— Петро… гляди-ка… Механик футбол несет, — сказал Помидор, заикаясь от волнения. — Сейчас мы будем… — и, не договорив, помчался вниз вслед за Ефимом. Ребята с криком и свистом неслись навстречу пареньку в отглаженных брюках.

— Ну скорее!.. Чего дальше писать? — торопил Петя. Но Николка уже не сводил глаз с мяча.

— Пиши, подцепить магнит к машине, и точка… Пиши сам, я играть побег…

— Что, я один, что ли, буду!..

Возле коз остались только девочки. Люся завистливо глядела на ребят, но не трогалась с места. Футбол — дело мужское.

— А я буду ворота мерить, — упрашивал Помидор, протискиваясь к Механику. — Ладно? Меня примете?

— Разойдись! Глядите, козы разбегутся!

— Я буду ворота мерить…

— Давайте сговаривайтесь! — сказал Механик, не слушая Помидора. — Я и Петро — капитаны.

Обнявшись по-двое, ребята стали расходиться в стороны и шептаться. Помидор, с которым никто не хотел сговариваться, начал отмерять ворота. Он размахивал руками и делал такие широкие шаги, что чуть не падал. Помидора сильно пугало то, что его могут не принять, и он с великим старанием расчерчивал поле, втыкая палочки на границах ворот, и таскал к палочкам одежду: чтобы виднее было, куда бить. А в это время ребята попарно подходили к капитанам.

Подошел Ефим в обнимку с маленьким мальчиком. У мальчика болел зуб, и щеки его были туго повязаны платком.

— Грача или ворону? — загадал Ефим, нажимая на слово «грач», так что сразу было ясно, что «грач» — Ефим, а «ворона» — мальчик с больным зубом.

— Грача, — быстро сказал Механик.

— Ну нет, я так не стану играть, — Петя махнул рукой. — Чего же это ты всех игроков побрал, у тебя и Ефим и Николка, а у меня одна плотва.

— Так ведь я не выбираю! — воскликнул хитрый Механик. — Я же отгадываю…

— А я ворота сделал… — робко заговорил Помидор. — Ох, и хорошие ворота!.. Больши-ие!.. С кем сговариваться?

— Иди из-под ног, — сказал Механик.

— Прими, а-а… — завел Помидор, давно предчувствовавший, что так случится. — Я ворота делал…

— Уйди с поля, тебе говорят.

— Я ведь пинать не прошу. Я вратарь буду. Прими, а-а… Шурку так приняли…

— Хочешь судьей? Вон иди, на камень садись, суди…

— Ну да, судьей! Всегда судьей да судьей!

Но его уже никто не слушал. Капитаны спорили. Петя наотрез отказывался играть с малышами, а Механик расхваливал его команду и хаял своих, однако ни одного человека поменять не соглашался. Наконец было решено составить команды заново, без всяких отгадываний: Механик должен взять всех из своего колхоза «Светлый путь», а Петя — из своего, из «Зари». Но и так получилось нехорошо: у Механика оказалось четырнадцать человек, а у Пети — девять.

— Ладно, — сказал Петя. — Помидор, становись в ворота. Только, гляди, на пузо принимай мяч, понял? Одними руками не цапай, пузом накидывайся, понял? Шурка, будешь на защите…

Мяч взвился, медленно поворачиваясь в воздухе. Все — и защитники и нападающие — бросились за ним. Игра началась.

Медлительного Ефима, который сидел с полуоткрытым, как во сне, ртом и снимал ботинки, теперь трудно было узнать. Глаза его светились. Лицо стало напряженным и настороженным. Он метался по полю от одного края к другому, рвался к мячу, падал, вскакивал, и шнурки его ботинок со свистом хлестали траву и камушки.

Механик повел мяч по левому краю к тому месту, где между куч одежды, растопырив руки, стоял Помидор. Ефим бросился было наперерез, но Механик точно пасанул Николке, выбежал на штрафную площадку, отобрал у Николки мяч и снова погнал его к воротам. Николка, припрыгивая, бежал рядом, хлопал в ладоши и кричал рыдающим голосом: «Пас сюда! Чего ты у своих-то из-под ног мячик отбираешь! Пас сюда!» Но Механик ничего не слышал. Отталкивая локтями и своих и противников, он добежал до самых ворот и, легко обманув Помидора, забил гол. Девочки завизжали. Счет был открыт.

