Сильный ветер, господствующий в течение последних четырёх с половиной дней, вечером 29 декабря сменился лёгким южным бризом. Дрейф отнёс нас на одиннадцать миль к северу относительно 25 декабря. 30-го, в хорошую ясную погоду мы значительно продвинулись вперёд. Во второй половине дня корабль проследовал длинным каналом на юго-восток, а в 11 вечера мы пересекли Южный полярный круг. Обследование горизонта выявило значительные разрывы в необъятном паковом льде, вперемешку с айсбергами всех размеров. Каналы прослеживались в различных направлениях, но мои поиски признаков открытой воды оказались тщетными. Этой ночью солнце уже не заходило, оно отображалось на юге от окрашенных в малиновые и золотые цвета облака, придавая пастельно-бледный зеленоватый оттенок водной глади каналов.

Утром 31 декабря корабль получил первый серьёзный опыт общения со льдом. Впервые мы были остановлены льдинами, которые сомкнулись вокруг нас, а затем, около полудня, «Эндьюранс» застрял между двух льдин, двигаясь на восток-северо-восток. Пока мы ставили ледовый якорь, чтобы выпрямить корму, и таким образом выбраться на двигателе, который работал на полную мощность, давление накренило корабль на шесть градусов. Наши усилия оказались своевременными. Сразу после этого, место, где был зажат «Эндьюранс», было сжато льдиной 50 на 15 футов, 4-мя футами толщиной, которая вздыбилась на десять или двенадцать футов вверх под углом 45 градусов. Давление было серьёзным, и, слава Богу, мы были вне его досягаемости. В полдень позиция была 66,47° ЮШ и 15,52° ЗД, за предыдущие двадцать четыре часа была пройдена 51 миля на курсе 29° градусов ЮВ.

«В полдень характер пака улучшился», — написал Уорсли в этот день. «Каналы были короткими, но льдины протаяли и легко разбивались, если было удачно выбрано хорошее место. Довольно часто мы находили большие пласты молодого льда, сквозь который корабль прорезал милю или две. Я вёл судно с „вороньего гнезда“ и заранее подыскивал наиболее удачное место, сквозь которое можно продолжать курс, сохраняя руль и гребной винт, наиболее уязвимые части судна. В полночь, когда я сидел в ‘Бочке’ я услышал внизу на палубе громкий шум, звуки колокольчиков, и понял, что это был Новый Год». Уорсли спустился со своего высокого насеста и встретил Уайлда, Хадсона и меня на мостике, где мы пожали друг другу руки и пожелали счастливого и успешного Нового Года. Со входа в пак 11 декабря мы прошли 480 миль через разреженный и сплочённый паковый лёд. Наш маленький корабль прошёл через всё это с честью, и выдержал проверку на хорошо, хотя гребной винт и получил несколько сильных ударов льдом, после того как судно накатывало на льдины, давя их своей тяжестью надвое. Накат был довольно частой операцией по взлому тонкого молодого льда, когда трещины по курсу были слишком извилисты. В таких случаях корабль, пытаясь пройти дальше, налезал на льдину днищем, а затем всей тяжестью, из-за чего он поднимался на шесть или семь градусов, разбивал её надвое. Общее пройденное расстояние через льды на среднем курсе 10° ЮЗ и я оценил в чуть более 700 миль. Первые 100 миль были пройдены по достаточно разреженному паку, самая большая задержка была вызвана тремя умеренными юго-западными штормами, двумя по три дня и одним в четыре с половиной дня. Последние 250 миль были пройдены через сплочённые ледовые поля, чередующиеся длинными хорошими и протяжёнными участками открытой воды.

В течение недели мы пробирались на юг, маневрируя в причудливых хитросплетениях ледового лабиринта, довольно часто при этом сокрушая льдины движением и массой корабля. Такой способ был эффективен при толщине льда до трёх футов, а сам процесс достаточно интересен, чтобы кратко его описать. Когда путь преграждала льдина умеренной толщины, мы на средней скорости направляли на неё корабль, остановив двигатель непосредственно перед столкновением. Первым ударом «Эндьюранс» частично раскалывал поверхность льдины, создавая при этом характерный V-образный профиль. Аккуратно, следя за тем, чтобы не повредить винт, мы давали реверс и возвращались назад на 200–300 ярдов. Затем давали полный ход в направлении льдины, целя в центр V-образного расширения. Операция повторялась до тех пор, пока льдина не была полностью расколота, при этом корабль выступал в роли клина. Как правило, к четвёртой попытке льдина сдавалась. Чёрные извилистые линии, словно нарисованные пером на белой бумаге были, насколько видел глаз, впереди и позади судна. Но пока они были достаточно широки, чтобы продвигаться вперёд. Бак и борта корабля окружали глыбы блинчатого льда, которые разворачивало, выдавливало на другие льдины, или наоборот затягивало под них или днище судна. «Эндьюранс» порой раскалывал 2-х — 3-х футовые льдины площадью с квадратную милю. Изредка уже расколотая льдина удерживалась от дальнейшего расширения другими льдинами. Но тогда мы снова немного сдавали назад и вновь и вновь шли на полной скорости вперёд, пока льды не уступали.

