня в данный момент, мои мысли. Если бы кто-нибудь поглядел мой альбом, то к своему удивлению обнаружил там не африканские пейзажи, а портреты той, которая находилась сейчас так далеко от меня, и в то же время была так близка, как никогда. Я очень увлёкся и не замечал снующих туда и сюда негров, не слышал шум неуёмной городской суеты. Это были счастливые, безмятежные часы парения. Те следы, что оставляет карандаш на белых листах, бывают красноречивее всяких слов. Уже смеркалось, а брата всё не было.

С наступлением темноты стали появляться отяжелённые спиртным прохожие. Под воздействием алкоголя поведение негров становилось просто невыносимым: нередко наши руки ложились на рукоять ножей, готовых в любой момент усмирить этих зануд, становящихся на грань преступления. Меня при этом не покидало некоторое беспокойство за Сергея, я интуитивно чувствовал, как может чувствовать только родной брат, что сегодня мы его не дождёмся. Есть некая связь между братьями-близнецами. Мне трудно объяснить это, но каждой фиброй своей души ловишь иногда его сигналы. Наверное, такое с каждым бывало. Но каждый при этом подтвердит, что эти тонкие духовные флюиды улавливаются только тогда, когда постоянно кто-то думает о тебе, а ты — о нём.

Вдруг в этой кутерьме кто-то вежливо обратился к нам. Такое столь редкое обращение заставило сразу же обернуться. Перед нами стоял прилично и опрятно одетый индус:

— Добрый вечер! Вы русские?

— Здравствуйте! — поприветствовали мы его и в нескольких словах рассказали о себе.

— Я целый день наблюдаю за вами из соседнего магазина, и подумал, что у вас случились какие-то проблемы?!

— Да, у нас закончились деньги! Теперь ждём моего брата, который поехал за ними.

— Вы устроились на ночлег? — спросил индус.

— Пока нет. Вот дождёмся последний вечерний автобус из Лусаки, а потом будем решать вопрос с ночёвкой.

— Тут недалеко есть кемпинг, которым я заведую, — индус объяснил нам, как найти кемпинг и добавил: — Я предупрежу служащих, чтобы вас приняли!

Мы поблагодарили индийского бизнесмена, а он пожелал нам успешного завершения мотопробега, и уехал. Вот и решён вопрос с жильём на эту ночь. В мире всегда есть люди понимающие путешественников и стремящиеся оказать им помощь. Всего полчаса назад город казался нам враждебным и чужим, и как мало нужно, чтобы изменилось это мнение!

В прибывшем из Лусаки, последнем в этот день, автобусе, Сергея не оказалось, и нам оставалось отправиться в указанное индусом пристанище.

Находясь у себя дома, мы не должны оставлять без внимания и помощи нуждающегося странника, и по возможности, оказать поддержку. Путешественник почти всегда в чём-то нуждается и если не в материальной помощи и ночлеге, то хотя бы в добром отношении. Пилигрим всегда отличается от сомнительного бродяга, поэтому если веришь пришедшему, то открой дверь и впусти его. Хуже будет, если падёт пыль многих дорог у города, который оказался закрытым и негостеприимным. Странник является не только покорителем пространств и дорог, но и посланником, который нечасто может дать однозначный ответ — зачем, для чего он пускается в путь!? За подобными мыслями я провёл вечер.

Город поглотила тьма и тишина. В свои права вступила всесильная и властная ночь. На утро, оставив мотоциклы в кемпинге, мы отправились к автобусной остановке. Странное дело, на месте встречи нас теперь никто не донимал, потому что не было привлекающих внимание мотоциклов, а мы выглядели пешеходами, хотя, правда, и очень необычного вида.

Не простояли мы и часа, как на другой стороне улицы показался Сергей, которого я узнал по стремительной походке. Слава Богу! Мы были так рады встрече, как будто бы не виделись целую неделю. Пока шли к кемпингу, каждый из нас торопился рассказать о своих делах. Сергей, выслушав сначала нас, поведал о своей поездке.

Выехав из Ливингстона в Лусаку, автобус задержался в пути, в результате банки уже были закрыты, и Сергею оставалось ждать утра. Получив на следующий день денежный перевод из России, всю эту сумму, неустойчивой местной валютой — замбийскими квачами, он должен был поменять их на доллары, и на ЭТО ушёл целый день. Беготня в поте лица по всей Лусаке — не позавидуешь!

Завершив все банковские операции, Сергей опоздал на последний автобусный рейс, на тот, что мы с надеждой ожидали вчера вечером. Добирался Сергей на попутных автомобилях, и в Ливингстоне появился вчера поздно вечером, и не зная — где нас искать, устроился в ближайшем, от автостанции, отеле.

Мы снова были вместе, и нам не терпелось скорее продолжать путь. Плотно позавтракав в ближайшем «общепите» и подкупив крупы и консервы, поспешили «накормить» на оставшиеся замбийские квачи и наши «Уралы». В путь!

Если, увидев одну радугу, человек считает её добрым знаком, то как быть, если над водопадом Виктория увидишь три или даже четыре радуги одновременно?

Водопад Виктория на языке макололо «Моей оа тунья», означающее — «Гремящий дым». Первым из европейцев, кто увидел это земное чудо, был Дэвид Ливингстон, это случилось в 1855 году. Водопад с высоты 120 метров низвергается с плато в базальтовую расщелину шириной около двух километров. Далее, внизу, река устремляется в ещё более узкое ущелье глубокой котловины, которая тянется на сотни километров.