Петя подошел к Помидору, дал ему подзатыльник, выгнал с поля и сам стал в воротах. Помидор надулся, но не заплакал. Он понимал, что вину его не искупить и сотней подзатыльников. Потеряв всякую надежду на то, что его снова примут, он отошел к каменной отсыпке, где сидели Люся и человек шесть судей.

— Что, или надоело? — прищурившись, спросила? Люся.

— А тебя и вовсе не принимают! — сердито сказал Помидор.

— Ну и что же! Ничего интересного нет.

— Только крик один.

— И еще дерутся.

— Пошли лучше в камушки играть…

— Айдате… — сказал Помидор, с грустной завистью следя за мячом и не трогаясь с места.

— Ой, опять забили! — закричала Люся, вскакивая. — Петро, чего же ты… Опять нашим забили!

Снова ворота «Зари» были под угрозой.

Петя бросился в гущу схватки. Видимо, он потерял, терпение и решил во что бы то ни стало отыграться. Отпихивая плечами противников, он погнал мяч, выбежал за пределы поля, и хотя все судьи кричали: «Аут, аут!», игра развернулась у шлагбаума. Мяч погнали к проселочной дороге, и ворота остались в тылу команд. В самый разгар игры на дороге появилась высокая женщина в комбинезоне:

— Михаил, как тебе не совестно! — закричала она Механику. — Ребенок сидит один дома, плачет, а ты у него мячик отымаешь…

Механик делал вид, что это относится не к нему, и смущенно забегал к мячу сбоку.

— Батюшки, а брюки-то, брюки-то вывозил! — продолжала женщина. — Больше никогда гладить не стану. Ведь уже жених скоро!..

Между тем мяч подогнали к воротам команды Механика с тыльной стороны, и Петя забил гол. Счет стал два — один в пользу колхоза «Светлый путь». Игра развернулась с новым азартом. Механик сильно подал мяч на центр, Петя снова было завладел им, но Николка самоотверженно бросился ему под ноги, и мяч снова оказался у Механика. Механик подал мальчику с больным зубом, мальчик у самой штрафной площадки паснул головой Механику. Надо бить. Удар!

Но гола забить не удалось, потому что мать Механика вела по штрафной площадке козу. Мяч ударил козе в бок и укатился в аут.

Через несколько минут счет сравнялся.

— Плотва, кто хочет играть, становись на защиту! — крикнул подобревший Петя.

Помидор и все шесть судей рванулись на поле.

На этот раз Помидор играл хорошо. Он ловко принял трудный мяч, обошел Николку, выбежал на пустой левый край, но кто-то из «Светлого пути» подставил ему ножку, и, больно ударившись коленкой, Помидор упал. Игра приостановилась. Помидора подняли. Хромая и заливаясь слезами, он пошел к воротам.

— За это штрафной полагается, — хмуро сказал Петя.

— А чего он под ногами путается, — оправдывался Механик.

— Видят, что маленький, и валят! — кричала Люся. — Штрафной им надо! У них весь «Светлый путь» такой. Ихний бригадир у нашего председателя семена тимофеевки клянчить приходил, а у самих семена были… Штрафной!

— Какой штрафной? А вы у нас полуторку не брали известь возить? Тоже «Заря» называется — полуторку купить не могут!

— Можем, да не хочем. Штрафной!

— Ладно, бейте. Вот попросите еще полуторку!

Механик стал в воротах. Отмерили одиннадцать шагов и положили мяч. Помидор нацеливался бить. Все смолкло. От удара зависело — вничью ли окончится игра, или победит «Заря».

Но в это время раздался гудок — и тяжелый товарный поезд, грохоча на стыках, пошел по насыпи, косые длинные тени вагонов, изгибаясь поползли по откосу. Козы бросились вниз, и валявшиеся на насыпи бумажки начали кувыркаться вслед составу.

Поезд замедлил ход. Под колесами, как примус, шумели тормоза. В просветах между вагонами мелькало красное, закатное солнце, и Помидор становился то розовым, то темным. Проехали крытые вагоны с пломбами на задвижках, проехала цистерна, выпачканная мазутом, проехали две платформы с мачтовым лесом, и, наконец, в самом конце состава Помидор увидел шесть платформ, на которых стояли красивые автомобили с серебряными медведями на радиаторах. Машин было девять. У одной из них стоял человек с заросшим лицом и махал Помидору кепкой.

Изгибаясь, как лента, поезд прошел на третий путь.