В первый день Нового Года (1 января 1915 года) было облачно, дул слабый северный ветер с редкими порывами снега. Состояния пака к вечеру улучшилось и после 8-ми вечера мы стали быстро продвигаться вперёд через хрупкий молодой лёд, легко разбиваемый судном. Несколько часов спустя начался восточный умеренный штормовой ветер и сильный снег. После 4 часов утра 2-го мы вошли в многолетний паковый лёд с признаками сильного сжатия. Он был довольно торосистым, но до полудня большие участки открытой воды и длинные каналы простирались на юго-запад. Положение было 69,49° ЮШ и 15,42° ЗД, за двадцать четыре часа были пройдены 124 мили по курсу 3° градуса ЮЗ. Это вдохновляло.

Тяжёлый пак преградил путь на юг после полудня. Было совершенно безнадёжным пытаться вести через него корабль, к тому же шторм делал продвижение крайне опасным. Мы пошли вдоль него на запад и на север, высматривая подходящие проходы. Столь хорошее продвижение дало мне надежду увидеть землю на следующий день, поэтому задержка вызывала внутреннее негодование. Я испытывал растущее беспокойство, что добираться до суши может даже придётся на собаках, которые в течение последних четырёх недель не тренировались и становились вялыми. За день мы прошли мимо, по крайней мере, двухсот айсбергов, заметили также большие скопления припая (связанного с землёй прибрежного льда) и стамухи (лёд, сидящий на мели). На одной льдине припая была чёрная земля, по-видимому, базальтовая крошка, там же был большой айсберга, пересечённый широкой полосой желтовато-коричневого цвета, возможно вулканической пылью. Многие айсберги имели причудливые формы. Один очень напоминал большой двухтрубный лайнер, сходство было совершенным, кроме, разве что, дыма. Позже в тот же день мы обнаружили проход в паке и прошли ещё 9 миль на юго-запад, но в 2 часа ночи на 3 января канал упёрся в торосистый непроходимый лёд. Умеренно-штормовой восточный ветер принёс снег, и мы не могли определить направление дальнейшего движения. Торосистый лёд не позволял также правильно заякорить корабль, поэтому мы были вынуждены сдать назад на 10 часов, прежде чем смогли пристать к небольшой льдине с подветренной стороны 40 метровой высоты айсберга. Айсберг защищал нас от ветра и дрейфа. Мы находились в точке с координатами 69,59° ЮШ и 17,31° ЗД. Мы снялись с ледового якоря и начали движение к югу только в 7 часов вечера, в десять прошли мимо небольшого айсберга, который видели двенадцать часов назад. Было очевидно, что на много мы не продвинулись. В этот день мы прошли ещё мимо нескольких айсбергов, сплошь из голубого бутылочного льда, указывавшего на их ледниковое происхождение.

К полуночи 3-го, пройдя 11 миль на юг, мы были вынуждены остановиться из-за начавшегося столь густого снега, что было невозможно понять, есть ли каналы и стоит ли в них входить. Лёд оставался торосистым, но, к счастью, штормовой ветер стих, и после того, как мы просмотрели все каналы и участки чистой воды в пределах видимости, мы повернули назад на северо-восток. Впервые за последние 260 миль были замечены два кашалота и два больших голубых кита. Мы видели также буревестников, многочисленных Адели, императорских пингвинов, крабоедов и морских леопардов. Утром, в ясную погоду мы выяснили, что на юго-востоке и юго-западе лежит плотный непроходимый пак, и в 10 часов утра 4-го января мы снова прошли в пяти ярдах от небольшого айсберга, мимо которого дважды проходили накануне. Мы шли под паром и уже 50 часов пробовали обойти льдину в 20 квадратных миль, тщетно пытаясь найти проход на юг, юго-восток или юго-запад, все каналы вели на север, северо-восток или северо-запад. Было такое ощущение, будто духи Антарктики указывали нам назад, но идти обратно мы не собирались. Мы жаждали идти хоть на юг, хоть на восток, но лишь бы достичь земли, если получится, востока дальнего юга Росса (самой южной точки, достигнутой экспедицией), а ещё лучше восточного края Земли Котса. Это было очень важно, поскольку преобладающие ветра дули к востоку и каждая миля долготы к востоку за счёт этого становилась ценна. После полудня мы поплыли на запад по узким протокам открытой воды и к 4 дня продвигались на запад-юго-запад к более открытым участкам воды, видимым впереди. Светило яркое солнце, в полночь было выше трёх градусов (~ -15 °C) и было возможно держаться на заданном курсе до следующего полудня. На тот момент наше положение было 70,28° ЮШ, 20,16° ЗД, были пройдены 62 мили по курсу 62° ЮЗ. В 8 часов утра открытая вода простиралась в секторе с севера до запада и юго-запада, но на юге и востоке лежал непроницаемый панцирь льда. В 3 дня путь на юго-запад и запад-северо-запад оказался полностью заблокирован, и, поскольку мы достаточно забрались к западу, то я не чувствовал необходимым тратить понапрасну запасы угля, чтобы и дальше продвигаться на запад или на север. Я положил корабль на обратный курс, мы прошли четыре мили до точки, где некоторые разорванные участки пака давали слабую надежду протиснуться сквозь него, и, после трёхчасовой борьбы с тяжёлым торосистым льдом и четырёх миль к югу, мы были остановлены огромными торосами из очень старого льда. В тот момент дальнейшие усилия казались бесполезными и после того, как мы пришвартовали «Эндьюранс» к льдине, я отдал приказ скинуть пар в котлах. Погода была ясной, несколько энтузиастов играли в футбол на льдине, пока около полуночи Уорсли при получении мяча не провалился в проталину. Он выбрался из неё самостоятельно.